Машина в очередной раз надсадно взвыла, переваливаясь через песчаную кручу, и замерла как вкопанная. Дальше колеи не было — ее полностью занесло песком. Мы почти юзом сползаем вниз. Я оглянулся и ахнул: ничего себе «бугорок»! Этак недолго и шею свернуть. Но мой спутник Велиназар Агаджанов, заведующий лабораторией экспериментальных испытаний научно-производственного объединения «Солнце», сохранял полное спокойствие. На его широком смуглом лице ни один мускул не дрогнул. Он-то хорошо знал коварный норов пустынной дороги. Агаджанов — хозяин гелиокомплекса в урочище Черкезли, куда лежал наш путь. Но до него еще километров двадцать.
— Смотри!— тронул меня за плечо Велиназар.
Буквально в двух шагах от машины застыла тоненькая, будто лозовый прутик, светло-коричневая змея-стрелка. Мне прежде доводилось слышать об этих змеях, но видеть — никогда. Ее глаза-бусинки вспыхивали яростью, она издавала угрожающее шипение и готова была, кажется, броситься на машину.
— Аннадурды, возьми-ка чуть левее, — посоветовал водителю Агаджанов.— Сейчас стрелки особенно агрессивны и опасны...
Но что же погнало это крошечное существо на солнцепек? Ведь все живое, обитающее в пустыне, старается как-то укрыться от страшной жары. Говорят, даже пустынного зайца можно взять голыми руками — он ни за что не убежит из-под куста, где спасается от зноя.
— Вот бы вдоволь напоить эту землю, — провожая долгим взглядом зубчатые гряды барханов, мечтательно говорит Велиназар.— Но уже и сегодня делается для этого многое...
Пятнадцать лет назад Велиназар Агаджанов окончил Ашхабадский университет и пошел работать в лабораторию гелиотехники при физико-техническом институте. В ее стенах занимались разработкой всевозможных гелиоустановок. Руководил лабораторией нынешний генеральный 7 директор научно-производственного объединения «Солнце» академик Академии наук Туркменистана Реджеп Байрамович Байрамов. Родившийся и выросший в этих местах, он сумел многих заразить своими идеями освоения пустыни. Сын чабана, Байрамов до четырнадцати лет из ночи в ночь ходил за отарой. Прекрасно знает пустыню и утверждает, что это — щедрая земля! Если, конечно, насытить ее влагой.
— Теперь чабан не хочет жить по-старому, — заметил Велиназар.— Его не удержишь одной только высокой оплатой труда. Ему необходим свет, ему нужна вода...
Но когда до чабанов дотянутся водопровод, электролиния? Большинство мелких пастбищенских массивов находятся на больших расстояниях, при малой плотности населения. Прокладывать водопровод дорого: себестоимость кубометра воды почти три рубля. Арыки? Но испарение в пустыне столь сильное, что оставленное утром на солнцепеке ведро воды к вечеру становится пустым. А каково тем водителям, которые возят по крутым барханам воду? Каждый день, да в несколько мест? Даже трудно себе представить, что будет с отарами, людьми, если что-нибудь случится с водовозом в такую жару. Раскаленный шар солнца поднимается все выше, нестерпимо слепит глаза. Жара буквально давит. Даже толстый брезент «уазика» уже не спасает. А дорога все дальше забирается в глубь пустыни. Застыв на песчаных гребнях каменными изваяниями, проплывают мимо верблюды с вылинявшими впалыми боками. Теперь было понятно, почему туркмены говорят: «Солнце — проклятье пустыни!»
О том, что солнце пустыни может стать и помощником человека, я убедился накануне в научно-производственном объединении «Солнце». С его работой знакомил меня сам Реджеп Байрамов. Рассказывая, он остановился около параболоида, похожего на гигантский подсолнух, в котором отражались гелиостат и здание с красной крышей. А рядом — маленькая установка. Из нее высоко вверх била сильная водяная струя, образуя радужное облако.
— Универсальный водоподъемник для колодцев, — улыбаясь, пояснил Байрамов.— Может работать на солнечной энергии, бензине, биогазе или электричестве...
Как выяснилось, солнечная энергия, собранная фотоэлементами с площади в несколько квадратных метров и превращенная в электричество, может за один день поднять примерно тонну воды из колодца глубиной двадцать метров. Кстати, водоподъемник уже прошел испытания в аулах, где еще недавно воду вытаскивали из колодцев в кожаных мешках с помощью верблюдов.
Что ж, подумал я тогда, в пределах территории объединения ученые уже практически заставляют небесное светило служить человеку. Но ведь пустыня большая... Я тут же высказал свои сомнения директору.
