— Гера, открой входную дверь!
— Внимание! Идет пси-моделирование! Вход в кабинет номер девять категорически запрещен! — объявила Гера по громкой связи.
Ломтиков попробовал перенести вес тела на парализованную ногу. В глазах стало темно, и, кажется, он закричал. Медузочкины дочки, словно услышав крик, насторожились, a потом зашлепали в сторону Ломтикова. Бластером бы их сейчас… Бластером!
Андрей бросил саблю на пол. Поднять он ее вряд ли сможет, но это уже неважно. Сведя руки перед грудью, пси-модельер сжал в ладонях рифленые рукоятки несуществующего бластера и тот тут же проявился, как старинная голография. Ломтиков направил короткий ствол с раструбом на конце на ближайшую мухоловку и, прищурившись, нажал на спусковой крючок. Вспышки, однако, не последовало. Только колечко сизого дыма сорвалось со ствола и, покачиваясь, поплыло к потолку.
Андрей передернул затвор, снова выстрелил, уже без боязни на несколько мгновений ослепнуть… Опять осечка. Ломтиков отщелкнул магазин. Вот же они, заряды, с двумя лиловыми полосками каждый. Универсальные, повышенной мощности, для особо опасных условий… С таким бластером хоть на Саванну…
Андрей проверил митру на голове. Никуда она не делась, даже не покосилась, симбиоз великолепный… Хотя давно уже не должно быть никакого. Так в чем дело? Энергия. Он не может смоделировать направленный пучок энергии — это слишком абстрактно. Роторы, векторы, мощные электромагнитные поля… А может быть, все застопорилось из-за другого? Нельзя смоделировать то, что может представлять опасность для него самого. Даже если работа — примовая. А сабля? А мухоловки?
Сестрички медленно приближались, протягивая в его сторону молодые, усеянные присосками щупальца. Они были только вполовину меньше старых. Комната медленно плыла перед глазами…
Слева что-то громко треснуло. Ломтиков оглянулся так резко, что у него самого хрустнули шейные позвонки. Медуза Горгонища, огромная, как взрослый осьминог семейства Octpodidae развалилась надвое. Граница разлома стремительно затягивалась, нежной кожицей, и уже бугрились на них будущие щупальца.
Персею было легче. У его горгон головы не отрастали вновь. И сражался он только с тремя чудовищами. К тому же спящими. Тоже мне, герой!
— Гера, закрой занавес!
— Нагрузка двести девяносто процентов. Включая все резервные мощности.
Ломтиков, с трудом удерживая равновесие, дотянулся до большой кнопки. Она была покрыта чем-то скользким и противным. Половинки занавеса, отделившись от стен, поплыли к центру кабинета, рассекая армию противника на две части и восстанавливая тем самым исходное соотношение сил.
Новорожденные горгоны перестали шевелить щупальцами, насторожились. Одна из них вдруг быстро поползла навстречу тяжелой серо-коричневой шторе. Ага, вот в чем дело. Их корешки воспринимают малейшие колебания почвы, в данном случае — пола. Медуза спешит навстречу предполагаемой добыче, Успеет первой к финишу?
Успела. Занавес, наткнувшись на щупальце, остановился. Мухоловка полапала его, оставляя темные следы, и, убедившись в несъедобности добычи, двинулась дальше. Ее товарка оставалась на месте. Решила побыстрее отрастить ловчие органы. Давай, давай! Только зря стараешься!
Горгона пересекла линию, отделявшую рекреатор от рабочей части кабинета, и занавес освободился. Половинки его сомкнулись. Солнечный свет померк, и еще что-то изменилось. А, перестал доноситься плеск волн. Только присоски чуть слышно причмокивают, когда какая-нибудь из мухоловок делает очередной неуклюжий прыжок. Одна уже совсем близко.
Ломтиков швырнул в нее бесполезный бластер. Комната качнулась и поплыла. Андрей оперся о стену. Медузочка прижала бластер молодым щупальцем, помусолила несколько секунд, потом, захватив сразу тремя щупальцами, швырнула на пол. Надо бы как-то поднять с пола саблю. Чтобы умереть, как и положено мужчине, с оружием в руках. Одному против трех ему не выстоять. Сейчас обложат, аки раненого вепря, а потом Горгона подползет н прихлопнет, как кота Файла. Проклятые твари. Прожорливые, как саранча. Что такое саранча?
Мысли двигались вяло, словно рыбы в сиропе. Саранча — это зеленые, как клеронские шмели, кузнечики, уничтожавшие посевы в Африке еще до биологической революции. Лерка показывала ему в своем дурацком музее. Потом этих обжор перепрофилировали на что-то полезное. На что именно, Ломтиков не помнил. Да это уже и неважно. Оголодавшие мухоловки в поисках биомассы сейчас найдут его и объедят до костей. Будьте все прокляты, и ненасытные медузы, и свихнувшаяся Гера и коварный директор Сима! Чума на ваши дома! Саранча на ваши посевы!
