насыщает мой организм. Как она прожигает мое надтреснутое нутро и дико жаждет поглотить эту грязную, никчемную ведьминскую душу.
Это точно не магия, это что-то иное… Ужасающее и непослушное. Что пребывало внутри меня, в ожидании своего часа. Сквозь мои глаза проникает что-то темное и зловещее. Я ощущаю, как эта необузданная сила захватывает меня, и как она хочет вырваться наружу, в освобождении.
— Да, — подтверждает ведьма, более насмешливо.
Моя ярость и гнетущая ненависть уже наполнила мою демоническую сущность до краев, однако инородная сила, все продолжает и продолжает расти. И теперь женщина, стоящая передо мной, которая так враждебно раскидывалась угрозами расправиться со мной — сама находится на грани пропасти.
— Ты зря развязала мои руки.
С этими словами, я жестоко хватаю убийцу за глотку и направляю всю свою пробужденную тьму против нее. Моя жестокая агрессия, мгновенно впивается в ведьминскую сущность и словно вакуумом начинает вытягивать паршивую нечестивую душу.
Господибожемой!
Внутренне я торжествую. Меня будто возносит высоко-высоко, и я в полете надменно расправляю смертельные черные крылья.
Жертва в панике бьется, она явно не ожидала подобного развития событий, за что теперь и страдает.
Мои легкие наполняются властным дурманом. Я стремительно быстро принимаю эхо ведьминской смерти в свою душу, пока разум заставляет испытывать все происходящее с ней на себе. В действительно, это как будто происходит со мной, но… На моем лице ни один мускул не выдает этого.
Я чувствую, как ее боль смешивается с моей яростью, словно два потока, сталкивающиеся в непримиримой схватке. В ее глазах я вижу метаморфозу эмоций — от ненависти до страха, от отчаяния до желания защитится.
Однако прелесть всей этой картины в том, что ведьма не может мне сопротивляться. Ее магическая защита рушится как карточный домик, и она кричит от боли, пока моя темная энергия жадно поглощает ее собственную магию.
Не совсем понимаю, что больше всего чувствую в этот момент… Боль, наслаждение, счастье, страх, отвращение, дикость, кровожадность, враждебность… Все на максимуме, сливается воедино, пока я продолжаю удерживать рукой убийцу своих родителей и наблюдать, как та мучается от неистовой боли.
Боковым зрением замечаю врывающегося в помещение Льва. Прямого контакта с ним нет, я полностью сконцентрирована на ведьме, однако я чувствую весь тот ужас, который сковал его тело.
— Рината! — Лев кричит мое имя и уже собирается бежать ко мне, но… Я не могу позволить ему приблизиться. Я все еще не понимаю, что происходит со мной. Поэтому сдерживая темную силу внутри себя, приказываю:
— Нет! Не подходи! — рука поднимается, останавливая его и, он безоговорочно подчиняется, а я… С запредельной жестокостью, обращаюсь к убийце:
— Ты убила моих родителей! — кричу оглушающе, точно не своим голосом, несмотря на боль внутри себя. Я чувствую, как заполняюсь ее неукротимой силой. — Ты убила их за свою поскудную ревность! — увеличиваю поток сокрушительной энергии, да с таким садизмом, что колени этой ведьмы в миг подгибаются. Теперь она просто висит в захвате моей руки, как тряпка половая. Грязная и омерзительная.
Ее крики становятся слабее. Она на моих глазах начинает синеть. Ее дыхание замедляется, а глаза превращается в разбитое стекло. Ее тело иссыхает в моей темной энергии, которая с немыслимым голодом продолжает поглощать ее скверную сущность.
— Гори в аду! — вытягиваю ее последнюю капельку жизни и наконец отпускаю свою руку.
Моя месть завершена.
Ведьма, убившая моих родителей мертва.
И сейчас надо бы чувствовать умиротворение… Выдохнуть спокойно и облегченно, но… Темная сила, одержимо бушующая внутри меня, все никак не утихает. Она жаждет чего-то большего. Она хочет свободы, и, господи, я не знаю, как ее усмирить.
Лев подходит ко мне осторожно, его глаза полны беспокойства и тревоги.
— Рината, что с тобой? — он спрашивает перепугано, но я не могу ему ответить. Страх охватывает меня с новой силой, и я понимаю, что нахожусь в ловушке, в которой моя собственная сущность меня разрушить может.
В этот момент что-то сумрачное меня переполняет, и я чувствую, как моя физическая форма начинает меняться. Мои глаза сверкают зловещим светом, а кожа покрывается черными мистическими жилами, точно по моим венам не кровь несется, а расплавленный тягучий гудрон.
Лев мое лицо своими ладонями обхватывает, видя, что со мной происходит что-то ужасное.
— Рината, дыши… Пытайся остановиться! — кричит он, но я уже не могу контролировать себя. Темная сила, пробужденная внутри меня, берет верх надо мной, заволакивает разум.
— Кусай ее! — кричит кто-то вдалеке и спустя несколько секунду я теряю сознание от острых звериных клыков.
Лев
— С ней все будет хорошо! — хлопает отец по плечу, а я смотрю на него и думаю «Это гребаное дежавю?». Этот момент, словно повторяется снова и снова, словно, зациклился во времени.
Две недели назад, мы сидели с ним в этой же палате, пока Рината спала сладким сном.
Сука…
«Что за дичь творится в нашей жизни?» — задаю безмолвный вопрос отцу, но его глаза выражают такое же беспокойство, как и мои. Я нахожусь в какой-то бесконечной пропасти, после того что произошло с Ринатой в подвале той проклятой больницы.
Я… я будто в какой-то кошмарной реальности, и с каждой паршивой минутой она становится все более мрачной и запутанной.
Блядь, еще утром все было идеально. Я был счастлив, спокоен. Наслаждался жизнью со своей истинной парой. Хвала небесам, официально женил ее на себе, хотя по бумагам она уже была моей. Я с ума сходил от радости и ничего не предвещало опасности. Я был уверен, что все закончилось, ведь все демоны истреблены.
Но завершение этого дня обернулось катастрофой. Эта ночь превратился в сущий ад, который словно выскочил из глубины моих худших кошмаров. И теперь вместо радости и счастья, я ощущаю страх и беспокойство за свою малышку.
Меня мучают вопросы, на которые я до сих пор не знаю ответов.
Каким образом я проебал бдительность в больнице и упустил из вида свою малышку? Кто та мерзкая тварь, что посмела выкрасть Ринату? Что она планировала с ней сделать? Почему ведьмы не видели этой катастрофы заранее? Какого хуя, Ева свалилась на пол в самый разгар веселья? Что, в конце концов, произошло с моей женой? Почему она покрылась черными жилами? Почему разговаривала не своим голосом? Что я, мать вашу, из нее высосал, когда прокусил тонкую шею?
Сука!
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
— Что сказала Ева? — напряженно спрашиваю отца, сжимая от злости кулаки. Ни на грамм не поверю, что ее внезапный приступ чистая случайность.
— Сказала,
