class="p1">“Что-то не так… — поразила Дана неприятная мысль. — Все как-то… слишком неестественно”.
Он попятился и вернулся на кухню.
— Базиль! Что именно случилось с Григором, когда была вспышка?
— Я не знаю…
Сзади затопали, Дан быстро оглянулся. На кухню, спотыкаясь, вошел дед Григор. Двигался он как марионетка, которую дергает за нитки неумелый кукловод.
— Э-э-э-э-э… — тянул дед. Внезапно прорезались слова: — Э-э-эт самое… Эт… са-а-амое… Э-э-эт…
Он пошел прямо на Дана, вытянув вперед руки.
Базиль заорал высоким вибрирующим голосом. Дан обежал стол и застыл.
Но Григор, не обращая внимания на внука, уселся за стол и принялся сосредоточенно есть печенье и запивать кефиром, словно рядом никого не было. Ел он неаккуратно, роняя на скатерть куски печенья и проливая кефир мимо рта.
— Григор, слышишь меня?
Подойдя поближе, Дан осмелился взять старика за руку. Григор резко взмахнул твердой, как деревянная дубина, рукой и этим неожиданно сильным и быстрым движением чуть не вывернул кисть Дану. Сила у старика была чудовищная. Дан отпрыгнул в угол, потирая кисть, а Григор снова взялся за еду, что-то невнятно бормоча.
Базиль сказал взволнованно:
— Он сошел с ума! И, кажется, это больше… не человек.
Дан заколебался. Он и сам понимал, что дело плохо. Подумав, Дан схватил робокота и выскочил из квартиры.
На подъездной лестнице он столкнулся еще с кем-то. Отшатнулся, держа на руках Базиля. Толстая женщина, соседка по имени Марина смотрела белыми глазами мимо Дана. Ее лицо тоже покрывали зеленые сосуды. Она тащила увесистые пакеты из магазина.
Пакеты — явление обыденное, но сосуды, белая роговица и полное отсутствие интереса к Дану, его шляпе и металлическую ошейнику со стороны вечно любопытной Марины — дело в высшей степени непривычное.
Дан обошел ее. На улице шли дети — молча, держа друг дружку за руки. Среди них затесались персоны постарше, одна из них — прекрасная Ната, чью “лунную” кожу испортили зеленые полосы.
В машине, на который они приехали, никого не было. Впрочем, Дан сразу же приметил чужака — он стоял на обочине и наблюдал за людьми.
В какой-то момент фонари начали мигать, будто собирались выключиться.
“А ведь на электростанции люди тоже превратились в эти полурастения!” — догадался Дан.
Он подскочил к чужаку с Базилем на руках.
— Что ты наделал, упырь?
Под черепом забегали электрические мураши.
— Сделал счастливыми, — почти правильно ответил чужак.
Возможно, он сказал что-то иное, на другом языке, но какая-то магия заставляла Дана слышать знакомые слова.
— Какими нафиг счастливыми? Они же зомби! Они в растения превращаются!
Чужак воздел перчатки.
— Может быть, чтобы стать счастливыми, надо перестать быть людьми? Я сделал множество попыток и вот, наконец, чего-то добился. Видишь? Они спокойны и заняты каждый своим делом. Их не точат страх и раздражение. Они лишены алчности и ненависти. Как хорошо, что я не сдался! И нашел нужный инструмент среди Бесконечных Земель!
Против воли Дан зачарованно взглянул наверх, туда, куда указывал чужак. В черном небе висел слабо светящийся белый шар с черным пятном… Нет, это был гигантский глаз, оплетенный зеленоватыми сосудами, пялящийся на землю под ним.
— Что за?.. — Дан резко замолк, не зная, что сказать. Подумав, что становится похожим на несдержанного Макса, выкрикнул: — Вот ты скотина!
Чужак повернулся к нему. От него явственно исходило удивление. По маске ничего не понять, но Дан каким-то чудом ощущал его эмоции.
— Ты меня не боишься? После всего, что видел? — мягким голосом спросил пришелец. — Тогда я не буду дарить счастье и тебе тоже. Ты останешься человеком, способным только страдать!
Легкий пасс, и ошейник с клацаньем развалился на два полукружия, отлетел прочь и исчез среди складок балахона чужака.
Сам чужак отступил на несколько шагов. Вокруг него засиял кокон-яйцо, превратился в сферу с кубами и сферами поменьше. Чужак уходил в свой мир.
Дан завопил, выпустил кота, который брякнулся наземь, побежал к машине, схватил пушку и выстрелил в кокон. Плазменное ядро пролетело сквозь то место, где только что стоял чужак, врезалось в стену, проделало дыру.
Перед мысленным взором неспешно и величественно вращалась удивительная сфера.
Дан плохо понимал, что творит. Он знал лишь, что его родной город изменился. А он сам, Дан Кременев, нет. И жить ему здесь будет невозможно. Он ринулся в сторону гаснущей сферы и привычным движением ударил цепью.
Как ни странно, цель ухватилась за что-то материальное и плотное, хотя сама сфера выглядела призрачной.
Дана потянуло, завертело. Сфера горела впереди, по бокам, сзади, вокруг, сияла, казалось, ярче солнца, вращалась. Несмотря на яркость, Дан различал все геометрические детали и узоры. Стало быть, не так уж и ярко светит, это мозг интерпретирует таким образом…
Из-под ног Дана ушла земля, он почувствовал, что летит и в то же время парит, лишенный веса. От зыбкой невесомости к горлу подкатила тошнота.
А затем Дан увидел среди сияния чужака. Цель обернулась вокруг его руки, на которой почему-то не оказалось перчатки. Успел снять, наверное. Рука была обычная, человеческая, загорелая, что для Камень-града редкость. На предплечье — татушка в виде причудливого многоугольного символа. Чужак что-то прокричал звенящим голосом, и Дана пронзила страшная боль вдоль позвоночника. Боль расплавленным железом скользнула снизу вверх вдоль хребта и остановилась у основания шеи.
От невероятной боли Дан в очередной раз потерял сознание.
…Очнулся он в пустынном заброшенном мире, возле полузасыпанной песком постройки. В его распоряжении были очень полезная плазменная пушка, не слишком полезный робокот-нянька Базиль, шляпа Макса и вовсе бесполезные частично парализованные ноги. И чудовищная боль от каждого движения в придачу.
Он не превратился в зомби, как большинство жителей Камень-града, не умер, как Макс и защитники базы. Ему выпала сомнительная честь долго страдать от жажды, голода и боли, а потом умереть в когтях и клыках ночных монстров.
Но он выживал много дней и сдаваться не планировал. Передвигаясь ползком, он нашел еду и питье и более-менее успешно отбивался от монстров.
Но долго это не могло длиться.
Скоро кончатся консервы. Кончатся и заряды в пушке.
Единственным, что у него никогда не кончилось бы, — Дан был в этом уверен, — это воля к жизни.
Базиль же, который последовал за Даном в сияющую сферу на своих неловких суставчато-сервоприводных ногах, стал единственным собеседником. Не слишком полезным, но все же. Он заряжался от солнечной батареи на спине и был вполне самодостаточен. Ночные твари особого интереса к нему не проявляли, осознавая его несъедобность. Если не считать общения, пользы от него не было никакой. Его уши-антенны не выявили
