Лет двести уже проводится боденье в горах Грмеча. Первые корриды носили сугубо местный характер, бои устраивали прямо в селах, на мейдане — ровной площадке перед домом старосты. Так крестьяне отбирали общинного быка-производителя. Потом появились арены за пределами селений. Самая старая и самая известная из них раскинулась у подножия Медвежьей горы, куда и теперь приводят животных со всей Боснии. Не всех быков, призеров местных конкурсов выпускают на главную арену. После тщательнейшего отбора остается пятнадцать-двадцать пар могучих животных. Владельцам быков разрешают быть рядом со своими питомцами, но любое вмешательство в единоборство запрещено.
И среди хозяев есть ветераны боденья. Например, Лазия Срдич свыше полувека выводил своих быков на бой. Не раз его питомцы получали главный приз...
Солнце опускается, дневная жара спадает; тогда-то и раздается сигнал к началу состязания. На лужайку вызвана первая пара. Соперники появляются с разных сторон мейдана. Останавливаются, поводят ноздрями, словно знакомятся.
— Трке! Трке! — нетерпеливо требуют зрители.— Бодай! Бодай!
Один из быков устремляется вперед. Второй принял защитную стойку. Столкнулись лбами. Застыли, сцепившись рогами.
Первые бои не всегда бывают тяжелыми: в них выступают новички. И зачастую атакуемый не выдерживает натиска и бросается со всех ног с поля битвы.
Опустив голову, покидает арену трехлетний бычок Лазии Срдича — не выдержал первой в своей жизни корриды. Не повезло и владельцу Зеконьи, победителя прошлогоднего турнира: бык коснулся рогами земли. В отчаянье хватается за голову его хозяин.
В старину, когда животным не стачивали рога, боденье могло кончиться трагически: более опытный и хитрый бык, внезапно отступив, пропускал соперника мимо себя и поддевал рогами его незащищенный бок. Или специально натренированный на нечестный прием бык вдруг припадал на передние ноги и резким движением головы пропарывал противнику шею. Это уничтожало самый смысл состязаний — отбирать сильнейших быков.
Приближается вечер. Солнце торопится укрыться за плавной линией Грмечского хребта. Всего два мейданджия осталось в строю. Их поединок и решит судьбу приза. Кто сильнее? Стройный, несмотря на тонну веса, Рудонья? Или витежанский колосс Гаронья, весящий на два центнера больше? Затихли зрители. Черный Гаронья выглядит устрашающе. Кажется, один вид его должен обратить соперника в бегство, а тот упрямо стоит. Быки долго примеряются друг к другу. Гул идет от тупых ударов рогов. Снова соперники сближаются. Кто дольше продержится? Слышится хриплое дыхание. Напрягаются тугие мышцы. Быки ревут, сталкиваются лбами. Отступают. Судья уже готов выкрикнуть: «Ничья!» Но... рыжая туша Рудоньи содрогается. Взбрыкнув, он устремляется в решительную атаку. Столкнулись! Черный колосс остолбенел, развернулся — и пустился наутек.
Победа достается рыжему, более слабому, но отважному. Это, кстати, всем (кроме владельца проигравшего, разумеется) приятнее: «Мал, да сердце юнацкое в груди носит».
Подходит время заключительной процессии. Самым стойким, самым храбрым бойцам девушки повязывают платки и полотенца, специально вышитые к этому празднику.
Победителю грмечского боденья присваивают почетное имя Яблан. Слово это значит «тополь». Тут своя история.
В начале века молодой боснийский писатель Петар Кочич, уроженец примыкающей к Грмечу Босанской Крайны, опубликовал рассказ о состязаниях быков. Герой этого рассказа, боснийский паренек Луйо, страстно мечтает, чтобы воспитанный им бык Яблан победил в поединке «цесарского» быка.
Яблан побеждал всех быков в округе, но до «цесарского», государственного, добраться было не так-то легко. Требовалось получить специальное разрешение. Помог деревенский староста. Пришла нужная бумага. И Яблан на глазах у всей деревни победил огромного, превосходившего его ростом и весом «цесарского» соперника.
Рассказ этот читали, пересказывали по всей Боснии и в конце концов поверили в то, что так и было на самом деле. Так стали победителя ежегодной корриды величать Ябланом...
Опускается вечер. Затихает грмечская арена. Опустело поле сражения.
Только кое-где в толпе расходящихся зрителей вспыхивает вдруг жаркий спор — верно, владелец какого-нибудь быка объясняется с покупателем, оправдывает своего воспитанника, набивает цену...
Увозят и Яблана. Ему построят всей общиной стойло, будут его кормить и холить. Все его потомки пойдут чуть ли не на вес золота: еще бы, в них кровь самого Яблана!
