что по-мужицки подбоченясь выписывают плавные крендели.
Бегут времена года за временем, не ведая усталости, бывает, путаются в очерёдности или под ногами друг у дружки, а так — ничего, держат в повиновении миры, принуждая считаться с порядком, про который было условлено загодя до появления тех, которым то знойно, то зябко, то слякотно, либо просто «как-то не так».
Было время, когда любое, чего касался мой взгляд, казалось, недвусмысленно, не шутя требовало быть запечатлённым навеки. И я суетился, хлопотал, выискивая приноровиться и поймать то побуждение, что удерживало меня подле себя за фалды бессознательного. Да только, кто я таков, чтобы посягнуть на вечность? Рука каменотёса, и та вернее оставит свой след в воображении потомков.
Мерность его ударов и глубина проникновения в сосредоточенный на самом себе, не робкого десятка камень, докажет, — каков был творец на момент, когда вольный нерукотворный валун стал частью некоего целого, вспенившего однажды озарением пытливый ум. А что то выйдет — отхожее место или стена сторожевой башни, не так уж и важно. Стоит ли осуждать в себе человека и превозносить небожителя, ибо мы таковы, каковы есть.
Из сотен… тысяч мгновений единицы сохранили в себе себя, а посему, умение приникнуть к прекрасному, разделить с ним трепет мгновения и поползновения удержать их при себе по мановению пальцев, по щелчку затвора объектива, неизбежно стали препятствием друг для друга. Всё чаще я замирал там, где подсказывало мне чувство, и безмолвствовал, впитывая флюиды бытия. Пресытившись, я уходил без сожаления.
Нельзя не заметить, не признать, что и портрет, и пейзаж, писанные маслом, пастелью, либо акварелью, продолжают жить, выходя далеко за рамки своих золочёных рам. Точно тоже и с некогда примеченным. И более того, — коль доверился случай и стоит нагой и безоружный пред тобой одним, негоже предавать известности ваш тет-а-тет.
Единственно, чего не убежать — восторга, кой надлежит разделить с любым, взывая к любознательности, пробуждая потребность напитать сердце светлой стороной бытия и переполниться им, дабы изливалось после бурно, через край на горизонте души.
А фотографии… Они блекнут, вянут до желтизны, как срезанные цветы или павшая с дерева жизни листва, и с этим не поделать ничего.
* * *
На горизонте души всегда маячит нечто хорошее. Попытаться добраться до него, несмотря на волнение и шторма жизни или махнуть рукой, — выбор всегда за тобой.
преподаватель, репетитор
Сунь-цзы — китайский стратег и мыслитель, VI веке до н. э. «Искусство войны»
затруднение
3 — бриллианты чайного цвета
«Утренний народ». Евгений Евтушенко, стр 5, М. «Молодая гвардия», 1978
лат. Varanus griseus caspius
если обмакнуть чернильный карандаш в разбавленный сахарным сиропом мёд, карандаш растечётся чернилами
Андерс Цельсий, шведский астроном и физик (1701–1744) придумал шкалу, назначив 0 градусов температурой кипения воды, а 100 градусов — температурой замерзания
Карл Линне́й, шведский врач, натуралист (1707–1778), изменил направление температурной шкалы Целсия на 180 градусов
(15 июля 1924 — 7 января 2000) — советский чеченский артист балета, эстрадный танцовщик, хореограф, балетмейстер, актёр. Народный артист СССР (1974) и Киргизской ССР (1969). Герой Социалистического Труда (1984)
лат. Chrysopidae
