равносильно попытке переплыть Инглот наперерез течению.
На место одних тут же вставали другие, чей-то толчок и недовольный окрик вызвали потасовку, быстро переросшую в драку. Один из дерущихся рухнул на землю, сбив меня с ног и оттолкнув от Дэя.
Вивианец выпустил мою руку из своей.
Еле удержав равновесие и потеряв своего спутника из виду, я почувствовала головокружение. Толпа давила со всех сторон. Бой барабанов стал более частым и более громоподобным.
Драка сместилась чуть в сторону, но людей было слишком много, чужие запахи вызывали тошноту, перед глазами темнело и то и дело вспыхивали цветные круги.
Барабаны замедлились и, громыхнув еще несколько раз, неожиданно затихли, а со стороны главного входа в королевский дворец раздались звуки фанфар, оповещая собравшихся о прибытии короля.
Толпа замерла на время, и я смогла немного отдышаться, хотя, напряжение внутри никуда не делось и мышцы покалывало от онемения.
Рассмотреть пышную процессию с того места, где стояла я, было нельзя, я лишь могла судить об их передвижении по выступающим над толпой флагам и знаменам и, судя по всему, они приближались к установленному в центре площади, эшафоту.
Барабан ударил трижды.
Несмотря на то, что время близилось к обеденному, солнца не было видно и из-за пасмурной погоды, освещение на площади больше напоминало вечернее.
Пыталась отыскать глазами Дэя или, на худой конец, хотя бы Тори и Тиала, но не могла — стоящие около меня люди были выше в росте и шире в плечах, полностью загораживая обзор.
Внезапно на площади установилась звенящая тишина. Я даже услышала стук каблуков на сапогах, взошедшего на постамент, Таламура: где уже чинно выстроились пятеро палачей в алых рубахах и черных колпаках с прорезями для глаз, ожидая начала казни.
Таламур издалека казался мне ярким и слегка размытым пятном в красной парчовой мантии. Рядом с ним стоял кто-то еще, но я не могла различить кто это с разделявшего нас расстояния.
— Его королевское Величество — Таламур Нвалка Хинэ Арссе! — Громогласно объявил глашатай откуда-то из-под постамента.
Толпа отозвалась хилыми аплодисментами и выкриками, стихшими, как только новоявленный монарх начал говорить.
— Я приветствую вас, подданные Терра Арссе! — Величественно произнес Таламур и его голос отразился эхом от стен окрестных домов, поскольку никто из присутствующих на площади не рискнул говорить вместе с ним, даже шепотом. Вероятно, молва о дурном характере внебрачного сына Таура-ан-Фарота бежала впереди него. А он продолжил:
— Сегодня знаменательный день для всех нас! Я пришел, чтобы положить конец застойной эпохе и провальному правлению моего отца! Именно он виновен в том, что магия уходит из наших земель! В угоду, изгнанной из Терра Арссе, ведьме Эмирате, он хотел передать свой трон тем, кто его не заслуживает!
В это время четверо стражей вывели на постамент Тулемия и Таура-ан-Фарота, поэтому последние слова его незаконнорожденный сын выкрикивал, разгневанно указывая на бывшего короля пальцем.
— Вы достойны иного правителя — молодого и сильного! Того, кто сумеет установить в Терра Арссе порядок! Того, кто приведет королевство к новому расцвету — меня!
Таламур повернулся к отцу и продолжил, чуть тише, но все, находящиеся на площади, продолжали слышать каждое слово, внимательно наблюдая за представлением, развернувшимся перед ними.
— Ты не признал во мне того, кто достоин занять твое место! — В его голосе звучали обличительные истеричные нотки. — Ты посчитал этих пятерых недоносков лучшими кандидатами на арссийский трон, чем собственный сын! Я хотел казнить тебя первым, но решил, что ты должен увидеть, как я убью каждого из них, доказав всем свою силу и могущество!
Насколько мне было известно, коронация должна была проходить несколько иначе. Будущий король торжественно приветствовал подданых, приносил клятву, о том, что станет заботиться об их благополучии и сохранении величия Терра Арссе. Потом торжественно принимал королевские регалии и огромный бокал свином, символизирующим то, что король готов «пить из одной чаши» с людьми своего королевства, делить с ними и беды, и невзгоды, и радости. После этого подданные преклоняли колени. Таламур же уже явился на дворцовую площадь в короне, вероятно, решив опустить ненужную, по его мнению, церемониальную часть.
Глядя на происходившую на постаменте драму вместе со всеми, я пыталась понять, как и почему никто из нас не заметил этой жестокости в Таламуре? Не мог же он в одночасье сойти с ума? Он ведь все время был на виду. Становилось понятно, почему его поведение иногда казалось подозрительным, но, чтобы докатиться до такого?
— Рецессиус! — Скомандовал Таламур и, стоящий подле него человек, сделал шаг вперед.
Из рукавов его длинной мантии, на том месте, где должны были находиться руки, внезапно выросли гибкие хлесткие корни, разветвляющиеся и удлиняющиеся с каждой секундой. Через мгновение эти корни оплели Таура-ан-Фарота, заставив, удерживающих его стражей трусливо отшатнуться.
Зрители затаили дыхание. Разыгравшееся представление полностью оправдывало ожидания тех, кто явился на площадь за зрелищем.
Бом. Площадь сотряс громовой удар барабана.
— Народ Терра Арссе! — Взревел новоявленный монарх. — Преклоните колени перед величием, силой и могуществом вашего нового правителя!
И толпа вокруг меня зашевелилась. Послышались шепотки и шорохи.
Со всех сторон обступавшие меня горожане и гости Сарн-Атрада медленно опускались на колени. За ними повторили гвардейцы и палачи. Лоточники опустились на грязную, заплеванную ореховой шелухой, брусчатку возле собственных прилавков. Даже те, кто наблюдал за происходящим на площади с крыш и окон, последовали их примеру.
А я осталась стоять. Прекрасно понимая, насколько это глупо, вот так выставлять себя напоказ после побега. Могла ведь повторить за остальными, но, почему-то не стала.
И, хотя от страха у меня подкашивались колени и дрожали руки, внутри возникло ощущение, что, склонившись перед Таламуром, я переступлю через саму себя, растеряю самоуважение, перечеркну всё, чему меня учили.
Тулемий на постаменте тоже остался в вертикальном положении, рьяно сопротивляясь стражникам, тянущим его вниз.
Повернувшись, я увидела Тиал-Арана и Тори, стоящих в десятке шагов справа от меня, держащихся за руки.
Совсем недалеко от постамента гордо поднял голову Тадимар. А чуть поодаль возвышался над остальными Дэймос, тоже не пожелавший выказать дань уважения новому правителю.
Каждый из нас понимал, что подобное неповиновение не может не повлечь неблагоприятных последствий.
И всё же, в тишине дворцовой площади, замершей в предвкушении невиданного спектакля, мы возвышались над коленопреклоненной толпой. Дерзкие. Смелые. Несгибаемые.
Порыв, принесенного с реки, ветра, развевал плащи и пышное платье Титории, трепал волосы.
Люди, стоящие на коленях вокруг нас, осторожно поворачивали головы, силясь разглядеть самоубийц, осмелившись на открытое противостояние с королем, успевшим еще до коронации прослыть жестоким и безжалостным.
