— Вот многие называют мой материал берестой, я же называю его берестой. Так и в народе ее называют... А впрочем, как в душе поется это слово, так и надо, наверное, произносить его.
г. Петрозаводск, Карельская АССР Е. Фролова Фото В. Грицюка и С. Пивоева
В городе Ромео и Джульетты
— В ерона, синьор, — сказал мой попутчик Джузеппе, — это... Верона! Я сам родом из этого города. О, у нас тут есть что посмотреть! Дома Ромео и Джульетты, например. — Джузеппе раскрыл в улыбке крепкие, чуть желтоватые зубы.
— Потом у нас Арена, театр, триумфальные арки и мост времен Древнего Рима, крепость Кастельвеккьо, площади Бра, Эрбе и Синьоре! А от меня передайте привет Паоло, моему приятелю. Он работает гидом. Вы узнаете его по бляхе, черным очкам и большому вихру...
Древняя Верона. Раскинувшая свои улицы у подножия Восточных Альп, она с незапамятных времен считалась ключом к Северной Италии. Здесь, в крутой излучине реки Адидже, строили свои укрепления венеты, реты и этруски, чтобы противостоять воинственным гельветам и германцам, нападавшим с севера, со стороны нынешнего перевала Бреннер. Но в конце концов весь край был завоеван Древним Римом, чьи легионы являлись сюда с юга, из-за реки По.
От вокзала улица Корсо Порто Нуова, прямая как стрела, привела меня в современный центр города — на площадь Пьяцца Бра, где сквозь яркую хвою ливанских кедров я увидел массивные арки древнеримского амфитеатра, по-местному — Арены.
Арена — нынешний символ Вероны — возведена в I веке нашей эры. Имена ее строителей забыты. И немудрено. Из древнеримских писателей лишь Плиний Младший в письме к Валерию Максиму мельком упоминает Арену, сообщая, что на ней устраивают бои «со свирепыми африканскими пантерами». Многие годы из стен Арены выламывали мраморные блоки для новых городских построек, а в страшное землетрясение 1183 года наружная, более высокая стена амфитеатра рухнула. Уцелел лишь его фрагмент, так называемое крыло. Но внутренняя стена из 72 двухъярусных арок, к счастью, сохранилась полностью.
Внутрь Арены ведет темный коридор из грубо отесанных камней. Я прошел под его сводчатым потолком, и скоро перед глазами распахнулся громадный, залитый солнечным светом амфитеатр. От овальной арены уступами круто подымались на тридцатиметровую высоту каменные скамьи. Я насчитал сорок шесть рядов, и на них вполне могли разместиться двадцать с лишком тысяч зрителей. Отсюда античные веронцы наблюдали за боями гладиаторов, их схватками с дикими зверями.
Сейчас в северной части Арены монтировали низкую, довольно просторную платформу. Она оказалась заваленной строительным лесом, трубами, железными конструкциями. Отовсюду несся гулкий перестук топоров, молотков, визг электродрелей...
«Давайте говорить по-русски!»
К западу от Пьяцца Бра тянется долгая терраса со множеством кафе и кондитерских. Это любимое веронцами место встреч, неспешных вечерних прогулок. Фоном террасы служит анфилада колоритных трех- и четырехэтажных зданий XVI—XIX веков.
Под тентами отдыхали в плетеных креслах туристы. Глядя на них, мне тоже захотелось выпить чашечку капючино — кофе со взбитыми сливками, популярнейший в Италии напиток. Поверх вспененных сливок бармен кидает щепотку размолотого кофе или какао, и чашка с ароматной влагой в самом деле становится похожей на монаха-капуцина с его коричневым балахоном.
Чуть в стороне от компании туристов из ФРГ, положив ногу на ногу, со стаканом лимонада в руке сидел человек с приметной бляхой на лацкане пиджака, в темных очках и с копной седеющих волос. Несомненно, это был гид Паоло, которого описал мне Джузеппе. И я попросил разрешения присесть за его столик.
— Пожалуйста, — сделал он жест рукой. — Осматривали Арену?
— Да. Впечатляющее сооружение! Но там идут какие-то работы.
— Сколачивают театральные подмостки, синьор. У Арены великолепная акустика. В августе будем слушать здесь оперу Верди «Аида».
— Привет вам от вашего друга Джузеппе!
— Спасибо! Между прочим, французский для вас — иностранный язык. Вы скандинав?
— Нет, я из Советского Союза. Русский.
— Так давайте говорить по-русски!
Родную речь из уст веронца я слышал впервые.
— Где же вы научились русскому? — спросил я.
