Торжественно-прощальный вечер прошел быстро. Сразу после него начали разъезжаться, и к рассвету никого уже не было. Как тут еще раз не поблагодарить военных, ведь если бы не они, плакали бы билеты, заказанные заранее, а с ними и часть денег!
Утро выдалось солнечным и тихим, но не было уже того приподнятого чувства, которое владело всеми вчера. Казалось, не только люди, организаторы конкурса, но и небольшой катер, на котором ночевали оставшиеся ребята, и крошечный «Марабу», притулившийся у пирса, тихо грустят о веселой, бесшабашной ватаге, заполнявшей их всего несколько часов назад.
Я включил магнитофон и еще раз прослушал запись своей беседы с победителями — Егором и Альтом.
— Скажи, Егор, что ты считаешь главным условием выживания на острове?
— Работу, работу до седьмого пота, иначе хана.
— О чем сожалеешь?
— О том, что все так быстро кончилось. У меня были испытания и похлеще.
— На следующий год примешь участие?
— Только в качестве помощника. Не могу занимать чье-то место. Думаю, этот эксперимент на стойкость — для новичков.
— Как думаешь, нужны ли сейчас, в столь трудное для всех нас время, такие эксперименты?
— Убежден, что просто необходимы.
Мне было приятно найти единомышленника в лице этого худенького, немного нескладного парня с длинными, до плеч волосами. И. ростом, и комплекцией они с Алексеем походили друг на друга — будто не жребий, а именно эти обстоятельства свели их вместе.
Но уверенность, что подобные конкурсы необходимы, — это одно, а то, с чем приходится сталкиваться при организации их, увы, совсем другое. Ведь на голом энтузиазме далеко не уедешь, а собирать деньги с участников — нелепо. Многие еще учатся — какой у них доход? А потом, по моему искреннему убеждению, этим добровольцам самим приплачивать надо. Но, увы, нет у этого двухлетнего младенца — робинзонады — богатых меценатов. Собранного едва хватает на самое необходимое. А желающих сотни. Около тысячи заявок пришло только на участие в «Полярном Робинзоне-91». Нет, несмотря ни на какие трудности, жив еще, что ни говори, дух романтики и спортивного азарта. Как хочется поддержать это начинание! Искренне обеспокоены этим и те, кто стоял у колыбели конкурса. Кто подхватит его? Как поставить состязание на солидные экономические рельсы? Не буду скрывать, есть у организаторов кое-какие замыслы, связанные с возможным коммерческим успехом «Полярного Одиссея», но опять же нужны первоначальные вклады, организаторская помощь. Просто замкнутый круг какой-то. И хочется, чтобы нашлись желающие разомкнуть его. Ради тех ребят, с которыми, осмелюсь утверждать, нигде не пропадешь.
г. Беломорск Александр Стрелецкий, наш спец.корр.
22 июля. Понедельник
Маугли. Вот и наступил день высадки на остров. Как ни странно, но с самого начала этой затеи с робинзонами я был совершенно уверен, что пройду второй тур и стану участником третьего. Правда, все-таки не забыл скрестить пальцы и зажать в ладошке амулет — маленькую обезьянку, когда после заключительного этапа мы собрались вокруг костра, чтобы услышать окончательный вердикт организаторов робинзонады. Когда прочитали мое имя — облегченно вздохнул. Всего нас осталось 12. Кто-то из них должен был стать моим напарником. Хорошо бы Егор. Но... Жеребьевка указала на Деда. Не любили его ребята. Считали, что он западло и куркуль. Я расстроился, но вида не подавал, ведь меня зовут Маугли!!!
Да и нехорошо это — делать выводы, толком не узнав человека, поэтому осторожно начинаю свой разговор с ним, хочу познакомиться поближе. Дед тоже, похоже, изучает меня. Когда собирали дрова для костра, он, внимательно глянув мне в глаза, произнес: «Тебе будет трудно со мной. «Похоже на правду» — подумал я, но вслух прозвучало: «Может быть, но люди должны стремиться притерпеться друг к другу...»
Вот и остров — долгожданная цель. Чувство радости прошло быстро. Отыскал толстое бревно. Сел лицом к Кондострову, где находится наш наблюдательный пункт, и взял в руки дневник. Легкий ветерок приятно холодит лицо. Что день грядущий мне готовит?
Знахарь. Человек, с которым мне придется провести все дни на острове, родом из Монголии. Раз уж Создателю понадобилось, чтобы мы вместе оказались на необитаемом острове, то возникает вопрос — зачем? Думаю, мне удалось найти ответ. Каждый человек должен хоть какое-то время страдать, только через страдания возможно постичь жизнь. Новорожденный еще не человек, а заготовка для человека, и лишь страдания вытесывают из этой заготовки личность.
