Когда эта львица подросла, она быстро выдвинулась на первое место в Коре и позднее стала предводительницей прайда. Решающую роль тут сыграли, пожалуй, не столько ее сила и весьма внушительные размеры («Не красотка, а целая красотища»,— говорил Тони), сколько властность натуры. Тем не менее Аруша всегда была наиболее послушной среди подопечных Адамсона.
Но не подумайте, что воспитывать львов легкое дело. Достаточно взглянуть на шрамы у Джорджа, Терренса и Тони, чтобы убедиться, что это далеко не безопасно. В 1975 году молодой Скромница, один из сыновей Джумы, без всякой причины прыгнул на Фитцджона и вцепился ему в шею. Тони спасся буквально чудом, а точнее, благодаря пришедшему на помощь Фреду. Хотя Скромница был старше и сильнее, львенок храбро атаковал его и отвлекал внимание до тех пор, пока не подоспел Адамсон.
Джордж рассказывал мне о том, как на него самого в 1978 году набросился двухлетний самец по кличке Сулейман:
— В тот день я отправился прогуляться в буш и неожиданно наткнулся на Сулеймана и его сестру Шебу. У львов явно было игривое настроение. Пока я отбивался от Шебы, нападавшей спереди, братец прыгнул мне на спину и повалил на землю. Я попытался отогнать Сулеймана ударами палки, но это только разозлило его. Он заворчал и стал все глубже вонзать зубы мне в шею. К счастью, в этот раз я взял с собой пистолет, что вообще-то делаю очень редко. С трудом дотянулся до него, чтобы выстрелить в воздух и напугать льва. Нажимаю на спуск — осечка. Жму еще раз — то же самое. Наконец один за другим грянули два выстрела. И что вы думаете? На Сулеймана они не произвели никакого впечатления. Напротив, он только сильнее сжал челюсти. В отчаянии я протянул руку с пистолетом себе за плечо и выстрелил во льва. На этот раз подействовало. Сулейман тут же выпустил меня, отбежал на несколько метров и, слегка испуганный, уселся рядом с сестрой. Кровь у меня лилась ручьем, но я как-то сумел добраться до лагеря. Терренсу удалось вызвать по радио «летающего доктора», который заштопал мои раны. На следующий день в вольере как ни в чем не бывало появился Сулейман. Чувствовал он себя прекрасно, и пуля, застрявшая под кожей плеча, по-видимому, ничуть не мешала ему. Вскоре после этого случая Сулейман погиб в поединке с бегемотом.
В известном смысле такой исход был облегчением для Джорджа, поскольку избавил его от необходимости застрелить льва, как это было с Боем в 1971 году.
— В то время у меня был помощник африканец Стенли. Я предупреждал, чтобы один он не отлучался из лагеря. И все-таки тот в одиночку отправился за медом диких пчел. И надо же было случиться, что навстречу ему попался Бой. Увидев льва, Стенли перепугался и сделал роковую ошибку — бросился бежать. Бой настиг африканца и подмял под себя. Мне ничего не оставалось делать, как застрелить льва. Я отнес Стенли в лагерь, но было уже поздно: лев разорвал ему шейную артерию.
В 1978 году подобная же участь едва не постигла Терренса. Он вышел из ворот лагеря и остановился прикурить. Держа спичку в ладонях, Терренс слегка нагнулся, чтобы защитить ее от ветра, и не заметил, что к нему крадется молодой лев по кличке Шейд.
— В этот момент я как раз вышел из столовой, — рассказывает Джордж,— и вдруг вопль сторожа у ворот. Оглянулся и вижу лежащего на земле Терренса и не спеша удаляющегося от него льва. Он здорово искусал брату лицо, но тому еще повезло, что вообще остался жив.
Вскоре после этого случая было принято решение свернуть программу работ, хотя Джордж продолжал поддерживать постоянный контакт со своими львами, регулярно отправляясь в буш, чтобы оставить им верблюжатины.
Сторонний человек может подсчитать потери и спросить, что же все-таки достигнуто в Коре за восемь лет. Один африканец погиб. Братья Адамсон и Фитцджон серьезно пострадали от львов. Некоторые из зверей, выпущенных на волю, спустя непродолжительное время стали жертвами крокодилов, бегемотов и диких львов. Другие исчезли, и есть серьезные опасения, что их убили браконьеры.
Однако сам Джордж Адамсон полагает, что сделал немало. А именно, доказал возможность выращивать оставшихся сиротами львят и возвращать их к вольной жизни. Несмотря на чуть было не кончившийся трагически инцидент с Сулейманом, его вера в своих львов остается непоколебленной. Во всяком случае, он добился того, что еще не удавалось никому. Адамсон может сослаться на Кору, где на свободе живет прайд, образовавшийся не сам собой, а созданный человеком. Всего в «Камни я симба» было доставлено 17 зверей. У них родились 22 львенка, причем отцами многих из них были дикие сородичи. В этом состоит победа, одержанная Джорджем Адамсоном. Но ее омрачает развертывавшаяся шаг за шагом трагедия заказника Кора.