Маленький зеленый кузнечик, распустив прозрачные крылья, спланировал на ближайшую мухоловку и сгинул в ее усыпанной благоухающими каплями чаше. Но она, кажется, не обратила на него никакого внимания. А если еще? Два, четыре, восемь… Сгенерировать одновременно больше восьми особей Ломтикову не удавалось. Кузнечики падали и падали в ненасытное чрево ближайшей к нему мухоловки, и вот наконец она прижала в чашечке сначала одно щупальце, потом второе… блаженно раскинула остальные ловчие органы…
Андрей с трудом повернул голову влево. Половинка Горгоны была почти рядом. Он направил на нее поток саранчи. Гуще, гуще! Холодный пот тек по спине. Еще мгновение — и он не выдержит жгучей боли в левом боку, потеряет сознание. А для Медузы такой поток явно маловат. Еще ни одного щупальца не сложила…
Индивидуальный пакет, вспомнил Ломтиков. Индивидуальный пакет, в котором среди прочего имеется противошоковая игла и который должен брать с собой пси-модельер, отправляясь выполнять работу любого уровня. Так надоевший всем тяжелый пакет, которым никто никогда и ни разу еще не пользовался.
Андрей сунул руку в карман… Пакета в нем не было. Да и быть не могло. Он совершенно отчетливо помнил, как не хотелось ему отыскивать пакет, так и оставшийся в старом комбинезоне… А техник не потребовал предъявить его перед началом сеанса, хотя и должен был сделать это по инструкции. Вечно они ее нарушают…
От расстройства Ломтиков покачнулся, но каким-то чудом не упал. Струйки пота теперь сбегали по лицу. Он вытащил руку из кармана и поднес ее к глазам. В ладони лежал философский камень, слабо мерцая равнодушным сиреневым светом. Андрей крепко сжал его в кулаке. Саранча! Саранча на ваши посевы!
Иссякший было поток насекомых возобновился с утроенной силой. Нет, с удесятеренной! Сухой шелест заполнил кабинет. Кузнечики сталкивались в воздухе, падали на пол, снова взлетали. Даже те, которые повреждали в столкновениях крылья, упрямо ползли к мухоловкам. Чудовища, в ужасе обхватив чаши щупальцами, лежали неподвижно и обессилено. Какой то новый звук, незаметно родившись, быстро перерос похожий на шум прибоя шелест крыльев. Какой-то непрерывный мелкий хруст, тысячекратное потрескивание. Словно тысячи гномиком вдруг начали рвать свои записные книжки, сшитые из тончайшей папиросной бумаги. Фотоны, кванты звука заполнили объем кабинета, как муравьи муравейник. Кузнечики, не повязав салфеток и забыв взять в лапки ножи и вилки, приступили к пиршеству. Не забыть бы вывести в них ген самоуничтожения… Начиная с тысяча первого поколения…
Новый шум — тяжелый, гнетущий, монотонный — поглотил все звуки надежнее, чем тишина. Свет померк… Это в голове так шумит, равнодушно отметил Ломтиков, теряя сознание. Пол вдруг наклонился и упал на него…
Ломтиков лежал на берегу ручья. Теплое ласковое солнце, настоящее, земное! — светило сквозь веки закрытых глаз, делая мир розовым и добрым. Какие-то неясные тени склонялись над ним. Журчание ручейка напоминало голос Геры. И не только голос, но и слова. Андрей попытался вникнуть в их смысл, но у него ничего не получилось.
— Принято, Гера. Хорошо, хорошо, просто замечательно! И вас поздравляю с успехом, коллега! — прогремел у самой его головы неповторимый тенор директора Симы, и глаза Ломтикова сами собой открылись. — Какое простое и изящное решение! Два опытнейших модельера в течение двух недель так и не смогли подобрать экологически чистое химическое соединение, а этот мальчишка…
Кажется, он уже приходит в себя, — сказал техник Крафт, снимая с головы Андрея митру транслятора. Ломтиков огляделся. Он по-прежнему полулежал в кресле «мыслителя». Прямо перед ним, чуть покачиваясь, стоял Очковый Змей — на этот раз без очков.
— Вы правы, гиперсистемщик Крафт. Наш коллега превосходно выдержал перегрузки, не правда ли?
Подиум за директором был пуст. Нигде никаких следов мухоловок, ни саранчи. Андрей скосил глаза на бедро. И нога не болит…
— Поздравляю, пси-модельер Ломтиков! — торжественно сказал Сима и протянул руку, помогая встать. — Ваш успех превзошел все ожидания! Ни Прядский, ни Овечкин не смогли решить эту задачу. Полагаю, что только благодаря блестящей идее гиперсистемщика Крафта… и вашим незаурядным способностям, — спохватился директор, — мы и смогли с честью выйти из создавшегося положения. Гера, открой шторы.
