— Ну, сынок, с завтрашнего дня у тебя начинается новая жизнь. Хорошенько учись — и ничего на земле не будешь бояться! — сказал отец.
Сияя от радости, мама протянула мне новенький, пахнущий кожей портфель.
В эту ночь я долго не мог заснуть.
— Мама, дай мне попить, — просил я. ворочаясь.
— Перед смертью не наговоришься, перед сном не напьешься, — усмехался отец.
— Спи, сынок, как заснешь, мышонок принесет тебе холодный чай! — сонным голосом ответила мама.
— Когда? — уже засыпая, спросил я.
— Во сне-е-е, в золото-о-ой чашке... мышо-о-онок... — слышал я сквозь сон.
Ранним утром, когда огромный красный диск солнца стал подниматься над озером, мама окропила кумысом дорогу передо мной. Усевшись позади отца, я крепко обхватил его за пояс, не выпуская новенького портфеля, и отправился навстречу своей новой жизни.
Д. Цэмбэл, монгольский журналист
Перевел с монгольского Д. Пюрвеев
Где ныне кончается геофизика, эта наука вроде бы лишь о косной планетной материи, ее физических свойствах, и начинается «чистая биология»? Этот вопрос я невольно задаю себе, увидев в одной из лабораторий геленджикского отделения института Моргеофизики стоящие в широких и глубоких настенных нишах аквариумы. Если можно так выразиться, они представляют собой миниатюры морей, на шельфах которых работали экспедиции института. Не сразу до меня дошло, что рыбы, крабы и прочее вовсе не плавали в этих аквариумах, ибо там не было ни капли воды. Впечатление морской среды создавалось удачно подобранными красками, освещением и «наглядными пособиями», собранными заведующим лабораторией Эдуардом Векиловым. Впрочем, поразило меня не это. Были здесь и настоящие аквариумы, заполненные невообразимой смесью воды с керосином, дизельным топливом и тому подобным, что порой так отравляет море, да и не только море. Казалось, ничто живое не могло существовать в этой безотрадной среде, но оно там было! В аквариумах как ни в чем не бывало резвились гамбузии и гуппи.
— Вот как? — заметила я не без иронии. — Имитируете будущее рек и морей? Выводите приспособленных к загрязнению рыбешек? Этим-то и занимается ваша лаборатория охраны ихтиофауны?
— Верно, верно! — воскликнул Эдуард Векилов, улыбаясь. — В некотором роде имитируем будущее... Вопрос — какое? — Он стал серьезен. — Надо или нет знать предел устойчивости ихтиофауны, чтобы остановить загрязнение? Вот этих рыбок мы и посылаем в разведку.
— Почему этих?
— Генетики экспериментируют на плодовых мушках — дрозофилах, изучают их изменения, мутации, потому что они быстро воспроизводят себе подобных. В воде дрозофилы не живут, значит, надо было подобрать таких рыб, с которыми легко работать, от которых быстрее можно добиться ответа...
— Ну а дальше?
— Дальше... Вот вам история недавнего прошлого. Я по профессии сейсмик. Что такое сейсмическая разведка в море, знаете?
Я кивнула. Такую разведку можно рассматривать как возбуждение крохотных искусственных землетрясений. Взрывы, волны которых достигают дна, пронизывают толщу пород, — это своего рода рентген земных недр и месторождений. Да, но взрывы-то гремят в море, значит, кругом рыба — вверх брюхом... Такова цена морской сейсморазведки.
— Была, — поправил меня Векилов. — Смотрите.
Он подвел меня к большому аквариуму, скорее даже бассейну, в который от компрессора шел какой-то шланг. В воде резвились рыбы.
— Внимание, взрыв!
Сжатый компрессором воздух поступил в какое-то опущенное в бассейн устройство. Раздалась серия хлопков — из глубин рванулись тугие воздушные пузыри. На рыб все это не произвело особого впечатления — они по-прежнему мелькали в прозрачной воде и жадно поедали корм.
Прибрежный шельф богат месторождениями, а его воды рыбой. Выявляя рудные богатства, морская сейсморазведка губительно влияла на обитателей моря. Классическая, казалось бы, дилемма выбора: или — или. Равнодушные хозяйственники, как в таких случаях обычно бывает, разводили руками. Мол, что делать, объективное противоречие: нефть шельфа нужна, металл нужен, рыбой можно поступиться...
Иначе рассудили люди неравнодушные — они, конечно, нашлись и среди биологов, и среди хозяйственников, и среди «губителей рыбы» — геофизиков. Стали пробовать, чем заменить обычную взрывчатку, чтобы ни сейсмическая разведка не ухудшилась, ни рыба не пострадала.