С первых дней работы здесь в 1970 году Адамсон мечтал превратить этот район в заповедник, не уступающий Национальному парку Меру, где жила Эльса. Пятисотмильная территория, которую он арендовал, была местом обитания множества диких животных и зверей. Здесь паслись стада зебр, жирафов, антилоп импала, куду, водяных козлов. К реке Тана приходили на водопой сотни слонов. В чаще буша прокладывали тропы носороги, а среди каменистых холмов привольно чувствовали себя леопарды.
И хотя Кора в 1974 году была официально объявлена национальным резерватом, браконьерство стало в нем настоящим бичом. Его рост был вызван резким повышением цен на слоновую кость в середине 70-х годов, которое привело к тому, что отдельные случаи убийства диких животных превратились в международный подпольный бизнес, приносящий миллионные прибыли. В Найроби всевозможные дельцы и мошенники состязались с корыстолюбивыми чиновниками и не слишком обремененными совестью политиканами в погоне за легкой наживой. В буше Кора добровольными помощниками и соучастниками преступлений стали браконьеры — вакамба с их отравленными стрелами и «шифта» — бродячие бандитские шайки, вооруженные автоматами и скорострельными карабинами, которые проникали сюда из Сомали. Когда были истреблены слоны, пришла очередь носорогов и леопардов. Охотиться стали даже за дик-дик, карликовыми антилопами размером не больше зайца, из-за их двухдюймовых рожек.
Полный запрет на торговлю любыми охотничьими трофеями, введенный в Кении три года назад, более или менее приостановил эту бойню. Но для Коры было уже слишком поздно. Сегодня в резервате не осталось ни одного носорога. Леопарды покинули его. Слонов можно пересчитать по пальцам.
Вслед за браконьерами с севера пришли сомалийские кочевники, чей скот и верблюды, словно саранча, опустошили и без того скудные пастбища. «Во многих отношениях сомалийцы прекрасные люди,— считает Адамсон. — Но они же и самое опустошительное племя на земле. Сомалийцы уже превратили свою родину в пустыню. Теперь они заняты тем же самым здесь».
Прошлый год оказался особенно трагичным для Джорджа Адамсона. В январе жертвой бандита стала Джой. Вскоре после этого местные жители по секрету сказали Тони Фитпджону, что шифта собираются устроить на него и Джорджа засаду. Адамсон вызвал по радио помощь, и военные патрули больше двух месяцев прочесывали весь район.
Некоторое время в Коре было относительно безопасно. Но в начале ноября банда сомалийцев под предводительством отъявленного негодяя Абди Мадобе напала на городок Гарисса, убив четырех правительственных чиновников. Опасаясь за безопасность Адамсона, власти в Найроби предложили ему покинуть Кору. Джордж отказался. «Я им заявил, что меня отсюда могут увести только в наручниках»,— говорит он. Между тем вокруг снуют бандитские шайки, и Адамсон стал спать на улице возле вырытого им окопа, кладя под подушку пистолет, а рядом — винтовку.
Сейчас в заказнике забрезжила надежда. После обильных дождей сюда стали возвращаться его прежние обитатели. Намечаются планы вновь поселить в Коре носорогов и леопардов. Но прежде всего нужно покончить с шифта, а у властей и без того хватает забот в других местах.
Джордж чувствует себя одиноким без своих львов. Он слишком стар и очень устал. И все-таки даже в свои 75 лет Адамсон не утратил дух бойца и не намерен сдаваться. Местные жители почитают этого человека, но они мало чем могут помочь ему. Начинать все сначала в одиночку слишком поздно. Деньги, которые были у Адамсона, он давно истратил на программу реабилитации львов. Из «фонда Эльсы» Джордж не намерен брать ни гроша. Ему остается лишь тихо доживать свои дни в Коре, поскольку уехать больше все равно некуда. В каком-то смысле он такой же анахронизм, как и быстро исчезающие носороги,— один из последних искателей приключений старой закалки. Сидя вечером на пороге хижины со своей неизменной трубкой и предаваясь воспоминаниям, Джордж Адамсон может создать у вас иллюзию того, что там, в ночной тьме, все еще лежит добрая-старая, дикая, юная и невинная Африка. Ему самому может это казаться. В конце концов, на этом потерянном континенте никто раньше не верил, что дикие звери не будут вечно водиться здесь в изобилии.