В славе бык будет купаться целый год.
До нового боденья.
Ан. Москвин
Взрыв на рассвете. Андрей Серба
Десантники отошли от окопа на несколько километров, когда услышали собачий лай. Что ж, этого и следовало ожидать. Не выйдя на связь с одним из постов засады, немцы должны были явиться туда сами и пуститься в погоню. Разведчиков преследовало сразу несколько групп. Они, конечно, уже взяты в полукольцо, и свободным оставалось единственное направление — к болоту. Но едва ли и там немцы оставят их в покое.
Около получаса еще разведчики слышали позади себя очереди двух ППШ и нескольких десятков «шмайсеров», хлопки гранатных разрывов. Потом все стихло. Лейтенант уже думал, что им удалось оторваться от преследования, как вдруг собачий лай возник снова, сразу с трех сторон. Очевидно, увидев трупы двух разведчиков и поняв, с кем имеют дело, немцы с еще большей яростью продолжили погоню.
Лейтенант прислонился спиной к прохладному, шершавому стволу дерева, осмотрел сгрудившихся вокруг него разведчиков. На их лицах ни признака страха или растерянности, лишь нетерпение и тревожное ожидание. А собачий лай приближался, необходимо срочно принимать решение. Лейтенант, оценивая местность, огляделся. Болото рядом, его дыхание отчетливо ощущалось и здесь, в лесу. Вниз по склону уходили кусты орешника, в сторону болота вели несколько глубоких промоин. Да, позиция казалась неплохой, и он правильно сделал, остановив группу именно здесь.
Теперь главное — распылить силы немцев. Значит, нужно рассредоточиться. Тактика предстоящего боя уже была ясна лейтенанту. Вместе с ним разведчиков оставалось пятеро — проводник не в счет. Двое из бойцов занимали позицию справа, двое — слева. Но кого выбрать пятым, тем, кто вместе с проводником сможет пройти через болота, пробиться через возможные засады, обойти чужие секреты и выполнить, задание? Одному сделать то, что пока оказалось не по силам всей группе. Лейтенант посмотрел на старшину Вовка. Опустив голову и прикрыв глаза, старшина, казалось, дремал. Почувствовав на себе взгляд лейтенанта, он встрепенулся. И такая скрытая сила пробудилась в его сразу подобравшейся и напрягшейся плотной фигуре, что у командира пропали всякие сомнения.
Лейтенант оттолкнулся от дерева, принял строевую стойку, проглотил застрявший в горле комок.
— Группа, слушай боевой приказ...
Немцы появились через двадцать минут после ухода старшины и проводника. Почти рядом с пригорком раздался хриплый, злобный лай, затем из-за густого куста орешника вырвалась овчарка с опущенной к земле мордой. За собакой показались два немца, один из которых держал в руке поводок. И сразу слева и справа от них замелькали среди деревьев фигуры в пятнистых маскхалатах и касках. По их оружию и снаряжению, по сноровке и легкому, бесшумному бегу, по умению даже во время движения прятаться за стволы деревьев, избегая открытых мест, лейтенант понял, что перед ними не обыкновенная пехота, снятая с фронта, а солдаты «охотничьих команд», специально натасканные для борьбы с партизанами.
Лейтенант удобнее устроился на дне промоины, взглянул на лежащего рядом с ним сержанта Свиридова.
— Бей по овчарке, что идет по следу. А я поищу других. И помни, стрелять будешь только после меня.
Но немецкие «охотники» прекрасно знали цену своим собакам. Все соединяющиеся в районе болота группы вела одна овчарка, остальные бежали где-то сзади. Сколько лейтенант ни всматривался, больше ни одной не обнаружил. И тогда, тщательно прицелившись в мелькнувшую перед ним фигуру немца, он плавно нажал спусковой крючок. Фашист, словно споткнувшись, остановился, покачнулся и рухнул на землю. Тотчас рядом заговорил МГ, который сержант тащил на себе от окопа с уничтоженной засады. По другую сторону пригорка, где в такой же промоине лежала вторая пара разведчиков, застрочили два ППШ. Оставив на земле несколько трупов, «охотники» исчезли за стволами деревьев, и сразу в зарослях кустарника над пригорком и промоинами густо засвистели чужие пули.
Ведя огонь короткими очередями, лейтенант внимательно следил за складывающейся обстановкой. Немцы, наткнувшись на кинжальный огонь, быстро пришли в себя и стали окружать десантников. Одни, оставаясь на месте, вели интенсивный огонь из-за укрытий, стараясь превратить пригорок в огневой мешок и отрезать его ливнем пуль от леса. Остальные, растекаясь вправо и влево от пригорка, должны были зайти разведчикам во фланги и в тыл, полностью замкнув кольцо окружения.
