Да, пока что российские граждане усыновляют намного меньше, чем в Советском Союзе. Ответ известен: если тогда все были достаточно небогаты, но равны в своём небогатстве, то теперь социальное расслоение в нашем обществе беспримерно в современном мире. «Равенство в небогатстве» сохраняло чистоту человеческих душ, их отзывчивость на чужое горе. Погоня за деньгами, комфортом и личным успехом буквально выжигает души напалмом равнодушия.
Конечно, и тогда, при советской власти, те, кто был побогаче (я бы употребил здесь термин: «осторожное богатство»), не рвались к тому, чтобы усыновлять детей. А уж теперь… С другой стороны, может, многие и взяли бы сирот на воспитание, да страшно: смогут ли поставить на ноги, выучить, вылечить, создать условия, особенно жилищные. А на государство надежда слабая…
В своё время, в восьмидесятые годы, мне удалось пробить два постановления ЦК КПСС и Совмина СССР о помощи детям-сиротам. По достижении ими совершеннолетия предоставлялось внеочередное бесплатное жилье. Сейчас это вспоминается как волшебный сон… Сегодня не менее 10 % из всех завершивших пребывание в детском доме сирот кончают жизнь самоубийством. У них нет перспективы, им некуда деться… Из тех, кто посильнее духом — до 80 %! — уходят в социальное подполье, в криминал. Об этом мой роман «Никто». И лишь 10 % как-то более или менее достойно встраиваются в нынешнюю жестокую жизнь.
Г. Г.: Последнее время СМИ много говорят о росте в России числа приёмных семей. Что это такое — приёмная семья, в чём её отличие от дорогого твоему сердцу семейного детского дома? Названия-то так схожи…
А. Л.: Ты по образованию философ и знаешь: сходство не есть тождество. А тут даже и сходство чисто словесное, а по сути — небо и земля. Ибо что такое приёмная семья? Она берёт, как правило, одного сироту, хорошо — если двух и замечательно — если трёх. Это своего рода «усыновление без усыновления», и таким семьям не полагается никакой зарплаты, никаких пособий. Куда как выгодно государству!
Г. Г.: Наверное, это «экономный» Греф придумал?
А. Л.: А ты думаешь, только Греф на такое способен? В нашем РФ-овском «наркомпросе» тьма людей, не любящих, точнее — ненавидящих детей, от которых одни заботы да хлопоты. Я теперь вполне понимаю злость А. С. Макаренко на всех этих «шкрабов». О, как понимаю! Знаешь, если бы их энергию, которую они потратили на борьбу с семейными детскими домами, да повернуть во благо детям… Но это маниловские мечтания. Чиновничество от образования — большая и самодостаточная сила, которую интересует всё, кроме главного — образования, воспитания и спасения детей. И ещё: у них, как ни у какого другого слоя чиновничества, непреходящий реформенный зуд. Во что бы то ни стало и непрерывно реформировать, реформировать, ничуть не заботясь о будущих социальных последствиях такой «непрерывной ломки» вместо сохранения и шлифовки лучшей в мире системы образования, которую оставил социализм. Где уж тут в вихре «реформ» думать о детях! Вернёмся, однако, к приёмной семье…
Г. Г.: Как-то всё-таки странно получается: те, кому государство вверило судьбы сирот, занимаются своим делом равнодушно, с заведомой неприязнью к «проблемным» детям…
А. Л.: То ли дело приёмная семья! Оформил сироту к новым маме с папой — и с плеч долой. А семейный детский дом — это же нескончаемый клубок проблем. Всё надо учитывать и контролировать, требовать отчётности, заботиться об улучшении жилищных условий. Такая волынка! Им, чиновникам, большие семьи, где у родителей и свои дети, и чужие (которые, правда, вскорости перестают быть чужими), как кость в горле. А вдруг «мама» что-то присвоит себе или для своих «чад», вдруг за копейку или рубль не сможет письменно отчитаться — а они ещё и стажа требуют, и пенсий, и пособий. Набрали целый взвод чужих детей — сами и кувыркайтесь!
Поверь, я ничуть не шаржирую, но преднамеренно обостряю ситуацию. Просто люди, облечённые властью, всю свою кипучую бездеятельность основывают на недоверии, подозрительности и холодном равнодушии.
