хихикала она. — Та самая? Твоя будущая благоверная?
Какое-то время я молча билась в его руках, наконец-таки вывернулась из его хватки и прорычала:
— Ненавижу тебя. Ненавижу!
Замахнулась, но он перехватил мою руку, дёрнул меня на себя.
— Поверь, это взаимно, — в чёрных глазах моего жениха стыла ярость.
Сейчас девица в его постели взирала на нас с недоумением. Рассмотреть я её как следует не смогла — слёзы застлали глаза.
— Я же… я же твоя невеста…
— Ты не моя невеста, — прорычал он, напоминая. — Ты — приложение к договору
— Но…
— Уходи, — он оттолкнул меня к двери. — Уходи. Не порти мне вечер.
Вечер. Я испортила ему вечер…
А он испортил мне жизнь!
Алексиса Канатаса не зря прозвали Зевсом. Этот мощный старик всех заставил с собой считаться. И Глеб до последнего надеялся, что его минует чаша сия.
Надеялся зря. Не исключено, что именно семье Уваровых предстояло взять главный удар молнии местного громовержца на себя.
В верхних комнатах подмосковной крепости Канатаса, который предпочитал звать себя Алексеем Канатовым, чтобы без нужды не выбиваться, сегодня вершилась судьба. И пафос формулировки был как раз очень даже уместен.
Он ясно подчёркивал запредельную высоту ставок.
Вот уже полгода столичную бизнес-среду изрядно штормило. Появились новые агрессивные игроки, смелые конкуренты. Прежние порядки ломались, рынок недвижимости реагировал на современные вызовы, заставляя многих уверовавших в свою неприкосновенность, смотреть в лицо новым суровым условиям.
Уваровым приходилось тяжелее, чем остальным — внутри семьи зрела настоящая гражданская война, грозившая ослабить бизнес настолько, что окусывавшимся «за забором» партнёрам оставалось лишь ждать, когда ветви опасно разросшегося дерева затрясутся, и перезревшие яблоки сами попадают в их когтистые лапы.
Вот тогда-то, несколько месяцев назад, и объявился Канатов со своим неожиданным предложением.
— Объединим бизнес.
— С чего бы вдруг? — Глеб смотрел на своего гостя с нескрываемым подозрением. — Алексей Георгиевич, при всём уважении, мы с вами враги. Прямые конкуренты, если вы не забыли.
— Не время сейчас для конкуренции, — отрезал Канатов и тут внезапно закашлялся. Тогда-то и стало понятно, почему он прибыл к нему не один, а со строгой дамой в сером, тут же подавшей старику фляжку с какой-то жидкостью.
Вот оно что… магнат беспокоился о наследии.
Волк-одиночка, не желавший, чтобы после его ухода всё нажитое за столько-то лет растащили по кирпичикам чужаки.
— Не совсем понимаю, как я вписываюсь в эту схему.
— Уваровым сейчас нелегко, — из-под седых усов сверкнули белые, не по возрасту крепкие зубы. — Как и мне. Со всех сторон поджимают. Но отдавать хоть что-нибудь этим нуворишам… я лучше по ветру все свои деньги пущу.
— Так и пустите, — Глеб не питал иллюзий, что может вот так с наскока разгадать планы старого лиса, но предложение было… заманчивым. Канатов был прав — Уваровы держались на волоске.
— Хотел бы, — чёрные очи впились в него, напоминая, что в старике ещё предостаточно сил на то, чтобы вести эти нелёгкие переговоры. — Но у судьбы свои планы. Может вдруг оказаться, что я не один на всём белом свете. Мне есть кому всё завещать.
А вот такого предвидеть никто, вероятно, не смог бы.
Перед Канатовым брезжила перспектива разыскать родную кровиночку. Его давно сбежавшая из отчего дома дочь таки произвела на свет потомство. Как, когда, при каких обстоятельствах выяснилось, что она родила — всё это Уварову не могло быть известно.
Но вот, могучий Зевс в его доме на правах просителя… это ли не чудо из чудес?
И всё, что от него требовалось — сделать хорошую мину при плохой игре. Притвориться, что Уваровы могут позволить себе роскошь подумать.
На деле же старик подставлял ему плечо, вытаскивал из болота междоусобицы взамен на, по сути, пустяк.
— Договор прост и прозрачен. Я попрошу лишь одного. Обеспечь её всем необходимым. Мне недолго осталось, но я хочу быть уверен, что моя внучка ни в чём не будет нуждаться.
В этом неожиданном подарке небес, в этом договоре Канатов оставил за собой лишь одно условие — если доживёт, сам определит, как Уваров поможет его внучке. В рамках дозволенного, разумеется.
Юристы обеих сторон корпели над договором, чтобы на двести процентов убедиться: их клиенты ничего от него не потеряют, только выиграют.
И вот теперь, когда все бумаги подписаны и договор заключён, он в доме Канатаса — принимает на себя обязательства обеспечить его внучку всем необходимым… в качестве своей будущей, мать её, жены.
Лукавый Зевс щурил свои чёрные очи. Пристроил кровиночку — лучше и не придумаешь. Обеспечил до конца жизни.
Глеб рассматривал её через комнату, застывшую у кресла своего могущественного родственника. Ошарашенную, растерянную. Вчерашнюю бродяжку, волею своего деда ставшую невестой одного из самых богатых людей страны.
Светло-каштановые волосы. Ясный взгляд. Обычная. Даже невзрачная. Совсем не в его вкусе.
Да он даже не знал, что девчонка давно в брачном возрасте! Разговоры о внучке заставили Глеба поверить, что они говорят о ребёнке — не о девице, которая тряслась от свалившихся на неё новостей, но уже требовала объяснений.
Впрочем, Глеба меньше всего волновало, что она требовала. Сейчас все усилия он направил на то, чтобы не позволить своему гневу испортить всё, над чем он работал — сохранить семью и оставить в силе их договор.
Поэтому проигнорировав лепет девчонки, посмотрел в глаза старому чёрту:
— Это… твоя внучка?
Канатас кивнул, явно довольным произведённым эффектом. Глеб стиснул зубы, стараясь отвлечься от порыва смести с каминной полки, на которую опирался, декоративные вазочки, наверняка стоившие целое состояние.
— Ты заранее планировал это. Женитьбу.
— Так она будет под твоей надёжной защитой, — Канатас ничего не скрывал. — Скоро ей не к кому будет обратиться за помощью. И мои деньги её не спасут. Их из-под неё выдернут, я и остыть ещё не успею. А ты… ты случиться этому не позволишь.
— А если я не захочу вешать себе на шею такое ярмо?
Зевс погладил свою седую бороду, притворившись, что всерьёз рассматривает такую возможность:
— Что ж… тогда договор будет расторгнут. Я останусь со своей головной болью наедине. А ты — наедине со стаей шакалов и распрями в собственной семье, Уваров.
Старый хрен знал, что загнал его угол. Но как будто забыл, что ничего страшнее загнанного в угол зверя нет.
— Ну так как, партнёр? — в голосе Канатаса звучала ирония. — Примиримся или продолжим нашу вражду?
И Глеб согласился. У него не было выбора. Но это пока. Ни старый лис, ни его внучка ничего от него не получат.
