вызвав сдавленное оханье от боли. Согнувшись пополам, Хантер перебирал в уме все возможные ругательства, краем уха слыша стремительно удаляющиеся шаги.
— Сука! — выплюнул он вслед маленькой фигурке, которая уже покинула проулок и растворилась среди снующих туда-сюда людей на самой оживлённой улице города.
Почему-то показалось, что он обманут уже дважды.
* * *
В эту часть леса редко забредали туристы. Вроде и недалеко от основных скаутских троп, но слишком тут были густые заросли и слишком часто росли высокие мохнатые ели. Да и про диких животных поговаривали, но Гвен не боялась. Самая главная опасность тут — она.
Дневное происшествие окончательно добило её самообладание. Только остатки здравомыслия помогли обвести Хантера вокруг пальца: благо, он явно не ожидал подобного проворства и силы от обычной девушки. Но теперь, когда лучи заката уже начали озарять горизонт, она могла выплеснуть всю скопившуюся злость.
Тренировки были для неё обычным делом. С шестнадцати лет, с того самого дня, как желание перестать быть жертвой пересилило все остальные. И если обычную разминку она могла проводить в спортивном зале, то набивать руку на настоящее дело приходилось здесь, вдали от чужих глаз. Где только тишина, запах хвои и еле слышный шёпот ветра.
Волосы собраны в небрежный пучок, на теле — чёрные спортивные леггинсы и короткий топ, дающие свободу движениям. Из-под самой резинки под грудью проглядывалась надпись на латыни, которая с ней уже так давно. «Oderint dum metuant» (1) — красивым, узорчатым почерком. Жизненное кредо, которое ничто и никто не имел право менять. На талии был надежно закреплён собственноручно изготовленный кожаный пояс с пятью металлическими короткими рукоятями ножей. А на ближайших старых елях аккуратно развешаны копии того самого плохого фото из Фейсбука.
Сегодня все сложней. Сегодня она тренировала не ловкость, давно не вызывающую сомнений. А хладнокровие, которое не удавалось сохранять даже при мимолётной встрече с чёртовым редактором чёртовой газеты. Потому что один взгляд в эти серо-голубые глаза — и она снова ощутила аромат можжевельника, который не рос в этой части леса. Который лишь играл в её воображении.
И злил. Безумно злил, ведь у Леди в чёрном не было слабостей: она рождена, чтобы их устранять. Сейчас пыталась устранить новую, возникшую из ниоткуда. Оставившую следы на внутренней стороне бедра и шее, укусы на ключицах и мерзкое, навязчивое, глупое желание повторения.
Глубокий вдох, из пояса выхвачен первый нож. Лезвие рассекло воздух, полетев чётко в центр довольно маленькой фотографии. Точно между этих самых невероятных глаз. А портрет не способен был передать ту чёрную искорку, которая и заставила Гвен сдаться. Злость медленно превращалась в настоящую ярость, что кипела под кожей шипучим ядом. Как серная кислота в кровь.
Как же она его ненавидела. Разворот, и второй нож с треском воткнулся в следующее фото на другом дереве. Азарт захватил, но вместе с ним в голове гудело от воспоминаний о медленной музыке и том, как она кружилась в его руках.
Злой рык, потому что не получалось. Она хотела тренировать сегодня терпимость к его взгляду, но, даже имея целью лицо Хантера, не могла сосредоточиться. Вены горели, и это было почти больно. Третий нож переброшен из ладони в ладонь и уверенным броском отправлен в древесину так, что рукоять завибрировала от силы удара.
Мало, как же ей этого мало, чёрт возьми, как же ей нужно увидеть его кровь!
По виску скатилась капля пота, но Гвен этого не замечала. Сердце бесновалось в груди, совершая немыслимые кульбиты при каждом взгляде на очередную цель, и от этого не спрячешься. Мышцы сводило от силы, от ярости, от неконтролируемой агрессии: на него, на себя, на эту дебильную ситуацию, в которой они оказались…
— Получи, мразь!
Ни капли самообладания не осталось, и нервы лопались с треском, ломая стальную броню Леди в чёрном. Всхлип, и из-за пояса выхвачена тяжёлая «Беретта», щелчком снимаемая с предохранителя. Пальцы белые, сжимая рукоять до судорог.
Закусив губу, Гвен выстрелила в оставшиеся две мишени. В тишине леса прогремели выстрелы, разрывая барабанные перепонки. Один за другим, то промахиваясь, то попадая в цель — случайно, ведь на меткость она уже не была способна. Почва ушла из-под ног, перед глазами осталась только мутная красная пленка. Хотелось хлестать себя по щекам за слабость, но вместо этого последние пули влетели в дерево, выбивая щепки и куски коры.
Грудь разорвало криком. Злым, отчаянным. Пистолет с пустым магазином полетел в ближайшие кусты. Гвен упала на колени, упирая ладони в покрытую хвойными иголками землю. Впилась в неё пальцами, кусая губу до слабого металлического привкуса.
И сразу вспомнила, как их целовал Хантер. Словно оставил метку. Не стереть, не забыть. Только один путь, чтобы вернуть всё на свои места.
Леди должна устранить свою слабость. Любой ценой. Любым способом. У неё осталось всего двадцать четыре дня, чтобы отправить Райта на тот свет.
____________
(1) Oderint dum metuant (лат.) — Пусть ненавидят, лишь бы боялись.
5. Химическая реакция
Рабочее место Гвен можно было назвать даже мистическим. Большой кабинет, два простых письменных стола с компьютерами и один длинный посредине для опытов, заставленный пробирками и спиртовками. В самом углу помещения стояла клетка с белыми лабораторными мышами, изредка издающими противный писк. Свет всегда был чуть приглушен, синеватые галогеновые лампы не должны влиять на химические процессы. Он лёгким таинственным мерцанием отражался на глянцевых поверхностях и стеклянных дверцах растянувшегося во всю стену шкафа с реактивами.
Гвен не особенно отвлекала работа — она давно стала такой рутиной, что не забивала голову. Руки в латексных перчатках умело мешали разноцветные жидкости, отмеряя количество гидроксида бюреткой. За ухом был заправлен карандаш для пометок, на столе ждал записей блокнот. Но эта процедура проста до смешного, даже вторая лаборантка не понадобилась. Нэнс сегодня отпросилась пораньше — вроде как у неё заболел ребёнок. Гвен не вникала, ей было абсолютно всё равно. Своих проблем хватало.
Например, висящий на шее заказ, по которому не было никаких подвижек.
Полученные от Вирджинии данные разочаровали безмерно. Если на бывшего морпеха Бена Райта имелось несколько грешков вроде связи
