это выкладывает, но молчу. Иногда лучше дать собеседнику высказаться.
— Бедная его жена… — тянет моя собеседница, и тут у меня сдержаться не получается.
— Не знала, что он женат.
— Был, — Маргарита пожимает плечами. — Нехорошая очень история, я толком не знаю, что произошло — они к тому времени за границу уехали. Несколько лет он там проработал, а потом бросил всё и сюда вернулся. А семья там осталась.
— Семья? — у меня сегодня день открытий.
— Да, у них вроде ребёнок есть, хотя я толком не уверена… не буду врать, что-то мутное между ними произошло. Но, зная Ника, подозреваю, что он просто в очередной раз не удержал прибор в штанах, вот и разошлись.
Мне становится не по себе. Не то чтобы я сходу поверила этой прожжённой… кхм… Маргарите, но дыр в её истории полно, и ясно, что… ничего не ясно. Пока продолжаю в задумчивости сидеть над тарелкой остывшего супа, Марго тянется ко мне и хлопает по руке. С трудом сдерживаюсь, чтобы не отдёрнуть конечность подальше от цепких лапок.
— Я просто хотела вас предупредить, Анна Николаевна. У вас прекрасные перспективы, вы ответственный человек — не тратьте зря время на такого, как Добрынин. Понимаю, он шикарный самец, но…
— Маргарита Владимировна, — перебиваю её, потому что не в силах слушать пропитанные лицемерным сочувствием фразочки, — вас, видимо, ввели в заблуждение какие-то слухи. Я уважаю Никиту Сергеевича как профессионала высочайшего уровня — и всё.
Смотрю на женщину, сделав каменное лицо. Хоть за это могу поблагодарить своего начальника — благодаря ему научилась не показывать эмоции.
Мы какое-то время молчим. Я не оправдываюсь и не убеждаю Маргариту в своём равнодушии — чем больше пытаешься доказать что-то, тем меньше тебе будут верить. И, похоже, моя тактика работает — врач напротив меня расслабляется и улыбается.
— Приятно поговорить с умным человеком, Анна Николаевна.
Киваю и слегка улыбаюсь ей в ответ.
— И мне было приятно. Вы меня извините, Маргарита Владимировна, я побегу — дел невпроворот!
— Конечно!
Пока иду в отделение, чувствую себя, как будто в грязь окунулась. Даже помыться хочется. Что бы там ни произошло у Добрынина с женой и ребёнком, если они вообще были, это его личное дело! Маргарита, по-моему, ни о чём толком и не знает, а пересказывает какие-то слухи — не удивлюсь, если всё переврано так, что концов не найти.
Задумавшись, дохожу до ординаторской, и меня чуть не сшибают дверью. Наружу вываливается анестезиолог с выпученными глазами.
— Володь, что случилось? — хмурюсь, но мужчина мотает головой и взрывается сдавленным хохотом.
— Сама увидишь… — Вовка, похрюкивая от еле сдерживаемого смеха, машет мне рукой и быстро уходит.
Пожав плечами, захожу внутрь и чуть не роняю на пол челюсть.
У небольшого зеркала стоит Верочка, но в каком виде!..
— Кхм… Вера… — зову девушку, — а что случилось с твоей формой?
— А что с ней? — медсестра заканчивает прихорашиваться и разворачивается ко мне.
— Вер, у нас тут больница, а не сексшоп! — резко говорю этой, прости господи, идиотке. — Ты что, решила в ролевые игры поиграть?! Тебя же уволят!
На Верочке надето… ещё чуть поглубже вырез и покороче халат — и в отделении уже можно будет снимать порнушку!
— Не говорите ерунды, Аннушка Николаевна, — девушка фыркает. — Подумаешь, немного форму укоротила!
— Вера, тебе проблемы нужны? — говорю, еле сдерживаясь. — Переоденься, пока тебя Никита Сергеевич не увидел!
— Вот ещё! Я, можно сказать, для него и стараюсь! — на лице Веры появляется довольная улыбка.
— Ах вот оно что, — тяну многозначительно.
— Да, — горделиво подтверждает Верочка. — Ну, я пошла.
— Иди-иди, — качаю головой, когда девица походкой от бедра выпархивает из кабинета.
Вот интересно, это подтверждение слов Маргариты о кобелиной натуре нашего начальника, или просто Вера решила перейти к активным действиям, а на самом деле у Добрынина с ней пока ничего нет? Что-то мне подсказывает, что второе. Задумчиво сажусь за стол. Как бы ни бесил меня зав отделением последние полгода, я не могу не признать, что ничего по-настоящему плохого за ним не замечала. Да, орёт, да, придирается, иногда по делу, иногда нет… Но вот слухов, что он с кем-то переспал, а потом бросил… не было такого.
Единственный слух, который я слышала лично, мне пересказала Марина — и был он как раз о Марго. Ну и что, верить ей после этого? Три ха-ха четыре раза. Бегу и падаю.
— Аннушка, — в ординаторскую заглядывает Володя, — Надю не видела? Она мне должна была «аптечку» пополнить, а меня на другой этаж вызванивают.
— Нет, а в кабинете нет её?
— Не знаю, времени не было забежать. Не в службу, а в дружбу, глянь, а? Я быстренько вниз смотаюсь и вернусь! — Вовка делает просительное лицо.
— Ладно, беги, — встаю и иду на поиски старшей медсестры.
Стучусь в кабинет в закутке, но там тишина. Где она может быть? Вспоминаю вдруг, что кто-то из среднего персонала сегодня жаловался на отсутствие чего-то в крошечной санитарной комнате и решаю заглянуть туда. По пути вижу решительно настроенную Веру, которая целеустремлённо топает в сторону начальственного кабинета. Так и хочется узнать, чем закончится рандеву уверенной в своей неотразимости девицы — нужное мне помещение как раз рядом, но решаю не валять дурака, тем более что дверь приоткрыта.
— Надюш, ты тут? — захожу в тёмную каморку и тут же чувствую, как мне зажимают рот.
— Тихо! — шипит знакомый голос.
Мужчина обхватывает второй рукой мою талию, и меня на секунду пронзает дрожь.
— Анна Николаевна, я вас сейчас отпущу, только, пожалуйста, тише, — повторяет почти беззвучно Добрынин мне на ухо и отнимает руку от моего рта, но к себе прижимает ещё сильнее.
— Никита Сергеевич, что за детский сад?! — шепчу недовольно прямо в лицо мужчине.
Мало того, что места тут нет, мы стоим вплотную друг к другу, так ещё и темно, ничего не видно.
— Вы в детстве в прятки не наигрались? — отпихиваю мужские руки, которые спустились на талию — да так на ней и остаются.
— Я сейчас вам опять рот зажму, — с угрозой произносит он.
— У вас же руки заняты, — говорю ехидно, устав отдирать от себя наглые конечности.
— Да уж найду чем, — с намёком говорит этот… гад, глядя на мои губы.
Мы продолжаем шептаться, и хорошо, что в темноте не видно, как покраснели мои щёки. Хотя глаза уже привыкают, поэтому я с трудом, но различаю черты лица моего начальника.
— Вы что здесь забыли? — смотрю внимательно и успеваю заметить гримасу неловкости и раздражения.
— Я