— А по кассетам.
Он так и сказал «а по кассетам» и протянул визитную карточку, где на нескольких языках, в том числе и на русском, значилось, что предъявитель ее является специалистом по историческим и художественным памятникам Вероны.
— Ага! Значит, в Вероне стали нужны гиды со знанием русского?
— Иначе бы я не взялся за столь трудный язык, синьор. В июле—августе к нам на «театральное лето» приезжают известные труппы, знаменитости. В том числе и из вашей страны! Вскоре надеемся увидеть балет «Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева. Прибудут русские артисты, музыканты...
Зримые следы
В 1828 году Верону посетил Гейне. Великий немецкий романтик оставил, пожалуй, одно из наиболее интересных описаний Вероны. В своих «Путевых картинах» он заметил, что город похож на большую гостиницу для народов. И как в гостиницах люди нередко оставляют свои имена на подоконниках и стенах, так в Вероне разные народы оставили после себя зримые следы своего пребывания.
Действительно, кого только не видели ее стены! Древнеримский муниципиум был взят штурмом и разграблен гуннами. Верону не раз захватывали германские племена, приходившие с севера через альпийские перевалы. Она побывала в руках ломбардцев и франков. Четыре века над нею властвовала Венеция. Ею владели французы и австрийцы. Но следы могущественной римской цивилизации «весомо, грубо, зримо» проступают через все многовековые наслоения.
У Арко деи Гави — она красуется неподалеку от Порта деи Борсари — двухарочных городских ворот, где некогда борсари, таможенник епископа Вероны, духовного и светского владыки города, взимал пошлину с заезжих купцов,— сбились в тесную кучку приезжие парижане. Девушка-гид рассказывала о том, что эту великолепную арку, которая в эпоху Ренессанса послужила моделью для интерьера многих церквей и часовен Северной Италии, воздвиг в I веке Лупиус Витрувиус Сердонис в честь знатной веронской семьи Гави.
— К сожалению, арка была свалена французскими солдатами, когда Наполеон оккупировал Северную Италию, — добавила она. — Но веронцы бережно восстановили ее из старого материала...
Парижане были явно смущены. Все-таки Наполеон — национальная гордость Франции, и вдруг такая неприятная подробность!
— Выпороть бы его за это подтяжками,— проворчал седоволосый мужчина в берете.
Арко деи Гави увлекает многих. Но по-разному... Вот рядом заскрипели тормоза. Из остановившейся машины выскочила семья американцев — отец, мать и трое девочек-подростков. Они секунду-другую смотрели на древнеримское чудо.
— Вери найс! Очень красиво! — оценила арку мать семейства и щелкнула фотокамерой. — Рассмотрим ее на слайде. Дома. Поехали дальше!
Хлопнули дверцы. Машина, взревев, исчезла за углом. Все ясно: время — деньги!..
По бетонной набережной я дошел до места, где река делает второй крутой поворот на сто восемьдесят градусов и устремляется на юго-восток, к Адриатическому морю. Древние римляне построили здесь великолепный Понте Пьетра (Каменный мост), который две тысячи лет с успехом противостоит напору Адидже. Как всякая горная река, Адидже своенравна и коварна. Когда в Альпах тают снега, она превращается в бешеный поток, опрокидывающий все на своем пути. Но Понте Пьетра, один из древнейших мостов на земле, страдал от людей больше, чем от Адидже. Во вторую мировую войну гитлеровцы основательно разрушили его, и только горячий патриотизм веронцев вернул этому сооружению прежний облик, как, впрочем, и многим другим, пострадавшим от рук современных варваров.
«Шекспировские» места
История любви Ромео и Джульетты, двух отпрысков враждующих семей Монтекки и Капулетти, вероятно, реальный факт. Первым о юных влюбленных поведал миру в XVI веке итальянец Луиджи да Порто в своей «Истории благородных любовников», ссылавшийся на некоего Пеллегрина да Верона. А тот «раскопал» историю, которой «нет печальнее на свете», в хрониках времен тирана Бартоломео делла Скала. Шекспир позаимствовал сюжет у своих предшественников-драматургов.
Площадь Эрбе жила обычной жизнью. С тротуара, сквозь окна тратторий, я видел сидящих за столиками людей. Был обеденный час, и веронцы привычно накручивали на вилки красные от томатного соуса спагетти, вкушали пиццу и салат из зелени, запивая пищу традиционным красным вином. В траттории часто ходят целыми семьями. За едой обмениваются новостями — кто из соседей устроился на работу, кто ее потерял, у кого прибавление в семействе, кто умер.