Нашли: сжатый воздух! Пневматическая «взрывчатка». Она не вредна рыбам. Более того, зло исследователи обернули добром. Производимые сжатым воздухом взрывы-хлопки не только не вредят рыбе, но попутно и обогащают воду кислородом...
— Вы, надо полагать, догадываетесь, — заключил Векилов, — что на всех стадиях методику безвредных взрывов мы отрабатывали при прямом и непосредственном участии «бедных рыбешек»... Вроде тех, что сейчас купаются в мазуте. На загрязнение тоже надо найти управу.
Остается заметить, что за разработку и промышленное внедрение безвредных для природы сейсмических источников ряд геофизиков и биологов удостоен Государственной премии СССР. Среди двенадцати лауреатов мы находим имя Эдуарда Векилова.
Новая геофизическая техника в полтора-два раза увеличила производительность разведочных работ. Но важнее, быть может, другое: достигнутый успех позволил ввести в действие своего рода геобиологический (и само собой — юридический) закон. Очень простой: сейчас сейсморазведчики не могут приступить к работе без биологического паспорта, в котором обязательна характеристика воздействия любого сейсмического источника на морскую среду.
Г. Алова
Главы из книги «Черный архипелаг». Полностью книга выходит в Главной редакции восточной литературы издательства «Наука».
Тропинка в Тауту
«Люди с Маликолле кажутся народом, совсем отличным от любого другого, с которым мы встречались, и говорят на другом языке». Эту запись оставил в дневнике своего путешествия капитан Кук, посетивший остров Малекулу в 1774 году.
Почти двести лет спустя один из членов киноэкспедиции, работавшей в глубине острова, написал, не погрешив против правды: «Во внутренних районах юго-западной части острова люди племени малые намба поддерживают лишь случайные контакты с европейцами. В 1968 году мы были первыми белыми людьми, которые посетили их наиболее отдаленные деревни, в том числе и самую большую — Лендобвей. Мужчины этого племени раньше уже встречали европейцев, но большинство женщин и детей увидели белых впервые».
Десять лет спустя мне довелось убедиться, что во внутренних районах острова положение практически не изменилось. Почти те же нравы, почти та же скуднейшая из одежд — намба. Но разница между развитием прибрежных и горных районов стала заметна.
Особенно, если сравнить поселения намба с наиболее цивилизованной частью Малекулы — Лакаторо, первым пунктом нашего путешествия. В этой деревне размещается центр сельскохозяйственного обучения, который ставит своей задачей научить островитян животноводству и выращиванию культурных растений. Но в дни нашего приезда задачи увеличения молочности коров временно были отодвинуты на задний план, ибо главной проблемой жителей Лакаторо и его окрестностей стала постройка аэродрома в поселке Норсупе.
Новые Гебриды, известные некогда как Терра де Эспирито-Санто, или Земля Святого Духа, управляются совместно Великобританией и Францией с 1906 года. Соправление это — дипломатическим языком говоря, «кондоминиум» — создало наиболее странный вид колониализма среди остатков его на нашей планете.
По решению обоих — английского и французского — комиссаров, управляющих Новыми Гебридами, было запланировано построить в Норсупе новую взлетную полосу. Поэтому у французской фирмы купили кусок старой кокосовой плантации, очистили от деревьев и выровняли бульдозерами. Все было бы хорошо, если бы при этом не затронули тропинку, по которой жители деревушки Тауту ходили на поля. Деревенские жители заявили через вождя протест, а когда это не помогло, посадили на свежевыровненном грунте кокосовые пальмы. Бульдозеры кондоминиума проехались по саженцам, но вскоре появились новые кокосы. Опять поработали бульдозеры, и опять были высажены кокосы.
Так всплыл вопрос о собственности на эту землю. Оказалось, что французская фирма, которая эксплуатировала плантацию более пятидесяти лет, приобрела право собственности следующим образом. Однажды к берегу Малекулы подошли корабли. Щуплые азиатские кули под охраной солдат быстро огородили территорию, расчистили ее и посадили пальмы. С течением времени частокол, окружающий плантацию, отодвигался все дальше и дальше. Национальная партия Новых Гебрид, выступающая за независимость островов, считает, что все земли, которыми теперь владеют белые, были сданы им предками меланезийцев лишь в аренду. Если же пращуры и взяли тогда плату в виде плиток табака или сломанных ружей, но только за право сажать кокосы. А поскольку теперь бульдозеры авиакомпании уничтожили пальмы, значит, и сделка аннулирована.