Никто не толкал нас на этот кусочек суши, мы выбрали его сами. Уверен, что каждый должен пройти испытания островом. В ночь с 22 на 23 июля началась наша одиссея. На берег острова Угморин, кроме нас с Зориктом (кличка «Будда»), была высажена и Мери. Так мы окрестили курицу, которую подбросили нам организаторы конкурса без каких-либо наставлений, и что делать с ней, мы толком не представляли. Съесть — самое простое, но надолго бы ее хватило? Было гораздо практичней оставить ее в живых, как третьего члена нашей мини-общины, и в дальнейшем наладить производство яиц, благо мы вспомнили, что яйца она может нести без помощи сородичей мужского пола. Итак, судьба Мери решена.
Ночь выдалась холодная, ветреная, но небо оставалось достаточно светлым. Решили ночевать на земле, не отдаляясь особенно от места высадки. Нашли уютную бухту, заваленную бревнами, и разожгли костер, чтобы хорошенько прогреть землю, а когда он прогорел, разбросали угли в стороны, покрыли это место ветками, мхом, травой и, подложив под голову спасжилеты, легли, укрыв от свирепых комаров лица куртками. Спали плохо. Было холодно. Голодные комары свирепствовали. Мери гуляла где-то поблизости, ошарашенная, кажется, предоставившейся свободой.
23 Июля. Вторник
Маугли. В 2 часа утра проснулся от беспрестанных комариных атак, все еще находясь под впечатлениям каких-то жутких снов. Осмотрелся. Дед куда-то исчез. Пошел, наверное, осматривать остров. А может... и эта мысль мне пришлась по душе — он не выдержал и его увезли на базовый остров? Но это, конечно же, мечты. Утро обещало хороший день. Солнце медленно поднималось, освещая неподвижные ветви деревьев. Настроение же подавленное. С тоской смотрю на Кондостров. Романтика романтикой, а есть все-таки хочется. Сорвал ягеля. Сварил. Отвратительное блюдо, но надо привыкать, деваться некуда. Шаги за спиной окончательно разрушили мои иллюзии относительно быстрого избавления от напарника. Дед за то время, что я хандрил, обошел весь остров и отыскал место для стоянки, а вдобавок принес что-то вроде сачка и еще какую-то ерунду. Не теряя времени, собираем вещи и идем на новое место. Нам действительно повезло, стоянка оказалась уютной и уже обжитой туристами. Небольшой домик будет смотреться здесь отлично. Но как же мы намучились, бегая по всему острову, разыскивая подходящие бревна и таская их на спине!
Работали до 10 часов, потом сон. Когда открыл глаза, суп уже варился на костре, Дед опять куда-то пропал, а обещал разбудить, часы ведь у него. Как бы не опоздать вывесить спасательный жилет, знак для наблюдателей, что с нами все в порядке. Сорвал горло, пока звал Деда. Настроение паршивое. Хочется на базу. Не представляю себе жизни дальше. В голову лезут воспоминания. Дом. Лагерь на Шуе. Слезы невольно наворачиваются на глаза. Какие в лагере были ребята!!! А я, как назло, попал на остров с тем, кого сторонились все, в том числе и я. Ну никак не могу найти общий язык. Он мне противен, просто отвратителен. О боже, как я хочу избавиться от него!
Весь день строили дом. Вымотались вконец. Пока работали, я как умел намекал Деду на то, что ему просто жизненно необходимо покинуть остров. Но, кажется, мои усилия потрачены зря.
Понял одну деталь — на острове нельзя думать. Нужно работать и работать. Иначе, точно, пустишь ракету — знак SОS. Интересно, долго ли настоящий Робинзон протянул бы в этом климате и на таких харчах?
Знахарь. Утро встретило теплом и солнцем, но просыпаться не "хотелось. Однако необходимо было начинать обживать остров, и первое, что требовалось, — найти место для постройки жилища, затем отыскать пресную воду. Ближе к восточной оконечности острова обнаружили поваленный столб. По вырубкам легко было догадаться, что изначально это был крест. После тщательного обследования крошившейся под пальцами древесины обнаружили еле заметную вырезанную надпись. Крест был поставлен в 1897 году. Кто были те люди? Что их загнало в этот далекий северный край? Откуда они? Куча безответных вопросов. Но, неизвестно почему, это событие заметно подняло настроение.
В целом же Угморин особым разнообразием не отличается. Каменистый берег по всему периметру острова. Песчаную отмель заметили лишь на юго-восточной стороне, но в прилив ее заливало полностью. Рядом — несколько небольших бухт, заваленных бревнами. На берегу одной из них нашли постройки прежних робинзонов. Грубый навес меж двух больших валунов и поодаль — более пристойно сделанный шалаш, крытый мхом и ветками. Ни то, ни другое нас не устраивало. Жилище решили делать в соседней бухте, где берег был более пологий и ровный. Меж двух этих бухт нашли мы и столб, поставленный в прошлом году тоже робинзонами. На нем было 6 зарубок. Что ж, надеюсь, у нас будет больше. Весь свой нехитрый скарб перенесли к шалашу, где и решили пока заночевать. В высоких консервных банках, выброшенных морем, вскипятили чай из брусники, ромашки и пары кусочков золотого корня (родиолы розовой). Мери я покрошил кусочек сухаря, найденного на том месте, где нас высадили. Она, особенно не привередничая, склевала почти все.
