взгляд. – Лишние подозрения мне ни к чему.
– В доме у вас есть враги?
Она пожала плечами.
– Слуги преданы своему господину. Для них я самозванка. Все ждут, когда же я ему надоем и меня выставят. – Она улыбнулась. – Но я не доставлю им удовольствие. Уйду сама. И в этом вы мне поможете.
– Вот как?
– Да. Видели того лакея? Он глаз с меня не спускает. – Фальта чуть нахмурилась и посмотрела в сторону закрытой двери. – Верно, и сейчас подслушивает. Скажите что-нибудь громко, будто вы и в самом деле портной.
– Не расправляйте так плечи! – сказал Нолль. – Платье будет плохо сидеть…
Она едва сдержалась, чтобы не засмеяться. Прикрыла губы рукой. На лестнице послышались тихие удаляющиеся шаги.
– Но слуги – это еще полбеды, – прошептала она, успокоившись. – Видели наших соседей?
– Не имел удовольствия. – Нолль решил сделать ей одолжение и тоже перешел на шепот. – Вы про семью, что живет наверху?
– Да. Прямо над нами начальник Дорожного управления. – Она улыбнулась. – У них с моим покровителем настоящая вражда. Чуть кто что заметит, так сразу строчит донос на другого в управу… Оба, кстати, удивительно подходят друг другу по части необдуманных трат – и оба входят в Молчский Совет.
Нолль не нашел это таким уж смешным.
– Догадываюсь, что здесь за каждым водятся свои грешки, – заметил он раздраженно.
Она странно на него посмотрела.
– Вы уже видели переулки под западной стеной, в тени Монолита?
– Пожалуй, что нет.
– Значит, плохо смотрели. Но как раз увидите. – Она подошла к трюмо и начала быстро писать пером на листке.
Дописав, вручила ему записку с адресом.
– Вот – это по поводу моего дела.
– Я еще не дал вам согласия… – перебил ее Нолль.
Не слушая его, она уже продолжала:
– Хорошо, что вы в приличной форме. В Молче есть такие дороги, где протиснуться можно только бочком.
– Как это?
– Этот вопрос можете адресовать прямо нашему соседу сверху. С дорогами, особенно на окраинах, у нас такая же беда, как и с помоями. – Она помолчала. Похоже, ей доставляло удовольствие отмечать перемены в лице Иноя.
Теперь он с удивлением ждал объяснений.
– На западе много новых нежилых домов, – сказала Фальта. – В основном сырые деревянные амбары, где выращивают грибы. Иногда владельцы грибных ферм приплачивают Дорожному управлению, чтобы сделать пристройку.
– Кажется, я начинаю понимать… – выдавил Нолль.
Женщина быстро кивнула.
– Иногда дорога превращается в тупик. Пристройки ставятся прямо на ней.
– Но как может тот, кто должен строить дороги, перекрывать их домами?
– Вот ведь загадка. – Она походила по комнате. – Впрочем, не подумайте, что меня это сильно волнует. Каждый, в конце концов, действует в меру собственной жадности.
Ноллю нечего было на это ответить.
– И все же тут еще можно жить, – сказала она, помедлив. – В Нижнем городе вообще нет дорог – есть только помои и крысы. Люди живут в убогих хибарах, а иногда и под открытым небом.
– Вы там бывали?
Она не ответила.
– В любом случае мне нужно попасть в Нижний город.
– Вы очень упрямы. Тогда вот вам совет: если окажетесь там, не забудьте взять сапоги.
– Ты вы не передумали мне помогать?
– Посмотрим, как вы справитесь с моим дельцем. По этому адресу живет один человек. Я вам написала. Его зовут Нагой Прятт. Зовет себя художником, хотя уже три года ничего не писал.
– Должно быть, вы давно с ним знакомы.
– Верно. – Она помолчала. – В былые времена мы с ним были близки.
Нолль обдумал ее слова.
– Как раз поэтому вы не хотите идти к нему сами?
– Вы быстро схватываете. Но и не только. За ним могут вести наблюдение. Впрочем, как и за всеми… Но в моем положении мне не стоит появляться у его дома… К тому же он может воспринять это как намек – и тогда… у нас обоих будут проблемы. Вы меня понимаете?
Нолль понимал. Ее лицо смягчилось.
– Заберите у него одну вещь, если точнее – бумагу. Спрячьте и идите к себе. Где вы живете?
Нолль, помедлив, сказал.
– Я так и думала, что вы живете в гостинице. Я сама приду к вам, когда слуги уснут. В обмен вы получите документ из тайной коллекции Глоума Блёва.
– И какая в нем польза?
– Это карта канализационных тоннелей. В прошлом году мой покровитель получил приличную сумму на постройку канализации… Вы уже видели наш вестибюль, так что должны понимать, что проект так и не был окончен. И все же кое-что было вырыто под землей. У меня есть основания полагать, что тоннели ведут в Нижний город.
Нолль быстро обдумывал ее предложение. Если это не выдумка, то такая информация может быть засекречена. Получить карту было бы огромной удачей. Иной попытался скрыть возбуждение.
– И все же вы не уверены, – сказал он.
– Не торгуйтесь, вам это не к лицу, – ответила она, уже поднимаясь. – Я провожу вас до двери. Я уже вижу, что вы согласны.
Нолль начал спускаться по лестнице, а она осталась у двери спальни. И смотрела ему вслед.
Он вышел на улицу, ведущую от вокзальной площади к церкви. Дома здесь стояли так плотно, что только чудом ему удалось отыскать между ними узкую щель, прозванную Западным проспектом.
Фальта не соврала: в этой части города одни узкие переулки неожиданно обрывались, а иные так заросли грибами, что пройти по ним было нельзя. Нагромождения старых жилых домов шли вперемежку с длинными амбарами, откуда на улицу тянуло сыростью, плесенью и гнилью.
Наконец он отыскал нужное место. Деревянное трехэтажное здание разбухло от сырости и кренилось над маленьким закоулком. Ноллю показалось, что оно не падает лишь потому, что с трех сторон, как в тисках, его сжимали склады.
На втором этаже горел свет. Нолль вошел внутрь, поднялся по ступеням и увидел, что дверь была опечатана молчской полицией. Он снова вышел на улицу и решился крикнуть хозяину:
– Господин Нагой Прятт! Я к вам по срочному делу.
Окно прямо над его головой отворилось, и в проеме появилось худое лицо. Слишком уж бледное – даже по молчским меркам. Длинные всклокоченные волосы казались мокрыми.
– Даже не думайте! Дверь я вам не открою!
С первого этажа донесся скрип половиц. Кто-то из любопытных соседей, должно быть, решил посмотреть, что там творится.
– Меня прислали к вам забрать одну вещь! – крикнул Нолль.
Человек наверху отошел от окна. Но вскоре вернулся и пробормотал – так, что Нолль едва смог услышать:
– Я скину вам лестницу. Лезьте наверх, только тихо.
Не успел Нолль подумать, что над ним
