зубы.
— Нормально с ней. Нашёл у Иваныча на взлётке. Её надо в яму.
— Ты охренел?
Сердце, ещё сохранившее каплю надежды, чуть трепыхнулось. У меня есть защитник.
— Три побега. По правилам она должна сидеть в яме.
Голос Кирилла стал жёстким.
— Яма не для женщин, её туда нельзя, тем более в таком виде.
— Зато не убежит, и ловить не придётся. Мало ты по кустам шастал с собакой, кинолог? Не надоело?
— Ты чё к ней докопался, Егор! Не дала тебе, так с ума сходишь.
— А это моё дело, кто кому дал. Ты иди свою утку трахай, в мои дела не лезь.
— Ты её туда не посадишь.
— Попробуй, запрети. Сейчас я здесь командую. По инструкции положено.
Егор повернулся к охранникам, махнул рукой.
— Давайте, мужики, тащите.
Кирилл шагнул к ним.
— Перестаньте дурить!
Вперед выступил охранник со шрамом.
— Да, что с ней будет, Кирилл?
— Ты в яме сидел, Федя?
Егор плечом отодвинул бритого под ноль Федю, нагло взглянул в глаза Кириллу.
— Нашёл за кого вступаться. За бабу.
Развязный тон Егора, видимо, должен был вызвать смех, но никто не засмеялся. Подтянувшиеся к месту разборок ещё два парня чувствовали, что разговор скоро перейдёт в следующую фазу.
— Отойди по-хорошему, сержант.
Без предупреждения, Егор ударил Кирилла под дых. Тот согнулся, но почти сразу выпрямился, ударил ответным в челюсть. Егор успел увернуться, удар вышел по касательной.
— Стой!
Бритый кинулся к Кириллу, схватил за руку. Этот манёвр помог Егору провести боковой удар. Кирилл крякнул, локтем долбанул бритого, ударил ногой Егора.
С двух сторон кинулись охранники, растащили двух озверевших бойцов.
— Иди потрахайся и успокойся, — заорал Егор. — Ты мне не указ, понял! Мужики, у неё третий побег. Всё по правилам!
Охранники занервничали, зашумели. Кирилл злобно стряхнул с себя чужие руки, парни отпустили его.
— Егор прав. Это не нарушение.
— Пусть посидит в яме.
— Ничего с ней не случится. Стаса изуродовала, тварь!
— В яму её, суку!
Выкрики становились всё злее. Глядя на разъярённые мужские лица, я чувствовала себя ведьмой, уничтожившей пол лагеря охранников. Кирилл против толпы не попрёт, волчара здесь за главного.
Меня подхватили под руки и потащили на женскую половину. Яма находилась в углу территории за последним зданием — и это была, действительно яма, выкопанная довольно глубоко ковшом экскаватора. Её здесь копали для каких-то хозяйственных нужд, которые, наверное, не получилось осуществить. В полуобморочном состоянии меня, заставив, держаться за верёвку спустили вниз.
Беспредельный, всепоглощающий ужас сковал по рукам и ногам.
Неужели, они посмеют оставить меня здесь? Егор хочет моей смерти? За Стаса мстит? Или копает под начальника? Ведь мою смерть повесят на него. Нет, не может быть. Поиздеваются и вытащат. А если волчара настроит всех против меня? Уже настроил. Они же стая — звери. Скажут несчастный случай, а док всё подпишет, прикрывая свою задницу.
Обессиленно опустилась на корточки. Сверху посыпались комья земли, я метнулась вперёд, к противоположной стенке. Сверху заржали. Ощущение, что меня тут и закопают, окунуло сердце в кипяток. Животный страх плеснул по позвоночнику, спустился до самых пальцев ног.
Нельзя поддаваться. Дальше ямы не провалюсь. А в ней никого.
— Эй, в сторону!
Наверху в поле зрения появился волчара. Широко расставив ноги, он напоминал охотника на ведьм времён мрачного средневековья, который пришёл покарать одержимую дьяволом. Волчара шагнул к краю ямы, скалясь своими широкими людоедскими зубами, держа в руках мой грязный рюкзак.
— Располагайся с комфортом.
Рюкзак полетел мне в голову, я закрылась руками. Волчара хохотнул, довольный своей меткостью. Его благодеяния ещё не закончились.
— Лови, сегодня я добрый.
Под ноги шлёпнулся кусок сырой свинины. В нос ударил запах тухлятины.
— Жри, не стесняйся! Вместо шоколада.
Наверное, моя ненависть могла бы сжечь ублюдка, если бы имела материальную силу. Он будет издеваться, ему недостаточно того, что я сижу здесь. Нужны слёзы, мольбы, унижения, крики о помощи. Он не отстанет. Мне надо продержаться — это не будет длиться вечно, ничто не длиться вечно. Просто ещё один плохой день.
От запаха гнили я задыхалась. В то время, как повара готовили нам словно свиньям, у них протухло мясо. Дождавшись, пока эта мразь уйдёт, налюбовавшись делом своих рук, я принялась ногой долбить землю. Срочно закопать кусок тухлятины, пока я полностью не пропиталась этим запахом. Сырая земля поддавалась плохо, я била то пяткой, то носком, меняя ноги. Мне удалось зарыть мясо настолько глубоко, насколько хватило сил. Пока я откидывала землю, закапывая смердящий кусок, утрамбовывала могилку, я отвлеклась от мыслей о мести, о полковнике, так надолго не вовремя уехавшем, о дожде, который, если пойдёт, промочит насквозь.
Да, я сейчас здесь, но лучше не ждать, когда это закончится, не думать о том, что не закончиться никогда, надо пережить эту минуту, потом час, потом следующий. Когда наступит ночь, я буду думать о том, как пережить ночь.
Пошёл дождь. Сегодня он не был мелким как сквозь сито, капли забарабанили по спине, голове. Присев на корточки, вытащила из рюкзака те вещи, которыми можно было утеплиться. Джинсы, две футболки, толстовка, жилет, ветровка, на голову капюшон. Мне надо спастись от холода, не простыть, не заболеть. Рюкзак служил мне подобием стульчика, я уселась на него, съёжилась, держа в руках пластиковый пакет таким образом, чтобы в него набиралась вода. С водой продержусь.
Ненавистный стылый дождь всколыхнул память, вытянул чёрную нить из её глубин. Муж не любил, когда я радовалась. В тот день вечером тоже начался дождь. Мы провожали в аэропорту двоюродную сестру мужа с женихом. Они были у нас в гостях проездом на один день. Парень сестры был приятным собеседником, он рассказывал смешные истории, шутил, мы смеялись. Как-то незаметно я расслабилась, потеряла бдительность. Когда решила купить воды, парень увязался за мной.
— Серьёзный у тебя муж, — сказал он, стоя в очереди.
— Почему так решил?
— Это… заметно. Когда мы сидели за столом, и вошёл твой муж, ты сразу изменилась и…потухла. Да и сын отца боится. Только и следит за ним, куда тот пошёл.
Стало неприятно, что чужой человек, ненадолго оказавшийся в нашей семье, моментально разглядел положение дел.
Когда мы попрощались с гостями, вышли из здания аэропорта и сели в машину, уже стемнело.
Супруг был в ярости. Оказывается, он еле держался, пока я флиртовала с чужим парнем. Он орал как бешеный, колотил по рулю, дёргал его, словно желая вырвать из торпеды, сыпал оскорблениями и обвинениями. Мой придушенная просьба не гнать быстро по мокрой дороге, которая в свете фар
