и пророчила чёртова Оксанка, трудно было не заметить.
— А тебе на работу не надо? — спросила я.
— Раньше ты, помнится, не задавала таких вопросов. Ну так что, в кафе?
— Нет, — отпрянула я.
— Ну нет, так нет, — засунул он руки в карманы.
— Уходи, — выдохнула я. — Уйди, пожалуйста! Уйди из моей жизни. Оставь меня в покое.
Он пожал плечами.
— Да я бы и рад. Я даже честно пытался. Уезжал. Пил. Трахал других баб. До изнеможения трахал. Но всё не то. — Он достал из кармана сигареты, чиркнул зажигалкой. Закурил. Выпустил дым мне в лицо. — Не могу. Без тебя не могу.
Нет. Господи, нет! Хотелось мне разрыдаться. Ну почему? За что? Зачем, чёрт побери?!
Я сглотнула слёзы.
— Эй, эй, — подтянул он меня к себе за шею. И заставил на себя посмотреть. — Не разбивай мне сердце. Не заставляй делать то, чего мне совсем не хочется. Мне же придётся сделать твоему Захару больно, если ты не согласишься. А это совсем не одно и то же, что отправить на тот свет старую больную диабетом бабку.
— Что? — пошатнулась я. То ли от потрясения, то ли потому, что его рука перестала меня держать. — Это ты?
— А ты думала это кто? Счастливый случай? Тебе несказанно повезло? Старушка случайно наелась конфет? Чего только не сделаешь ради тебя. Каких только глупостей. — Он хрипло засмеялся, а потом холод в его глазах стал просто арктическим. — Ну хватит артачиться, вперёд, — кивнул он на дверь кафе. — Туалет прямо и направо. Я к тебе присоединюсь.
И снова затянулся.
— Да пошёл ты! — шагнула я в противоположную сторону. — Пошёл ты! И только тронь Захара — убью! — выкрикнула я и побежала.
Но даже сквозь топот собственных ног слышала, как вслед мне несётся его голос.
Его слова:
— Буду ждать тебя, Сверчок! В твоём кафе! Завтра вечером!
И его довольный хриплый смех.
— Захар!
Я едва дождалась, когда он вернётся. Обняла. Прижалась.
— Я с улицы, грязный, Сверчок. Подожди, хоть руки помою. Что-то случилось? — крикнул он из ванной.
Я слышала, как он мочится, потом смывает воду в унитазе. И этот звук, простой привычный домашний, словно ничего не изменилось, не случилось, не произошло, меня успокоил.
Я весь день думала, что же делать. Весь день мерила шагами квартиру.
Если бы только я могла уехать. Бросить всё и уехать. В другой город. Другую страну. Поступить в другой институт. Но Урод как специально дождался, когда меня зачислят. Как специально ждал, когда у нас всё наладится с Захаром. Хотя почему «как»? Он ведь именно ждал. А точнее, выжидал. Как зверь, как хищник в засаде. Очень терпеливый хищник.
— Нет, просто соскучилась, — выдохнула я, когда Захар вышел. — А у тебя? Всё в порядке? Тебя берут?
— Да, — кивнул он, снимая одежду, натягивая домашние штаны. — Работать, конечно, придётся много. Но и зарплату обещают хорошую. Можешь спокойно учиться и ни о чём не беспокоиться. А у тебя как дела? Понравилось в академии?
— Очень. Представляешь, там висят фотографии. И среди них мой дед, мой отец, моя мама. И ректор спросил: «Здесь есть Анастасия Ланц?» А когда я подняла руку, сказал: «Рад видеть вас в наших стенах». Я чуть не прослезилась.
— Ничего себе, — Захар сел передо мной на кровать. — Я так горжусь тобой. Это круто.
— Это такая ответственность. А если я не смогу? Если не потяну? Если не сдам экзамены или чёртовы нормы ГТО?
— Зачем тебе нормы ГТО? — удивился он.
— Ну, это военная академия. Там важны не только знания, но и физическая подготовка, и психологическая устойчивость. Пробежать пять километров. Вынести на себе раненого. Не дрогнуть, попав под обстрел.
— Ух ты, — выдохнул он. — Но выглядишь ты очень вдохновлённой.
— Боткин, Павлов, Сеченов, Бехтерев… и я, — взмахнула я руками. — Это правда вдохновляет. А ещё я форму заказала.
— Уже хочу тебя в ней увидеть, — подтянул он меня к себе.
— Обещаю, ты будешь первым, — улыбнулась я. И коснулась его волшебных губ своими.
Я и сама воодушевилась. Как бы и правда всё складывалось хорошо, если бы не Урод.
Какая пропасть была между тем миром, где обитал он, и тем, где жила я.
Лёжа без сна рядом с Захаром я вдруг подумала, что я ведь я обязана Оболенскому. Это звучало чудовищно, но это была правда: он убил ради меня. И я… чёрт, я даже мысленно не могла это произнести. Сформулировать. Обозначить свои чувства. Мне интересно, как с ним будет сейчас? Мне льстит его чёртова зависимость и одержимость мной? Я хочу его и никого кроме него?
Сука! Всё же он меня испортил. Он к чёртовой матери на хрен меня испортил.
Растлил. Вот как это правильно называется. Он научил моё тело ему подчиняться. Научил его желать. Приучил получать удовольствие. Искать этого удовольствия. Научил, как его получить. И сформировал зависимость. От себя.
Зависимость, с которой я боролась единственным известным мне способом.
— Прости, — разбудила я Захара, скользнув рукой в его трусы. — Не знаю, что тебе снилось, но, кажется, я ему сейчас нужна, — села я сверху на его стоящий член.
— М-м-м, пожалуй, да, — улыбнулся он, словно и не спал только что.
После этого секса я не заплакала. Я блаженно потянулась и безмятежно уснула. Назло Уроду.
Но… как бы ни старалась себя обмануть, боролась я безуспешно.
— Чего ты хочешь? — села я в пустом кафе напротив Урода.
Он улыбнулся.
— Я тоже рад тебя видеть.
Чёртов гад, которого я ненавидела всей душой.
— Чего ты хочешь? — повторила я.
— Хочу тебя трахнуть, детка, — наклонился он через стол. — Надеюсь, не сильно тебя удивил?
— Не сильно, —
