похожа на привидение, если не перестанешь морить себя голодом и не начнёшь нормально питаться. И это не кровь, а вишнёвый сок, который ты литрами хлещешь вместо того, чтобы пожрать нормально! — подхожу к жене сзади и убрав с влажного лица волосы, фиксирую их на затылке. — Лиз, ну третья беременность уже, а ведёшь себя как маленькая! Причём тут язва если и ежу понятно, что у тебя токсикоз.
— Да ладно? Это он сам тебе об это рассказал?!
— Кто?
— Ёж! — обернувшись, мечет в меня уничтожающий взгляд.
— Смешно.
— А мне представь себе нет. И да, для меня такой вариант беременности не норма, потому что две предыдущие были совершенно не такими. Когда я Олежку вынашивала меня и вырвало-то всего один раз на нашей свадьбе, а с Никитой и вовсе никаких симптомов не было, а это… это какой-то кошм… буээээ… — снова наклоняется, извергая из себя очередную порцию вишнёвого сока.
Встав с корточек, включаю кран, подставляю под холодную струю воды свободную руку и протираю Лизе лицо.
— Ну как, полегче стало?
— Немного, — откашливается, уперевшись ладонями в стульчак. — И не надо меня отчитывать как маленькую. Думаешь, я специально ничего не ем? Посмотрела бы я, как ты запел, если бы тебя по пять раз в день полоскало, из-за того, что внутри тебя развивается целый человек. И единственное от чего не тошнит — это вишнёвый сок!
— Ага, вижу я, как тебя от него не тошнит, — бормочу себе под нос. — Ты мне скажи, тебя не рвёт больше?
— Кажется, нет.
— Ну тогда иди на ручки, — помогаю Лизе подняться на ноги, опускаю стульчак унитаза и, сев на него, утягиваю жену себе на колени. Она тут же устало роняет голову мне на плечо и утыкается носом в шею. — Ну потерпи, малыш. Верю, что тебе плохо. Хочешь, снова съездим к гинекологу на консультацию?
— А толку? Мы у неё неделю назад были. Она сказала, что такая беременность вариант нормы, нужно просто переждать.
— Ну тогда будем ждать.
Со двора доносится звук отъезжающих в сторону ворот и Лиза тут же подскакивает, выглядывая на улицу через маленькое окошко уборной.
— Кирилл, всё, она приехала. Давай, как договаривались, ладно?
— Почему я?
— Потому что она тебя обожает.
— А ты типо хочешь, чтобы возненавидела?
— Не утрируй, пожалуйста. Ты же знаешь, что этого никогда не произойдёт. Максимум поворчит немного. Ты же знаешь, что Машка у нас отходчивая. К тому же ты сам не хочешь, чтобы она ехала.
А вот с этим аргументом не поспоришь…
Встав с унитаза, слежу за тем, как Маша паркует на подъездной дорожке машину, которую я подарил ей на восемнадцатилетие, и с довольной мордахой вылезает из салона.
Чёрт, опять она эту юбку идиотскую надела! Клянусь, я её когда-нибудь на лоскуты порежу и в разных мешках во дворе закопаю, чтобы не сверкала больше на морозе голой задницей!
— Ладно, пойдём. Так и быть возьму удар на себя.
— Я знала, что ты у меня самый лучший, — Лиза улыбается и целует меня в щёку. — Ты иди, а я чуть позже тебя догоню. Кажется, меня снова тошнить начинает, — демонстративно прикладывает ладонь ко рту.
Мелкая врушка. Просто хочет, чтобы я принял на себя первый удар.
Выйдя из ванной комнаты, иду в гостиную, сажусь на диван и жду. Благо не долго, потому что Машина хитрая мордаха появляется напротив меня буквально через несколько секунд.
— Привет, папочка, — широко растягивает рот в своей самой обворожительной улыбке. — Как прошёл день?
Засранка такая. Сразу с козырей идёт. Знает ведь, что я плавлюсь, как сыр в микроволновке, когда она называет меня папой. А «папочка» в её исполнении — это вообще флеш рояль.
Но не в этот раз.
— Минус пятнадцать.
— Что?
— Я говорю, на улице минус пятнадцать. На тебе из одежды только розовая балетная пачка и куртка пятилетки.
Вижу, как едва заметно напрягаются уголки её губ, но моя Маша мастер самоконтроля. В том случае, когда ей что-то нужно. А сейчас определённо тот самый момент, поэтому в руки она себя берёт в секунду.
— Это не балетная пачка, а такой фасон юбки, — миролюбиво улыбается. — К тому же я в тёплых колготках. И куртка у меня тоже нормальная.
— Нормальная — это которая задницу закрывает. А твоя тебе до пупка едва доходит, — начинаю выходить из себя.
Чёрт, не любил бы так, точно бы выпорол уже, клянусь. Идиотская мода нынешней молодёжи вообще за гранью моего понимания. Ну либо я просто постарел, чёрт его разберёт.
— Не утрируй. Она не настолько короткая. Просто это такая модель, называется бомбер. Она и не должна быть длинной… О, Лиза, привет! Как ты себя чувствуешь? — резко переводит тему, когда в гостинную вплывает моё беременное привидение.
— Нормально, — бубнит, убирая волосы с зелёного лица. Садится рядом со мной, устало откидывая голову мне на плечо. — Тошнит только весь день. Этот токсикоз меня доконал.
— Ну вот. Значит, точно будет девочка, — начинает тараторить Машка. — У меня одногруппница когда была беременна девочкой, её тоже всё время тошнило. И тем более с Олежкой и Никитой у тебя никакого токсикоза не было. А тут чуть ли не с первого дня задержки тебя то и дело наизнанку выворачивает. Хорошо, что вы хотя бы мальчишек к дедушке с бабушкой отправили на новогодние каникулы. Тебе хоть будет чуточку полегче. Да и племянники мои отлично время проведут с тётей Аней и дядей Серёжей. Вообще, свежий воздух очень полезен растущему организму. А ещё говорят, что смена места тоже идёт на пользу. Кстати, раз уж вы завели эту тему, Кирилл, я хотела с тобой поговорить.
— Да ладно? Какое совпадение, я тоже, — вздёрнув брови, смотрю на Машу, которая тут же заметно напрягается.
— Ээээмм… ты первый, — натягиваю на лицо нервную улыбку.
— Давай-ка лучше ты. А я потом подхвачу.
— Ну… старшим надо уступать.
— А я как мужчина пропускаю даму вперёд.
— А я не тороплюсь, так что…
— Маша! — рявкаю, на что девчонка тут же подпрыгивает от неожиданности.
— Ну ладно, — вымученно выдыхает. — Понимаешь, тут такое дело. Мы всей группой собрались…
— Нет.
— Что нет? Ты даже не дослушал!
— А мне и не надо ничего слушать. Ни в какой коттедж я тебя не отпускаю!
— Откуда ты знаешь? Ты что, копаешься в моём ноутбуке?! — смотрит на меня испепеляющим взглядом.
— Я похож на того, кто зачитывается девчачьими переписками? Просто ты сегодня утром так бурно обсуждала эту тему по телефону с Ксюшей, что даже глухой бы не услышал.
— Тогда почему ты мне
