class="p1">— Он мне то же самое говорил. Только он потерялся.
— В метро? — Она делает глоток кофе.
— Да, в метро, — пытаясь ее передразнить, отвечает он. — Я вышел из вагона и встал возле скамеек. Всегда так стою, чтобы все прошли и чтобы карманники не залезли, они же обычно в толпе воруют. И тут подбегает ко мне мальчишка: «Дяденька, у меня мама потерялась! Можете ей позвонить?..»
— Ха, это же обычная разводка! Вы даете ему телефон, и он убегает.
— Но мальчишка-то был русский!
— Чего?
— Если бы он был нерусский, типа цыган или казах, я бы его на хер послал, но он-то был русский!
— То есть, по-вашему, русский обмануть не может?
— Но такого раньше не было.
— Серьезно?
— Да. Как правило, один цыганенок отвлекает, а второй ворует сзади. А этот русский с красными, такими заплаканными, глазами подошел, попросил позвонить маме. Я и позвонил. Ответила женщина без акцента — без акцента! — и я ей все объяснил, а она: «Можете дать трубку Коленьке?» И я дал, а он деру!.. Был бы он цыганенком или узбеком, я бы не дал телефон, а сразу бы его послал. Но он же был русский.
— Знаете, вы действительно похожи на лоха. Вы судите людей по национальному признаку.
— А как мне еще судить?
— Уж точно не по национальности!
— Вот так и говорят воры, тем более сейчас я понял, что русские тоже могут быть ворами! И что слезы — это все актерство. У пацана хоть легенда была, а у тебя фуфло какое-то. Так что давай вали отсюда! Нет у меня телефона, а если бы и был, я бы тебе его и не дал. Воровка!
Она замирает, потом демонстративно ударяет пальцем по своему стаканчику с кофе. Он опрокидывается на стол, и кофе льется в сторону парня. Он вскакивает.
— Ты че делаешь?!
— Ой, я случайно, — произносит она и встает. — Такое бывает. Неуклюжая… Я же девушка.
Она идет к выходу. Он мешкает, но все же бросается за ней. И не успевает сделать даже пары шагов, как его хватает за руку сидящий за соседним столиком крупный мужчина.
— Я все слышал. — Мужчина прямым взглядом смотрит на парня. — Она права. Хочешь что-то сказать ей, скажи мне.
— Я просто пошел в туалет.
— Сядь обратно, потом сходишь.
Крупного мужчину зовут Дмитрий. Он медленно ест пирожное, смотря на своего собеседника, сидящего напротив. Собеседник похож на молодого Вуди Аллена, если, конечно, кто-то помнит, как выглядел молодой Вуди, — маленький, невзрачный… Разве что без очков. И тоже все время болтает, размахивая руками.
Оба одеты в классический черный костюм.
Дмитрий, усадив парня на место, отламывает вилкой кусок пирожного, пока «Вуди» продолжает свою болтовню.
— Я, конечно, все понимаю, но зачем?.. Зачем так делать? Я, представляешь, ем, а она начинает мне рассказывать, как сходила к врачу… И потом берет такая и ставит свою ногу на стол, прямо мне под нос. Все, конечно, привыкли, что женские ноги не воняют, но ее нога смердела, как… Блин, я даже не знаю, как что. И эта ее шишка возле большого пальца… Из нее лился гной, как из твоего пирожного. Прям такого же цвета!
— Ты можешь заткнуться? — Дмитрий, скорчив недовольную мину, отодвигает тарелку.
— Нет. Я же счастливый человек и хочу делиться с людьми своими мыслями. Именно поэтому мне не нужен психиатр.
— И именно поэтому у тебя проблемы?
— Проблемы? У меня? Какие?
— Сократ, пойми, — говорит Дмитрий, — я не хочу этого делать, но он сказал мне тебя убить…
— Убить меня?! — Сократ на мгновение задумывается. Он в шоке от новости. — Это из-за той шутки про ментов и кладбище?
— Ну-у… — Дмитрий делает глоток кофе. — В меньшей мере из-за шутки, в большей — из-за того, что много языком мелешь. Он боится, что ты ненароком взболтнешь лишнего.
— Да я же только с вами и разговариваю! Кому я что взболтну?
— Женьке, например.
— Да что я ему такого сказал? Он же ходил два дня и ныл: «Где моя тачка? Куда вы дели мою тачку?..» Я ему и сказал, что мы ее сожгли.
— Да. И потом у нас были проблемы, — замечает Дмитрий. — Потому что это была тачка его отца. Подарок ему.
— Да кто из-за такого убивает? Взболтнул и взболтнул. Бывает же.
— Он сказал также, поэтому его первым вариантом и было просто отрезать тебе язык, чтобы ты не болтал.
— Отрезать язык?! — вскрикивает Сократ.
— Да, но я объяснил, что отрезать тебе язык — это негуманно. Гуманнее просто тебя убить.
— То есть подожди… Он предложил отрезать язык, но ты сказал, что это негуманно и лучше меня убить?.. Ты че, рехнулся?! Если я умру, то умру! Всё, смерть, меня не будет! А без языка я еще поживу.
— Да? А я подумал, что гуманнее тебя убить. Как ты без языка-то болтать будешь?
— Ты сам слышишь, что говоришь? Знаешь, что означает слово «гуманный»? Это означает ценность человеческой жизни. Жизнь человека превыше всего! Жизнь!
— Ни хрена, — качает головой Дмитрий. — Меня хоть и не назвали в честь древнегреческого философа, но я знаю, что гуманность — это человеколюбие, то есть уважение к людям. А гуманизм — это… Начало не помню, но типа там превыше всего ставится человеческая жизнь.
— Мне сейчас без разницы! Язык или смерть! Это же нонсенс.
— Ты сам начал этот спор.
— Ладно… Просто интересно: как ты хотел меня убить?
— Как в «Крестном отце».
— В «Крестном отце»? Сесть сзади и задушить?
— Да.
— И ты думаешь, что у меня не возникло бы подозрений, если бы водитель остановил машину, сел сзади меня… — Сократ хватает себя за лицо. — Думаешь, я идиот?!
— Ой, хватит ломать комедию. Я подумываю тебя вообще не убивать. Поэтому и привел тебя именно сюда, где народу много. Сбежишь при свидетелях, а ко мне вопросов не будет. А ты потом, когда он поймет, что без тебя не сможет, раз — и появишься.
— То есть мне сейчас встать и побежать?
— Конечно нет. Ты должен сначала меня вырубить.
— Как? — восклицает Сократ. — Ты такой здоровый, а я такой маленький.
— Кружкой.
— Какой кружкой?
— Из-под кофе.
Сократ опускает глаза.
— Мы пьем кофе из пластиковых стаканчиков. Ты хочешь, чтобы я ударил тебя пластиковым стаканчиком?
— Нужен стакан. Нормальный стакан.
— И где я возьму нормальный стакан?
— На кассе?
— Там только пластиковые дают.
— Слушай, нужен нормальный стакан, иначе придется тебя убить… Я, кстати, понял: убью тебя, как в фильме «Груз 200», — неожиданно в шею,
