Тем не менее белые плантаторы округи и администрация кондоминиума не поддавались. Спор тянулся более двух лет. Надо было найти какой-нибудь выход. Для начала власти предприняли ряд действий. Прежде всего закрыли ближайшую посадочную площадку, что значительно осложнило жизнь жителей Малекулы. Местное радио по нескольку раз в день разъясняло островитянам, что ущерб нанесен им неразумным упрямством сельчан из Тауту, воюющих за свою тропинку. На всякий случай были усилены местные полицейские отряды.
Потом радио передало распоряжение властей: полоса будет построена в ранее установленном месте, на участке, купленном администрацией кондоминиума. Подчеркивалось, что решение это было принято для блага всего острова и что интересы небольшой группки жителей Тауту не должны послужить препятствием в таком праведном деле. Однако администрация великодушно соглашается платить жителям деревни четыреста долларов аренды в год и разрешает им переходить взлетную полосу именно там, где когда-то проходила тропинка. Сверх того жителям Тауту предоставляются преимущество в получении работы при строительстве аэродрома и места в обслуживающем персонале. Положение, однако, оставалось напряженным...
В разгар этих событий и началось мое путешествие по Новым Гебридам. И происходящее дало мне некоторый материал для размышлений. Конечно, большие и малые намба еще не умеют как следует высказаться по поводу колониализма, но прибрежные жители уже хорошо понимают, что к чему. Затянувшийся скандал с аэродромом показал, что кондоминиум теперь вынужден прислушиваться к мнению коренного населения.
Большие намба
Наша шхуна направлялась в Ламап, местность, лежащую вблизи южной оконечности Малекулы. Перед самым отплытием мне удалось увидеть первого человека из племени больших намба. Пурпурно-фиолетовый помпон спереди (собственно намба), бело-красный пояс с европейской пряжкой и пучок белых перьев в густой шевелюре. Физиономия человека была довольно угрюмой. Когда я несколько раз щелкнул аппаратом, он протянул ручищу. За деньгами. Я дал ему, потому что немного струсил. Фрэнсис, учитель-новогебридец, который с корабля наблюдал всю сцену, от души потешался.
— Да, да, Ян, — продолжал он развивать тему, когда мы уже были в мэре. — Большие намба вошли в контакт с белыми лишь во время войны на Тихом океане. Сейчас туристские бюро отправляют к ним группы только самых богатых туристов. От Норсупа до главной деревни намба Амок можно дойти пешком за четыре-пять часов через горы и джунгли. И это племя полюбило туристов. Намба берут их доллары, продают им попорченные фигурки предков и требуют платы за фотографирование. Этот красавец, судя по его наряду, тоже явился на заработки. В таком одеянии они ходят только у себя, а когда идут работать на плантацию или в миссию, одеваются нормально — в рубашку и шорты. А этому наверняка не захотелось вкалывать, вот он и обольстил тебя. Хотя туристские проспекты и рекламируют намба как добросердечных, ничего не знающих о большом мире детей природы, их культура и традиции уже меркнут. Эту небольшую общность людей разъедают новые желания, идеи, жажда, вещей, которые они видят на побережье. Я думаю, что их самобытность исчезнет в самом ближайшем будущем, намного быстрее, чем у малых намба, которые оказались куда устойчивее.
С момента, когда в порту Вила я впервые вступил на борт шхуны «Росинант», минуло немногим более десяти дней. Но мне уже казалось, что плыву на ней долгие месяцы. Незнакомые люди, места — все это становилось все менее удивительным, ощущалось как обыкновенное. Деревушки на берегу тоже не слишком отличались друг от друга. Там я всегда здоровался за руку со всеми взрослыми и наиболее бойкими подростками. Угощение начиналось с кавы, нередко подносили еще что-то вроде кулебяки с джемом, нашпигованной кусочками цыпленка или чего-то очень непонятного. На корабле к мясу обязательно подавался джем, барракуда после чистки жарилась на решетке, таитянский салат из сырой рыбы кропился соком лимона и кокосовым молоком. Всегда под рукой манго, бананы...
— Ян, Ян, — донесся до меня зов. — Иди послушай. Передают местные известия, тебе будет интересно.
