и нет. К тому же… Духи, снова этот проклятый стих!
«Но только не забудь: чрез бездну черноокую проложен этот путь».
– Проклятье! – снова процедила я и, открыв глаза, попыталась нащупать дно бездны. Но там ничего не было, только пустота. – Чтоб вас всех!
Я приподнялась и села, свесив ноги в пустоту. Тяжело сглотнула и открыла глаза. Чернота смотрела на меня в упор и тянула к себе. Зазывала, ощупывала холодом мои ноги, облепленные платьем, как второй кожей, забиралась все выше и выше… Мне показалось, что я тону в темноте, что она душит меня, хотя на самом деле вокруг ничего не менялось. «Что ж, Князь, кажется, у меня только один выход. Поверить тебе». Я судорожно вздохнула, зажмурилась и оттолкнулась.
Внутри меня все застыло. Холодный воздух ожег лицо. Тело полетело в пустоту. Я даже не успела ни о чем подумать. Несколько секунд, и я с громким плеском рухнула в воду. Лихорадочно заметавшись, я вынырнула на поверхность, громко глотая воздух. Берег оказался совсем близко, и я в несколько гребков добралась до суши. Выбравшись из воды, я даже не смогла подняться. Меня колотила нервная дрожь, я кашляла, а по щекам сами собой катились слезы. Надо мной чернело обычное небо, а над водой, из которой я только что выбралась, нависал небольшой землистый обрыв. И всего-то. Я застонала от злости и обиды и еще несколько минут неподвижно лежала на земле. Мокрая, замерзшая и одинокая. «Надеюсь, ребята не попадут в неприятности с тем человеком. Да и вообще, найдут меня…»
Постепенно придя в себя, я села и обернулась. За моей спиной тянулась странная рощица. Белые тонкие деревца росли ровными рядами, а их тонкие и обломанные корни торчали из земли. Я поднялась и, подойдя к одному из них, коснулась белого ствола. Кора была шершавой на ощупь и при этом какой-то маслянистой. Я аккуратно погладила ее. Казалось, что стоит только сжать дерево крепче, как оно рассыплется в труху. Опустив взгляд, я заметила на земле у самых корней деревца маленькую табличку «№ 307». Номер образца? Вероятно, то самое Древо получилось создать не сразу… Я резко оторвала руку от дерева, словно оно могло вдруг ожить. Мне вдруг стало не по себе. Здесь ведь мешали гены не только растений, но и людей… Я двинулась дальше. Уже не из страха преследования, а из любопытства и внезапно охватившего меня волнения. Древо должно быть где-то рядом.
Деревья росли все чаще, но не слишком плотно, так что можно было без труда обходить их выступающие корни и в просветах различать нечто большое и светлое.
Я увидела Его, еще не дойдя до опушки. Огромное толстое Древо возвышалось посреди широкой поляны. Его ветви тянулись к небу изогнутыми руками, и крона была безлистной, пустой и мертвой. Но вот его ствол представлял собой еще более жуткое зрелище – в складках его коры проступали лица. Когда-то давно они были похожи на человеческие, но теперь стали неотъемлемой частью Древа, их глаза, носы и губы словно вырезали в его коре. Тела их срослись с основанием и уходили под землю, превращая свои ноги и руки в новые толстые корни. Большинство лиц уже нельзя было распознать, до того они исказились, и лишь пара из них еще напоминала их прошлое. И одно я узнала мгновенно. Советник первого Объединения, мадам Чан Ву, умершая в возрасте пятидесяти трех лет от рук изгнанников во время выездки в Пустошь. Три года назад все Города устраивали прощальные демонстрации. А она, оказывается, была здесь. Я не могла оторвать взгляда от ее лица. Оно было еще таким живым, таким похожим на то, что я видела на экранах. Таким неестественным в этом месте.
Интересно, как много советников решили стать частью Древа? Или это решили за них? И охотники… Карим сказал, что однажды тут были и они.
При взгляде на Древо я не испытала никакого благоговейного трепета, более жуткого и отвратительного создания не бывало даже в Пустоши. Мне хотелось отвернуться и больше никогда не видеть его. Я села, намереваясь дождаться изгнанников и продолжая разглядывать Древо. Несмотря на отвращение, мне никак не удавалось отвести взгляд. В глазах зачесалось, и я нервно потерла их кулаком. Все тело болело и казалось таким тяжелым и уставшим, что, казалось, оно уже никогда не поднимется. Сидеть здесь в одиночестве было жутко, но я все никак не могла заставить себя встать и вернуться к обрыву. А потом я уснула…
Я очнулась от острой боли и звуков песни, сорвавшихся с моих губ. Меня накрыл мгновенный ужас. Я сидела в другом месте, поблизости от Древа, а из моего левого запястья торчала иголка с толстой белой трубкой.
– Что за… – ошарашенно пробормотала я.
Вторая трубка лежала дальше, у самых корней дерева, и мне вспомнились слова Карима. Чтобы объединиться с Древом, нужно взять трубку у корней, а другая – для хранителей. Я хотела немедленно вытащить эту дрянь из своей вены, но у меня вдруг закружилась голова, и я упала на землю. Тело конвульсивно задергалось, конечности заледенели, а в голову, наоборот, ударил нестерпимый жар. Я попыталась закричать, но с губ сорвалось только неясное мычание. Боль пронеслась по всему телу острыми иголками, мышцы ног свело такими сильными судорогами, что они задергались сами по себе, словно в какой-то дикой пляске. Перед глазами замелькали черные пятна, и я упала в обморок. Вернее, я так думала.
Перед моим внутренним взором появились лица. Они быстро сменяли одно другое, так что невозможно было рассмотреть их внимательнее. А потом в мою голову ворвались голоса.
– Мы видим тебя…
– Мы не хотим, чтобы ты приходила…
– Чужачка…
– Мы недовольны…
Они грохотали в моей голове мощно, как целая река или водопад, что я видела в Пустоши. Они звучали одновременно как несколько голосов и как один единый. Это было невыносимо. Я хотела избавиться от их воя, но не могла даже уши зажать.
– У нас много работы…
– Далеко за морем…
– Мы должны служить…
– И хранить…
– И судить…
– И помогать…
– И знать… Особенно знать…
– У меня… – попробовала я, но голос тут же меня перебил:
– Молчи…
– Ты не хранитель…
– Ты чужачка…
– Мы видели тебя в Пустоши…
– И видели Его…
– Всегда рядом…
– Со своей