Г. Г.: Была у меня недавно беседа с одной пенсионеркой, бывшим чиновником советского Минпроса. Я ей, как и подобает члену правления нашего с тобой фонда, говорю о семейных детских домах как надёжной дороге к счастью несчастных, а она сморщилась и укоризненно процедила: «Знаешь, ваш Лиханов вцепился в эти СДД, явно преувеличивает их значение — и ничего не говорит, а найдутся ли уже сегодня и завтра люди, которые самоотверженно принесут свою жизнь на алтарь образования и воспитания чужих детей?»
А. Л.: Русская пословица говорит: «Родная мать и с морского дна достанет». А глубинная суть семейного детского дома в том и заключена, что маленький человечек, безвинно выброшенный на свалку, обретает и маму, и папу. Не опекунов или попечителей, а родителей. Что же касается того, найдутся ли…
Г. Г.: Да, и ещё: та «наркомпросовка» сказала мне, как отрезала: ну, создаст твой Лиханов ещё сто, ну, пятьсот даже семейных домов — разве это решит проблему почти двух миллионов сирот — целой резервной армии криминала?
А. Л.: Помнишь, когда-то Плеханов говорил: «Не надо было браться за оружие». Да, и сто, и даже пятьсот семейных детских домов — это не решение проблемы. Но этот путь — я абсолютно уверен! — самый гуманный, самый короткий к ребячьему сердцу. У безродительских детей появляются родители — на всю жизнь, а не на время. Потом у них самих появятся дети — и семейно-общественная линия от добра к добру, от сердца к сердцу продолжится.
А теперь — о масштабах движения. Но сначала я хочу воздать должное нашему Президенту и его супруге. Семейные детдома, пусть пока точечно, были уже не раз ими поддержаны. Ещё в первый срок своего президентства В. В. Путин выделил из своего резервного фонда по 10 тысяч рублей на каждого из 2500 детей, воспитывающихся в семейных детских домах. Во-вторых, обеспечил средствами строительство нового семейного детского дома в Красноярском крае, потом побывал у новосёлов, убедился, какая духовная сила сокрыта в материнской и отцовской любви к сиротам. В-третьих, 120 родителей-воспитателей получили государственные награды. У людей словно выросли крылья, они увлекают своим примером других — это самое главное.
Г. Г.: В начале этого года группа из восьми родителей-воспитателей во главе с тобой как автором и вдохновителем идеи семейных детских домов получили премию Президента РФ в области образования. Поздравляю.
А. Л.: Это значит, что верховная власть нас поддерживает, а вот исполнительная — ну никак, хоть ты тресни… Она упрямо и упорно втискивает всё новые и новые массы осиротевших (а их начиная с 1991 года по 120–130 тысяч ежегодно оказывается на обочине жизни) в детские дома. Вот цифра для размышления: 15 лет тому назад в РСФСР было меньше девятисот государственных детских домов, а сейчас — уже свыше двух тысяч ста детдомов и школ-интернатов. И это — при небывалом сокращении рождаемости!
А ты знаешь, что детдома и интернаты — самая затратная и самая малоэффективная форма государственного призрения сирот? Содержание одного ребёнка — при всех изощрённых способах экономии на детях — составляет аж три тысячи долларов в год. А в семейном доме — как минимум на треть меньше! Преимущества коллективной, семейной жизни обнаруживаются буквально во всём. Младшие занимаются посудой, уборкой дома, кормлением животных. Средние и старшие — уже осваивают сельхозтехнику (если дом находится в сельской местности или на окраине города), приобщаются ко «взрослым» профессиям. И у каждого — от мала до велика — своя сберкнижка, свой расчётный счёт, деньги на который зачисляются публично на общем семейном собрании.
Расскажу чуть подробнее только об одном семейном доме — а таких примеров, без преувеличения, сотни. Кстати, этот семейный детский дом находится в родном для тебя Краснодарском крае…
Г. Г.: Я вообще-то мужик тверской…
А. Л.: …а Беларусь — твоя вторая родина, где прошли детство, отрочество и юность — вплоть до отъезда на учёбу в МГУ. Но для человека ближе, чем место рождения, место его гражданского возмужания, начала серьёзной работы, создания своей семьи.
Так вот. Когда в 1990 году была ликвидирована КПСС, ко мне в РДФ пришёл второй секретарь одного из кубанских райкомов и говорит: «Решил я создать семейный детский дом. Поможете?» Конечно, помогли, чем могли. И что же? Теперь в распоряжении дома несколько десятков гектаров земли. Однажды они вырастили столько подсолнечника, надавили столько золотистого, пахучего масла, что пришлось приезжать в Москву и продавать его в Армянском переулке, где находится наш фонд, по бросовым ценам, а сумма прибыли всё равно вышла весьма внушительная.