«Радио Вила передает последние известия:
Вчера после полудня у Панго-Пуант был замечен осьминог необыкновенных размеров. Мауни Колинсем, который ловил острогой рыбу на рифах, заметив тело осьминога, решил, что это его сосед, который ныряет рядом. Подплыв ближе, он понял, что имеет дело с гигантским головоногим, и поспешил к берегу. Другие очевидцы подтверждают, что голова чудовища была намного больше человеческой, а длина щупалец достигала 6 метров. Осьминог-гигант вскоре уплыл в открытое море».
«Вы слушаете Радио Вила:
Французская полиция при участии местного населения поймала крупную акулу, которую заметили позавчера поблизости от западного берега Эфате. Отловленная акула сорвалась с двух крючков, укрепленных на пустой бочке из-под масла. Животное в ярости набросилось на бочку, оставив в ней два зуба. В конце концов акула была поймана вблизи пляжа Лелеппа. Это была четырехметровая самка. При потрошении в ее брюхе были обнаружены 34 акуленка».
Все-таки трудно привыкнуть к здешней экзотике...
Но экзотика, принесенная сюда европейцами, иной раз способна затмить самые необычные факты из жизни больших и малых намба и сотен других племен архипелага.
Двойное правосудие
Пребывание в Ламапе, поселке, который возник в свое время как резиденция французской администрации Центрального Округа номер два, не оставило у меня особо сильных впечатлений. Здесь были радиостанция, почта, два-три магазинчика. Кроме того, камера предварительного заключения, разумеется французская, то есть место, где в соответствии с местным общественным мнением еда лучше, а ночлег хуже, чем в британской тюрьме.
Два дюжих полицейских волокли в кутузку вдребезги пьяного меланезийца. В соответствии с действующим на архипелаге законом за правонарушение подобного рода его ожидал суд. А в этих краях подобное дело ох, как непростое.
Судебная система на Новых Гебридах может вызвать дрожь у человека, не интересующегося юриспруденцией. Чтобы почувствовать вкус к судебной системе этого края, достаточно узнать: дело о том, что кто-то кого-то огрел палкой, может рассматриваться по крайней мере в восьми (!) различных и независимых друг от друга судах! Все зависит от того, был ли бивший или побитый местным жителем, французом или англичанином.
Чтобы не быть голословным, постараюсь перечислить основные элементы того здания в стиле барокко, с которым можно сравнить судебную систему кондоминиума. Проще всего говорить о его французской части, так как тут существует один-единственный Французский Национальный Суд, который занимается только делами людей, имеющих гражданство, соответствующее названию этого суда.
Британские судебные органы на отдаленных от Европы островах западной части Тихого океана функционируют так же, как в старой Англии — с церемониальными париками, мантиями и т. п. Тут есть две инстанции: местный суд и Высший Суд, как последняя инстанция.
Перед лицом судьи может оказаться всякий независимо от национальности и гражданства, кто нарушил одну из нескольких десятков статей «Протокола о совместном управлении» от 1914 года. Дело будет рассматриваться в суде первой инстанции, но его состав, а также личность председательствующего будут зависеть от того, кем является подсудимый: туземцем или европейцем, китайцем, французом или британцем. Второй тип судов кондоминиума — туземные суды, где слушаются дела меланезийцев против меланезийцев. Основой приговора служит кодекс, составленный подобающим образом.
Заинтересованным лицам стоит знать, что за подкуп государственного чиновника здесь дают год, а за приносящее вред колдовство — два.
Среди системы судов надо отметить еще и суд вождей, который все еще функционирует, однако, с точки зрения закона, не существует. Тем не менее вождь в деревне назначает наказание за хулиганство, за издевательство над домашними животными.
Третья и самая высшая инстанция — Совместный Суд. Он должен состоять из трех представителей власти: британца, француза и третьего судьи — председателя, назначенного... испанским королем. Это удивительное требование протокола — заслуга испанского капитана Кироса, который, первым достигнув Терры де Эспирито-Санто, обеспечил тем самым должность для протеже мадридского двора. Председатель Совместного Суда имел жалованье около тысячи фунтов в год плюс по фунту за каждый день пребывания, квартиру, оплаченную дорогу, отпуск и т. п. Первым председателем Совместного Суда на Новых Гебридах был назначен граф де Буэна Эсперанса. Однако, несмотря на звучную фамилию, работа вверенного ему учреждения хромала на обе ноги. Наверное, потому, что граф, кроме испанского, не знал никакого другого языка. Да к тому же никто из состава суда не понимал местных языков.
