взгляд. Князь повел бровью, оценив решительность маленькой довгарки. Положив правую руку ей на затылок, а левой придерживая лоб, он заставил её чуть наклониться и сказал:
— Кричать и плакать можно, закрывать рот и дергаться нельзя. Терпи.
Затем взглянул на евнуха.
— Господин Падхар, прошу вас не волноваться относительно того, что сейчас произойдет. Вреда никому не будет.
Падхар кивнул, хоть ничего и не понял. Гилэстэл вздохнул, сосредоточиваясь, и начал вполголоса читать заклинание. Девочка напряглась под его ладонями, пискнула. Падхар, с недоуменным выражением следивший за действиями Гилэстэла, вздрогнул, когда на пол изо рта девчонки упала первая капелька крови.
— Вы что делаете?!
Гилэстэл, не прерываясь, метнул на евнуха недовольный взгляд. Падхар вскочил, обежал кресло и притаился за высокой спинкой, следя округлившимися глазами за происходящим.
У босых детских ног алела уже не одна капля. Под действием заклинания на пол с негромким стуком падали обломки больных зубов. На их месте, раздвигая десны, прорезывались новые. Из глаз девочки сочились обильные слезы, разбавляя карминную лужицу. Но ни вскрика, ни плача не сорвалось с её губ — только тихое поскуливание.
— Всё. Рот скоро заживет. Ты очень смелая.
Князь опустил руки, давая девочке возможность выпрямиться. Она подняла заплаканное лицо с испачканным кровью подбородком и взглянула на беловолосого человека, взирающего на неё с одобрительным прищуром. А князь вынул из-за манжеты носовой платок из тонкой белой ткани и подал ей.
— Вытри лицо. А теперь улыбнись.
Дрожащий Падхар, не веря собственным глазам, выбрел из своего убежища и уставился на ровные белоснежные зубы улыбающейся довгарки.
— Невероятно… непостижимо… Как это… Как вы это сделали?
Он со смесью страха, недоверия и восхищения во взгляде коснулся указательным пальцем передних зубов рабыни.
— Настоящие. Они не отвалятся?
— Нет, — усмехнулся князь. — Но следующие полгода девочке нужно усиленное питание с преобладанием молочных продуктов. Тогда точно все будет в порядке.
— Но как?! — потряс руками Падхар.
— Я все объясню вам за ужином. Не откажете мне в приятной компании?
Чем больше Рыночный остров погружался в сумерки, тем светлее становилось в Устричном доме от зажигаемых фонарей. День закончился, вечер только начинался.
Гилэстэл, сидя за облюбованным столом, лениво наблюдал за усиливающейся суетой. Стол перед ним был пуст, если не считать одинокой чаши с остатками вина на дне. Глаза зацепили знакомый силуэт у входных дверей. Астид.
Полукровка пересек зал, бросив предвкушающий взгляд на помост, и скользнул на скамью, отбросив подушки.
— Бедноват ужин для северного вельможи, — отодвинув чашу на край стола, прищурился Астид.
— Жду подходящих сотрапезников. Без приятного общества и душевной беседы еда кажется пресной.
— Я вполне подходящий, — полукровка ухмыльнулся и подергал свисающий над столом шнур. — За скромный ужин готов рассказать очень душевную историю. У вас получилось? Где Падхар?
— Укореняет новоприобретенный цветок, — в голубых глазах князя мелькнула насмешливая искра. — Но обещал непременно быть. Что с моим поручением?
— На борту «Серого странника» стало на шесть человек больше. Как вы и приказали, я купил только мальчишек до десяти лет. Ванкранц о них позаботится до прибытия в Уросс.
— Отлично. Ригестайну вскоре прибавится забот.
— С шестью-то пацанами? — фыркнул Астид.
— Их будет больше. Намного.
— И где мы всех разместим? — покачал головой Астид. — Оба приюта заполнены. Будете строить еще один?
