думая, вдруг ошиблась домом. Учитывая мой топографический кретинизм, все могло быть. Но нет, адрес правильный. На глаза навернулись слезы.
— Но вот же…, - я стала рыться в сумке. — Вот, договор, все документы…
— Так, зайди-ка, — смягчился мужик. Отступил, пропуская меня внутрь. В прихожей стояла большая спортивная сумка и пара пакетов с продуктами.
Завел меня в кухню, усадил за стол. Забрал бумаги, вчитался.
— Да не фигня какая-то, — отдал мне. — Собственник вообще другой.
— Я… Я сейчас позвоню, — дрожащими пальцами, я выудила из сумки телефон, нашла в телефонной книге номер Светланы.
Этот номер не обслуживается.
— Но как же так?
— Тебе документы какие-то показывали? На хату на эту?
— Нет, — обомлела я. — Но договор…
— В сортире подотрись этим договором, девочка, — он вышел, потом вернулся с бумагами. — Вот, смотри, тут все есть.
Я растерянно перелистывала его бумаги.
— На*бали тебя, по ходу, — сочувственно почесал в затылке мужик, — В полицию иди, подробно рассказывай все. Там разберутся обязательно. Не расстраивайся прям так, бывает. И это… Моя жена сейчас вернется, ты бы шла отсюда. Сама понимаешь…
Двадцать пять тысяч гривен. Не бог весть какие деньги для кого-то другого, а я столько раньше и за месяц не зарабатывала. И это большая часть всех моих сбережений. Я просто взяла и отдала ее… Меня развели как полную идиотку!
Сев на мокрую скамейку, я разрыдалась. От отчаяния, от злости на себя, на эту белобрысую Светлану, на отца, на бывшего, на всю планету!
— Девушка, у вас что-то случилось? — откуда ни возьмись возле меня нарисовался высокий молодой человек.
— Я ква-артиру сняла. А меня об-манули, — прохныкала я. — Доку-у-ументы, липовые, все… Это я виновата.
И закрыв лицо руками продолжила рыдать. Было все равно, что подумает обо мне этот небезразличный парень. Все равно, что на меня оборачивались прохожие….
— Марк Александрович, говорит, с квартирой какой-то проблемы, — сквозь стук сердца в ушах и собственные всхлипы прорвался голос парня, сказавшего знакомое имя и я подняла голову. — Да, сейчас. Поговорите!
Парень протянул мне свой телефон. Я растерянно взяла его.
— Говори, что у тебя случилось? — голосом Марка Войта пророкотала трубка.
* * *
В баре я оказалась впервые в жизни. Еще и в настолько дорогом. Создавалось ощущение, что здесь один бокал стоит дороже моих ботинок. Кожа, черный бархат, красное дерево, намытые зеркала до потолка в фойе, изящные люстры с кристаллами. Не удивлюсь, если Swarovski, а не обычные стекляшки. Шокированная окружившей меня роскошью и неуместностью своих дешевых ботинок и пуховика из масс-маркета, я даже на несколько минут позабыла о свалившейся на голову катастрофе.
Меня сюда привез тот парень, что звонил Марку Войту. Провел без очереди мимо охраны, но не в основной зал, а в вип-ку. Это была небольшая комната в таком же стиле, что и основной зал. В ней был один большой закругленный диван, столик и… подиум с пилоном. Покраснев, я старалась туда не смотреть.
Войт ждал меня, развалившись на диване и потягивая янтарный напиток из бокала. Коньяк? Виски?
Без пиджака и галстука, с закатанными по локоть рукавами белой рубашки и растрепанными волосами он выглядел вальяжно и расслабленно, словно хищник после удачной охоты.
— С ней все нормально? — осведомился у приведшего меня парня.
Тот ответил утвердительно и исчез за дверью.
— Раздевайся и садись, — сказал мне Марк Войт.
Поймав мой обескураженный взгляд, добавил:
— Если в пуховике не запаришься, то можешь не раздеваться. И оставаться там стоять, если так комфортнее. Как хочешь.
Порадовавшись, что в вип-ке полумрак, скрывающий мои алеющие как у десятиклассницы щеки хоть немного, я подрагивающими пальцами расстегнула пуховик. Сняла, повесила на притаившуюся в углу вешалку возле Войтовского пальто. Вернулась и села на противоположный конец закругленного дивана. Кожа тихо скрипнула. Машинально, я притронулась к обивке. Точно кожа, не заменитель. Он таким на ощупь не бывает. И не пахнет так. Роскошью и богатством.
— Давай сюда свои бумаги.
Избегая его взгляда, я полезла в сумку. Подтолкнула документы ему по столу. Войт взял их в руки, с усмешкой пробежался глазами по строчкам.
— Рассказывай, что и как было. Подробно!
Я рассказала. Показала номер телефона, поискала объявление, но оно оказалось удалено. Войт внимательно слушал, даже какие-то пометки делал, а когда я закончила, позвонил кому-то и через минуту в випку зашел тот парень, что привез меня.
— Пробей мне их. Пусть ловкачам расскажут, чью девочку они обидели и популярно объяснят, что так делать нельзя.
— Да, босс.
— И скажи фицам, пусть мне повторят, а девочке…, - он смерил меня взглядом, — легкое что-то.
Парень кивнул головой и быстрым шагом вышел.
— Ну, как так можно, Лер? Большая же девочка. Ни документы не спросить, не проверить ничего. Договор тупо бумажка, вообще ни о чем.
Я опустила голову. Стыд затопил до краев. Я ненавидела ощущать себя идиоткой, а последнее время приходилось это делать очень часто.
— Ладно, такое дело. Бывает. Зато, может быть, повзрослеешь, наконец хотя бы приблизительно до биологического возраста. Это что все твои вещи? — кивнул на сумку на полу.
— Я с родителями ругалась, — выпалила я, — хотела быстрее переехать. И сегодня сильно поссорилась…
От воспоминаний о том, что мне сказал папа, на глаза навернулись слезы.
Откинув голову назад, Марк Войт захохотал. В этот момент в дверь постучали и вошел официант с подносом. На нем был еще один напиток для Войта и высокий бокал с чем-то разноцветным для меня.
— Нет, тебе еще рано пить, деточка. Унесите это. А взамен, пожалуйста, апельсиновый сок и, — задумался на несколько секунд, — Рыбу с тушеными овощами. Полезную пищу для растущего организма.
Невозмутимый официант коротко кивнул и удалился. Я отвернулась. Очень хотелось нагрубить и убежать. Вот только куда идти? Домой, к папе?
— Ладно, Лер. Поверь мне, фигня в жизни у всех случается. У меня ее знаешь сколько было? Сначала в универ экзамены завалил. Ну а подстраховать некому, у меня ж кроме бабушки никого, пришлось идти в армию. Полтора года на помойку, зато высоты перестал бояться.
— Десант? — зачем-то уточнила я.
— Угу. Потом в универ на заочку и на хреновую работу. Бабушки уже не было, — он отхлебнул напиток. — Еще через несколько лет захотел свое дело. Продал бабушкину квартиру, вложился… И прогорел нахер. Тоже по глупости, но в больших масштабах.
Официант принес заказа и Войт прервался дав мне несколько секунд, чтоб переварить услышанное.
Я всю свою жизнь ходила по самому ее краешку. Не видела считай ничего. Не умела рисковать, а потому не проигрывала, но и не выигрывала. Не добилась
