через день герцогу пришлось присутствовать на свадьбе друга с этой самой рабыней… То есть уже не рабыней. Разве он мог отказать?
Так что до кабинета Гвеснера Риган добрался ровно через семь дней.
– Проходи! – обрадовался император и потянулся обнять приёмного сына. Через его плечо герцог заметил сидящую в глубоком кресле изящную Сиану Гивалди – лицо у неё было слегка недоумённое. Герцог вспомнил ходящие по дворцу сплетни (пришлось слышать их от болтавших в соседней комнате слуг), что повелитель уже почти месяц не призывал к себе фаворитку, и наверняка речь идёт о немилости. Леди подняла на герцога своё тонкое изысканное лицо и улыбнулась, неловко спрятав за улыбкой ненависть. Похоже, именно Ригана она подозревала в случившемся.
«Знала бы ты, что бы я с тобой сделал, если б не категорический государев запрет», – подумал он с ожесточением.
– Ваше величество. – Герцог попытался поклониться, но император не позволил.
– Брось эти церемонии. Мы в достаточно приватной обстановке. Садись. Как съездил?
– Всё благополучно, государь. – Риган снял с пояса меч, положил его на столик и небрежно, очень холодно кивнул Сиане. – Леди… – После чего сел в глубокое, удобное кресло.
– Расскажешь сейчас, – сказал Гвеснер. – Вот только покончим с одним делом. – И обернулся к леди Гивалди, которая заметно занервничала от его интонации. – Сиана, расскажи-ка мне о твоей роли в исчезновении леди Бергденской.
Сиана сделала удивленные глаза, и, надо признать, довольно убедительно. Личико её при этом стало очень милым, его портило только лёгкое беспокойство, скрывающееся в самой глубине взора.
Но на Гвеснера все эти уловки не оказали ни малейшего воздействия. Он смотрел на свою любовницу всё так же отстраненно и холодно, с бесстрастной любезностью, которая въелась в кожу и кости человека, выросшего при дворе. Недаром завуалированные и скорее подразумевающиеся, чем выраженные правила истинно светского человека говорили, что жену можно бить, но грубо разговаривать с ней – упаси Боги!
– Моя роль? Боги всевеликие, кто вам сказал что-либо подобное, ваше величество? Ведь это абсурд, ну зачем мне могло понадобиться что-то подобное?
Гвеснер немного помолчал, с любопытством разглядывая Сиану. Под его взглядом она внезапно залилась краской, затем сразу же побледнела.
– Ты не желаешь признаваться? – участливо спросил он. – Нет, я не буду добиваться твоего признания. Нет нужды. В любом случае твоя судьба уже решена, и я сообщу об этом твоему отцу. Завтра же ты отправишься в родовое поместье Гивалди, я передал твоим служанкам приказ собирать твои вещи. И я запрещаю тебе впредь появляться при моём дворе. Даже если ты выйдешь замуж.
– Ваше величество. – Сиана задохнулась, вскочила и тут же села обратно. – Это клевета, государь! Это ложь! Прошу вас…
– Ну хватит. – Гвеснер поморщился. – Утомляет. Ты можешь идти, Сиана. Твой экипаж подадут к боковому крыльцу завтра на восходе. Тебе не стоит медлить.
– Государь…
– Сиана, довольно! Я не намерен терпеть при моем дворе какие-либо интриги, и меня не интересует, зачем ты это сделала. Если сейчас ты уберёшься с глаз моих долой, в знак моего хорошего отношения к тебе я обещаю, что улажу этот скандал между родом Свёернундингов и Гивалди. Сможешь успокоить своего отца. Если же будешь упрямиться, я дам Сорглану возможность подать в суд. Поняла? Ступай!
Сиана хотела ещё что-то сказать, но наткнулась на взгляд императора, как на кончик ножа, втянула воздух сквозь плотно стиснутые губы и вышла, прямо, как всегда, идеально держа спину.
– Ну вот. – Гвеснер обернулся к Ригану и заулыбался. – Теперь всё. Что там с посольством?
Герцог обстоятельно изложил все необходимые подробности, изредка косясь на дверь, куда ушла Сиана. Нетрудно догадаться, что если род Гивалди был его врагом прежде, то теперь эта неприязнь наверняка углубится и расцветёт пышным цветом. Все говорили, что если бы не приёмный сын, император женился бы на Сиане хотя бы в надежде получить наследника. Вряд ли её семью убедит то соображение, что, реши Гвеснер жениться по расчёту, он выбрал бы семейство, от союза с которым будет хоть какая-то выгода, а то и заключил бы брак с дочкой кого-нибудь из соседних правителей. Сиана нужна была ему для строго определённых нужд.
Ну что ж. Если Гивалди рискнут вздыбить на него шерсть, он сумеет добраться до горла этой надменной мрази. Пусть и не так, как Ингрид, но она будет страдать. Этим герцог себя успокоил и завершил свой рассказ.
– Ясно, – ответил император. – Что ж. Назначу, пожалуй, на завтра вручение верительных грамот, а приватную аудиенцию – на послезавтра, что их мариновать? Тем более это старший брат князя… Вот чудаки, ну где это ещё видано – наследовать трон не по старшинству, а как попало? Запутаться просто.
– У них какая-то своя сетка наследования. Какой-то другой принцип вычисления преимуществ, – заметил герцог.
– Да я помню. Но в этой их сетке не смог разобраться. Да это и не нужно. – Гвеснер рассмеялся. – Как насчёт лёгкого винца?
– Пожалуй. – Риган подождал, пока вызванные звоном колокольчика слуги расставляли на столе хрустальные графины, чаши с водой, бокалы и закуски, налил императору и себе и только тогда пригубил. – Хорошо.
– Точно. – Гвеснер опустил бокал и промокнул губы салфеткой. – Ну как, рейд был успешен? Да, я слышал, мало потерь, да ещё и деньги…
– Его светлость граф Бергденский возместил расходы из денег своего… Этого Скиольда, а остаток просил раздать как премию. Бойцы и офицеры очень благодарны.
– Вот именно это я и имел в виду. Вполне в духе Сорглана. Я ему многим обязан, знаешь… Когда меня гнали на север люди моего дяди, он, оказывается, со своей дружиной спешил мне на помощь и даже почти успел. Он всегда был мне предан… Я слышал, его дочь очень сильно пострадала.
– Да. – Риган поджал губы. – Ей досталось… Ваше величество, я хотел бы…
– Риган, прекрати меня так называть, когда мы наедине! – сердито прервал император. – Называй по имени или хоть «отец». Привыкни наконец! Твоя официальность меня обижает.
– Да, отец. – Герцог улыбнулся. – Прости. Я хотел бы с тобой поговорить.
– Отлично. Давно мы с тобой не говорили по душам.
– Я хочу просить тебя… Просить тебя сыграть роль свата.
– О! Ты собрался жениться? – Гвеснер вскочил, топнул