— Буду. Но не в Маверрануме, не на виду у короля. Помнишь остров к юго-западу от Норхета? Там и построим.
— Не великовата ли территория для приюта?
— Для приюта, может, и велика, — Гилэстэл растянул губы в многозначительной улыбке. — А для небольшого личного войска в самый раз.
— Вот Менэлгил взбесится! — прыснул Астид.
— С чего бы? — удивленно глянул на него полуэльф. — Мыслей он читать, к счастью, не умеет. Рассказать ему об этом некому. Не так ли?
Астид согласно кивнул в ответ на острый пытливый взгляд князя.
— Но эта цель несколько отдаленная. Нам же следует думать о ближайшей. А вот и средство её достижения пожаловало.
Астид обернулся туда, куда посмотрел Гилэстэл. К столу, отодвигая высокомерным взглядом со своего пути торопящихся разносчиков, важно шествовал Падхар. Круглое лицо королевского евнуха было довольным, как у сытого кота. Гилэстэл привстал, с учтивой улыбкой приветствуя Падхара. Астид сделал то же самое. Одновременно с евнухом у стола появился трактирный слуга, предупредительно взбил подушки на скамье.
— Панжавар Гилэстэл, панжавар Астид. Что это вы за пустым столом?
Падхар грузно плюхнулся на подушки, протяжно выдохнул.
— Устал. Ну, что замер? — одарил недовольным взглядом слугу, ожидающего заказа. — Неси самое вкусное. И вина! Сегодня удачный день.
Разносчик резво убежал, а Гилэстэл подался к Падхару.
— Как ваша новая подопечная?
— Слава Вечной Луне, лекарь подтвердил, что девчонка здорова. Я благодарен вам, панжавар Гилэстэл, за совершённое чудо. Заплатив отборщикам цену с учетом изъяна, я в итоге получил экземпляр, который стоит в три раза дороже! В знак моей признательности сегодня я вас угощаю.
— Вы очень щедры, господин Падхар, — Гилэстэл не стал отказываться.
Пока шел разговор, на столе появился объемный кувшин с секкой, миска с острыми маринованными перцами и блюдо с фаршированной уткой, уже разрезанной на порционные куски. Слуга наполнил вином чаши и умчался за новыми закусками.
— Здоровья владыке Дербетану, — произнес Падхар первый тост.
— Здоровья повелителю, — ответили князь и Астид, поднимая свои чашки.
Какое-то время все трое молчали, увлеченно уничтожая утку и закуски, множащиеся на столе стараниями прислуги. Астид вспомнил недавнюю прогулку с Танкри. Пошарив взглядом по мискам, ухватил моллюска, сунул в рот и разочарованно вздохнул.
В Устричном доме зазвучала музыка, гости оживились. Астид отодвинулся от стола, устраиваясь так, чтобы видеть помост, на котором вот-вот должна была появиться Танкри. Ему не надоедало смотреть на то, как она танцует, любоваться ею. А в последние два вечера он всё чаще ловил её ответные взгляды.
— О, Танкри! — пронесся по залу восхищенный вздох гостей.
Звенели браслеты на её руках, в такт ритму притопывали ноги гостей. Астид внутренне вздрагивал каждый раз, когда глаза танцовщицы, манящие и чуть лукавые, задерживались на нём.
Собиравший пустую посуду со стола слуга наклонился к Астиду, и, стреляя глазами на Танкри и подобострастно улыбаясь, стал что-то ему втолковывать.
— Что он от меня хочет? — полукровка вопросительно глянул на Падхара.
— Он заметил, как вы с неё каждый вечер глаз не сводите. Если она вам так нравится, можете провести с ней ночь за двадцать ри. Но бить, оставлять синяки и травмировать иным образом нельзя. В противном случае владелец может пожаловаться главе острова и вас оштрафуют на упущенную сумму выручки, пока она будет лечиться.