Реджеп Байрамович будто ждал этого вопроса:
— Использование солнечной энергии — принципиально новый подход к освоению пустынь. Представьте такую картину: в окружении песчаных барханов стоит домик, в котором живет со своей семьей пастух или дежурят сменные чабаны. Горячая и холодная вода, электричество...
— Так это когда еще будет, — заметил я.
— Как «когда»?!— с удивлением взглянул на меня Байрамов.— Автономный солнечный гелиокомплекс несколько лет уже действует...
Так и наметился мой маршрут — урочище Черкезли.
За такыром — закаменевшим глинистым полем — белые чабанские домики. Овцы шумно обтекали непривычное для пустыни сооружение опреснителя — торопились на водопой. Чуть поодаль высился ветряк.
Навстречу нам шел пастух в тельпеке с прокаленным зноем пустыни лицом и дружелюбно улыбался.
— Старший чабан Ходжаев Мурад, — шепнул мне Велиназар, — вместе с сыном.
Рядом с чабаном вел мотоцикл парень лет пятнадцати.
— Нынче мы уже пасем отару на Ижах, — подавая нам руку, смеется Ходжаев.— Поначалу было боязно, но ничего, привыкли. Ашир! — обратился ой к сыну.— Сгоняй-ка за дядей, где-то он там застрял, поторопи его.
Ашир вскочил на мотоцикл и скрылся в густом облаке пыли.
— Мой помощник, — глядя ему вслед, ласково проговорил Ходжаев.— Должно, скоро заменит меня. Я тридцать пять лет хожу за отарой, и он с малолетства со мной в пустыне. Учу его нашим чабанским премудростям: как поить овец, пасти, стричь... Да что это я, — вдруг спохватывается он.— Вы поглядите пока, как мы тут живем. Сейчас овец загоню в кошару, и будем чай пить.
Агаджанов ведет меня к огромному опреснителю, со стороны очень похожему на парники. С той лишь разницей, что здесь заставленные рамы имеют точно выверенный угол наклона. Принцип его работы удивительно прост. Горько-соленая вода подается из огромной сардобы — железобетонного резервуара — в лотки, а дальше все делает солнце. На внутренней поверхности рам осаждаются водяные пары, конденсируются и затем стекают в желобки.
— Воду черпаем из колодца, — поясняет Велиназар, — с глубины семнадцати метров. Там целые озера, только пить ее невозможно даже скоту.
— И какова производительность такого опреснителя?— спрашиваю.
— Все зависит от его площади и времени года. Сейчас, в летний сезон, установка дает четыре кубометра воды в сутки — дистиллированной, чистейшей. Смешивая ее в определенной пропорции с соленой, мы получаем питьевую воду. Овцы, а особенно верблюды охотно такую пьют.
Неожиданно на лице Велиназара появляется улыбка. Я смотрю на него с недоумением.
— Помню, — говорит он, — когда начали строить комплекс, сюда частенько приходили чабаны. Недоверчиво смотрели на нашу работу. Говорили, что слишком, мол, сложная ваша техника, куда нам с ней сладить. Зато когда построили опреснитель, домик, теплицу с замкнутым оборотом влаги, где почти круглый год выращиваем укроп, кресс-салат, лук, огурцы, помидоры, и кошару на одну тысячу голов, тут уж они по достоинству оценили новшество.
Чабаны зря, конечно, беспокоились. Для того чтобы получить пресную воду, надо один раз в пятнадцать-двадцать дней залить лотки опреснителя соленой водой и... пускай себе работает на здоровье. У чабана уже голова не болит, где взять воду для отары.
Этим летом должны поставить установку по выращиванию хлореллы, — после небольшой паузы продолжал Велиназар. — Всего несколько граммов сухой массы микроводорослей, добавленной в корм скоту, дает до двадцати процентов привеса. Кроме того, будет еще одна установка — для получения биогаза. На его производство пойдут отходы из кошары. Он как отличное топливо, так и «подкормка» для хлореллы. И непременно построим такой же водоподъемник, какой вчера видели в объединении...
В домике прохладно, может, поэтому как-то по-особенному уютно. Несмотря на то, что за окном в тени сорок градусов, здесь всего двадцать четыре.
— Тоже работа солнца, — заметил Велиназар.— Его энергии вполне достаточно и на охлаждение помещения летом, и на отопление жилища зимой. Экономия топлива в холодное время года не меньше сорока процентов.
Ходжаев подходит к выключателю — и под потолком загорается лампочка. С гордостью показывает, как работает телевизор, холодильник, и, подмигивая нам, важно произносит:
