Аполлинарий прошел по комнате и опустился на стул.
— Да, понимаешь, я сам виноват… — ответил он. — Вечером зашел к одной… Выпили. А наутро проснулся не без пяти шесть, а без пятнадцати. Лег снова, но, понимаешь, проспал…
— Так ты дух? — спросил Иван.
— Я — дух, — подтвердил Аполлинарий.
— Всемогущий?
— Нет.
— Тогда какой же ты бог?
Аполлинарий скрипнул стулом и закинул ногу на ногу.
— Видишь ли… Каждый может назваться его именем. Все относительно… Я, к примеру, мог бы показаться тебе богом, а ты мне — нет.
Иван сел.
— А ты видел его? Какой он?
— Этого не расскажешь… Хочешь, я покажу тебе?
— Покажешь?!
— Нет вопросов! Идем.
— А это правда — ты, Аполлинарий?
— И да и нет, — ответил Аполлинарий. — Идем, по дороге объясню.
Иван встал с постели. Аполлинарий манил рукой:
— Идем, идем… Что же ты?
— Нет, не могу…
— Не можешь или не хочешь?
— И не хочу.
— Тогда прощай! — холодно проговорил Аполлинарий, и сиреневый пейзаж пред Иваном тотчас сморщился и обрушился вниз, а сам он обнаружил себя в постели под одеялом.
Сквозь занавешенное окно в пыльную комнату на пробудившегося Ивана, на постель и на стены хлынуло новое утро.
Несется в бескрайнем пространстве огненно-ледяная глыба. Гигантский шлейф, равный расстоянию от Земли до Солнца, тянется за ней. Скорость ее невероятна! Так и в добрый путь!.. Но есть безумцы, которые мечтают оседлать хвостатую комету, вогнать шпоры в ее ледяные бока и умчаться к холодному Нептуну. В редкий день, который приходит раз в столетие, когда комета видна в ночном небе, они готовы сбросить, как надоевшее тряпье, свою земную плоть, чтобы, преодолев тяготение, ускользнуть от коварной Луны и обрести жизнь вечную…
Потрясенный снами, Иван решил позвонить колдуну.
— Приезжай! — коротко, как и в прошлый раз, велел колдун.
Дверь в квартиру колдуна оказалась не заперта. Иван осторожно прошел по коридору в комнату, откуда слышался странный шум. Два серванта, платяной шкаф и пианино были покрыты черной материей, зеркальное трюмо оказалось заставлено горящими свечами, отчего комната казалась шире. Окна были наглухо зашторены, душно было до невозможности. Пол покрывала черная простынь с начертанной на ней мелом пятиконечной звездой, обведенной кругом. В центре круга сидел какой-то длинноволосый малый и водил смычком по похожему на домру инструменту, издающему жалобные протяжные звуки. По углам звезды со свечами в руках стояли фигуры в черных балахонах. Невозможно было определить, мужчины это или женщины. Вокруг малого прыгал обнаженный до пояса его знакомый колдун. Прикладывая к губам маленькую дудочку, он извлекал звуки, похожие на завывание ветра в печной трубе. Лицо, грудь и спина его были исчерчены какими-то иероглифами, на шее позвякивало ожерелье из металлических украшений и костей…
Колдун пронзительно глянул на Ивана.
— Куда?! В храм в обуви!.. — крикнул он.
Иван был потрясен тем, что одна из комнат квартиры колдуна превратилась каким-то образом в храм, но наткнувшись на свирепый взгляд колдуна, поспешно скинул туфли. От зыбких огней по потолку разбегались адские тени. «Сожгут», — с тревогой подумал Иван и решил следить за свечами.
Колдун совершил еще несколько кругов по комнате, затем сунул дудку под ремень, схватил со шкафа глиняный череп, наполнил его бурой жидкостью из какой-то амфоры и, протянув Ивану, велел:
— Пей!
Иван решил не перечить, а постараться понять масштабы творящегося безумия. Он с опаской принял череп из рук колдуна. Содержимое пахло травами, как от курильниц в прихожей.
— Пей и ты будешь с нами! — приказал колдун.
Иван сделал глоток. Тотчас из глаз его хлынули слезы, а горло обожгло страшным огнем. Череп пошел по рукам. После третьего глотка Ивану стало необычайно жарко, пол под ним качнулся, комната повернулась на бок, люстра вытянулась горизонтально, трюмо зависло под потолком, но свечи не падали. «Приклеены!» — догадался Иван и потерял сознание…
Его легко, словно на карусели, кружило по комнате. «Интересно, — думал он, — смогу ли я пошевелить рукой?» И сам себе мысленно отвечал: «Нет, пожалуй, не смогу. А ногой? И ногой не смогу. Ну, а крикнуть?! Нет… и крикнуть тоже не смогу…»
— Дети мои, — бухнуло в его голове. — Прощайтесь с этим миром, со всем, что вас тяготило на этой планете! Я ваш проводник, ваш пастырь и избавитель! Силой, данной мне, я соединю вашу душу с кометой, и она умчит вас к иным мирам! Пусть каждый из вас выберет место, где, как ненужная скорлупа, останется его тело…
Иван понял, что говорит все это стоящий на стене колдун. Странным было то, что сначала Иван различал шевеление губ колдуна, и только потом до него долетали слова.
На середину комнаты вынесли скатанный ковер. В руках колдуна сверкнул кривой нож, он с треском распорол материю вдоль и отбросил края. В огненном мерцании Иван увидел Эльгу. Она была обнажена.
Колдун взял кисть, склонился над телом и стал выводить на нем какие-то знаки, бубня что-то и макая кисть в череп.
— В жертву приносим душу живую во имя силы и знания, дабы душа растворилась во тьме, оставаясь в нас кровью и плотью вкушенной! — произнес он громко и взмахнул ятаганом.
«Пора просыпаться!» — ужаснулся Иван. Но проснуться не мог.
Колдун орудовал над телом, а остальные бесстыдно скинув одежды, предавались какому-то гадкому буйству, они облизывали и кусали друг друга, катались по полу и прыгали по стенам. Обнаженные, вымазанные чем-то бурым тела, мерцающие огни — все смешалось пред Иваном. Ему казалось, что он сам, комната, весь дом, бешено вращаясь, мчатся куда-то, очертя голову, среди планет и огненных светил. Вот миновали Солнце, сверкнув, оно провалилось и исчезло. Вот, пылая огненным шлейфом, промчалась хвостатая комета… Метеоры кружили как шмели в ясный день, звезды рождались и умирали, а в самом центре Вселенной, куда с безумной скоростью влекло Ивана, куда неудержимо несся весь мир, застыла непроглядная густая мгла, до пустоты черная и немая…
Раздался ликующий вопль, Иван увидел взметнувшуюся руку колдуна, а в ней окровавленное сердце…
Иван очнулся в темном подземелье, откуда-то сверху за шиворот ему капала ледяная вода. Ощупав неровное каменистое дно, опираясь на поросшие мхом сырые стены, он пошел туда, где под низкими сводами мерцал слабый свет. Когда полумрак окрасился багровыми всполохами, стены сами собой вдруг оклеились алым бархатом, а под ногами заскрипел неведомо откуда взявшийся паркет. Туннель изгибался и казался живым существом. Временами у Ивана перехватывало дух от ощущения стремительного подъема, тогда он замирал и слегка пригибал колени, а в следующее мгновение пол уходил из-под ног, и его плавно тянуло к потолку.
Кое-где обои отошли от стены, Иван, осторожно отогнув уголок, заглянул в образовавшуюся щель. Стены под обоями не было, дыра чернела непроглядной мглой. Иван просунул туда палец, ощутил неприятный холодок и выдернул обратно. «Вот так штука, — подумал он, разглаживая отогнутый край, — я здесь внутри, а там, за стеной ничего нет, там может прятаться кто угодно…»
Старинный канделябр на стене вспыхнул ярче, скрипнула и отворилась дверь. Иван заглянул внутрь.
На широком ложе он увидел Эльгу. Она лежала навзничь, обнаженная, облизывая искусанные в кровь губы. Запястья и щиколотки ее были прикованы к стойкам балдахина. Рядом с ложем стоял голый по пояс колдун в черных кожаных брюках с кнутом в руке. Он вскинул голову и посмотрел на Ивана.
— Возьми, — потребовал он, протягивая кнут. — Бей!
Эльга глядела на него с мольбой.
— Скорее, — прошептала она, — ударь меня…
Иван решительно выхватил из рук колдуна кнут, размахнулся и хлестнул… Эльга содрогнулась, алый рубец пробежал от груди к бедрам…
— Еще! — выгибая спину, простонала она.
— Сильнее! — потребовал колдун.
Иван хлестнул еще раз.
— Вот так! — одобрил колдун, расстегивая кожаные брюки. — Теперь и это твое, — подмигнул он и полез на ложе.
Иван выронил кнут и кинулся прочь. Дверь за ним хлопнула с треском. Когда он вновь осторожно приоткрыл ее, внутри было черно и безжизненно. Проклиная колдуна, Иван двинулся дальше вглубь петляющего туннеля…
Возле низкой дубовой двери, за стеклянным окошечком, он увидел совершенно нагую девицу, которая маленькой пилочкой для ногтей точила свои ноготки. Над окошком была пришпилена табличка с надписью «Касса».
— Билет покупайте, гражданин, — строго сказала она, не поднимая головы.
— Сколько с меня? — спросил Иван, проглатывая комок.
— Капля крови, там все написано, — махнув куда-то рукой, отозвалась девица, с наслаждением потянув воздух затрепетавшими ноздрями.
