так его и проведешь.
Декстер Хейзелвуд
— Ты что делаешь? — Толкает меня в плечо Ноа.
— Играю, — отмахиваюсь я от брата, продолжая жать на кнопки джойстика.
— Я это вижу. — Ноа встает перед монитором огромного телевизора, и я ставлю на паузу, пока вовсе не проиграл бой. И так результаты были минусовые, и я спустился почти на нулевой уровень в прохождении.
— Тогда чего спрашиваешь?
— Вот я и спрашиваю: что ты делаешь?
— Играю, — еще раз сообщаю и пересаживаюсь правее, запуская игру.
— Декс! — Ноа дергает за шнур, но я крепко держу джойстик.
— Что ты сделал?! — вскрикиваю я, когда мой брат — заноза в заднице — выдергивает из розетки шнур от плазмы, и экран моментально гаснет, издавая протяжный стон.
— Дал пинка под зад, чтоб ты вытащил свою голову из задницы.
— Что тебе надо, Ноа? — Откидываю я джойстик на сидение дивана.
— Я уже сказал: высунь свою голову из задницы, Декс.
— И?
— Черт, ты издеваешься?
— Нет, — монотонно протягиваю я.
— Посмотри на комнату, ты будто живешь на помойке. Ты когда последний раз брился? Боюсь спросить, мылся ли вообще.
— Сегодня утром, — ворчу я и окидываю комнату. Коробки от пиццы и китайской еды, пустые пивные бутылки. Я почесываю отросшую щетину и слышу, как мои ногти скребутся об нее.
— И почему не побрился?
— А ты моя мама? — рычу я.
— Я твой здравый рассудок, Декс. Подними свою задницу, преврати себя в человека и езжай к Хантер.
— Зачем?
— Ты идиот, да? — Ноа закатывает глаза. — Ты запал на эту девчонку. Я видел ее. Она секси.
— Давай ты не будешь лезть, куда тебя не просили, иначе я выставлю тебя из своего дома.
— Да я сам скоро съеду, потому что тут будет вонять, как на помойке. Либо от коробок с пиццей и лапши или от тебя, потому что ты превратишься в Лебовски[2].
— Можешь уже сейчас съезжать.
— Декс. — Ноа садится на диван. — Я впервые вижу тебя таким. И если это произошло, значит ты влюбился. Влюбился по-настоящему. И та девчонка, Хантер, тоже влюбилась. Так какого хрена ты просираешь все?
— Она предпочла ложь мне. Точнее — она предпочла того гондона Дэвида, лишь бы не подмочить свою репутацию.
— Декс, она глупая девчонка, что ты от нее хочешь? И если она пришла к тебе, то значит все же выбрала тебя, а ты свалял дурака. Может, уже хватит превращать свой дом в помойку?
— А может, ты просто свалишь?
— Ладно. — Ноа встает и машет рукой. — Делай что хочешь. Я старался, но ты идиот, и это не лечится.
Как только брат покидает комнату, я сползаю вниз по дивану и накрываю лицо ладонями. Черт, я действительно спускаю свою жизнь в унитаз. И не из-за вылета из команды, НФЛ, спорта. А из-за какой-то девчонки. Не просто какой-то девчонки, а Хантер. Мисс врушки. Занозы в заднице. Занозы в моем сердце.
Вероятно, я был придурком всю эту неделю. Чертову неделю без Хантер. Без ее красивого личика, без ее голоса, без мягких губ, без ее потрясающего тела, без ее умения заставлять меня улыбаться всяким глупостям, которые она вытворяла.
Ноа, чертов засранец, был прав — я влюбился впервые. Влюбился. По-настоящему. И сейчас сам же порчу все.
Я поднимаюсь с дивана и провожу ладонями по своей отросшей за неделю щетине. Об меня можно чесаться или сдирать кожу, а еще шлифовать. Притягиваю к носу запачканную футболку соусом и принюхиваюсь — я уже начал вонять. Боже. Смотрю на весь хлам вокруг. Это все надо убрать.
Я только принимаюсь сгребать коробки, как осознаю, что до Нового года всего три часа, а до Хантер ехать два, а мне нужно еще успеть привести себя в порядок.
— Ноа! — горланю я.
— Что, Лебовски? — кричит мне брат.
— Иди сюда!
— Ну что? — Ноа входит в комнату, опираясь плечом о дверной косяк.
— Убери здесь все.
— Боишься, что очередная коробка из-под пиццы не поместится в этом сраче?
— Я больше не ем пиццу. По крайней мере, год точно. Я еду к Хантер. — Стягиваю я через голову футболку и откидываю ее в груду коробок. — Ее тоже выкинь, а лучше сожги.
— О-о-о, смотрю, кто-то высунул голову из задницы, — ухмыляется Ноа. — Давно пора.
* * *
Бегу в свою спальню, по пути скидывая с себя одежду не первой свежести. Принимаю быстрый, но максимально эффективный душ, смывая с себя слой недельного придурка. Бриться до идеальной гладкости у меня нет времени, на это уйдет больше получаса, а у меня его точно нет. Я беру электробритву и максимально быстро вожу по подбородку и щекам, сбривая все по максимуму.
И когда я готов, натягиваю джинсы и футболку.
— У тебя ровно два часа, Декс, — подгоняет меня Ноа, будто я и сам не знаю, что провозился дольше, чем сам планировал.
— Я в курсе, — кидаю я зло.
Хватаю ключи от своей машины, натягиваю кожаную куртку и на всех парусах бегу к двери.
— Декс, — окрикивает меня Ноа.
— Что, черт тебя дери?
— С наступающим тебя, брат.
— И тебя засранец!
Выбегаю из дома и сажусь в свой «Мустанг» и уже мчу к Хантер, выжимая педаль газа в пол до максимума. Я должен успеть до Нового года. И я надеюсь, что Хантер дома. А если дома, то меня не ждет новогодний сюрприз.
И когда подъезжаю к дому Хантер, то в груди от волнения громыхает сердце. Нигде не горит свет. Черт… Неужели Хантер нет дома? Или она празднует у кого-то из подруг? Или же с этим гондоном Дэвидом?
От этой мысли во мне вскипает кровь. Нет, Хантер, может и чокнутая, с большим приветом — приветищем, немного наивная, а где-то глупенькая, но не совсем же идиотка и имеет чувство собственного достоинства.
Заглушаю мотор и выхожу из машины, направляясь к дому. Вряд ли кто-то есть, но я должен убедиться в этом прежде, чем уеду обратно.
Подхожу к двери и звоню в интерком.
И буквально через мгновение в огромных окнах холла загорается свет.
Хвала богам, Хантер дома!
Хантер Магуайер
Я вздрагиваю от резкого звонка интеркома. Смотрю на часы. До Нового года осталось ровно тридцать минут. Папа. Папа все же сдержал свое обещание и приехал.
Я осматриваю весь беспорядок и свой внешний вид. Пижама, мохнатые тапочки-людоеды, пожирающие мои ступни длиной розовой волосней. Подходить к зеркалу даже не имеет смысла. Я тянусь до пульта, включая иллюминацию в зале, и
