отчего я упал при своих друзьях», — закончив, Александра сняла очки и вперилась в меня взглядом школьной директрисы, — что вы на это скажете?
— Но он сам приставал ко мне! Говорил гадости и назвал соской! — Несколько более эмоционально, чем хотелось бы, вырвалось у меня.
— То есть, всё, что здесь написано — ложь?
— Да!
— Вы не пихали его? Он не падал?
— Пихала, — запнулась, — падал, но…
— То есть, его жалоба не безосновательная?
— Нет, то есть да, — почти завыла я, — я путаюсь в двойных отрицаниях. Повторите, пожалуйста, вопрос?
— Есения, вы причинили вред клиенту или нет?
— Нет, конечно! Что с ним может случиться?
Александра уставилась на меня так, будто сейчас была готова сломать планшет об мою голову. Я не стала испытывать её терпение:
— Я его пихнула, случайно. Он ко мне приставал с грязными намёками, даже больно схватил за руку! — Показала ей упомянутую руку в качестве улики, на которой остались лёгкие синяки. — Я правда не хотела причинять ему вред. Не думала, что пихну его так сильно. Хотела просто оттолкнуть.
— «Не хотела», «не думала», — Александра вздохнула, делая пометки у себя в блокноте. — Значит, вот как мы поступим…
При каждом её слове, меня сковывал холод, улетучивались какие-либо эмоции. Я кивала ей, мол, да, все понимаю. Подписывала распечатанное ею же заявление на увольнение по собственному желанию. Шла к метро, а в голове, как заезженная пластинка, вновь и вновь крутилась её последняя фраза «Мы вынуждены с вами расстаться…».
— То есть, как это тебя уволили? — Айрин ложкой зачерпнула из банки помидор тети Розы. — Из-за какого-то нахала?
— Из-за какого-то богатого нахала, — пробубнила я, вяло ковыряясь в гречке с тушенкой.
Я так выделила слово «богатый», будто это имело особое значение. Меня бы вышвырнули при такой жалобе из-за любого клиента.
— Ты подавала ответную жалобу?
— Угу, пять раз. Подписала заявление и была такова.
Уже поздний вечер, а настроения не прибавилось. Одна радость: я проработала там чуть больше года и ни разу не ходила в отпуск. Расчетный лист приятно радовал глаз суммой, но с моими долгами и планами на учебу — это как капля в море.
— Ты не унывай, — Айрин уселась на табуретке по-турецки, — если немного поджаться, закроешь долг за лечение бабушки. А там уже и на медуху накопишь, чтобы восстановиться.
— Ты права. Надо только перестать покупать новую одежду, лекарства, а ещё еду и пользоваться светом. Ты хоть представляешь, сколько стоит платно учиться на медицинском?
— Эскорт? — меня передернуло от ее слов, — ладно-ладно. Ещё слишком рано шутить на эту тему.
Мы продолжили жевать ужин в полной тишине. С меня ещё не сошла волна первого шока, чтобы связно мыслить, а Айрин увлеченно мониторила результат своей режиссёрской работы, закусывая помидоры хлебом.
Может, я зря переживаю? И ежу понятно, конечно, что в службу такси мне пока лучше не соваться. Имеется ввиду, в приличную службу. В неприличную, где пассажиров и водителей не страхуют, машины на ладан дышат, а клиенты такие, что и сами в лес вывезти водителя могут — сама не хотела. А для достойной службы у меня уже подмочена репутация.
— Блин, у тебя кроме гречки и помидор что-нибудь вообще есть? У меня уже язык щиплет.
— Найдёшь, поделишься, — я вяло наблюдала, как подруга безуспешно рыщет по шкафчикам и холодильнику в поисках еды.
Я не такая уж и бедная, просто в магазин давно не заходила, а готовить мало что умела. Так что у меня обычно водился набор студента: пельмени, каши, майонез, тушенка и прочее. Но даже с этим Айрин не повезло.
— Сейчас, конечно, банальность скажу, но так жить нельзя, — она вернулась за стол и к помидорам, — еда — это удовольствие. Если жить, постоянно работая и безо всякого наслаждения, то не останется ради чего жить вообще.
— Я просто забыла зайти в магазин! И что за чушь — жить ради еды, что ли?
— Я просто пытаюсь тебя научить успешному мышлению! Сама ещё этому учусь. Когда думаешь, как успешный человек, ведешь себя, как успешный человек, выглядишь, как успешный человек, то и становишься успешным! Это просто! Вот я выполняю все пункты и на пути к успеху.
— Успешные люди не постят у себя сторис с акцией на бесплатный сет суши, — фыркнула в ответ на пламенную речь.
— Имелось ввиду — выглядеть именно успешной, про не выглядеть лицемерной речи не было.
Провожая Айрин домой, а точнее, в соседний подъезд нашей двухэтажки, прихватила отвар из трав для тёти Розы, который оставила у её двери. У нас это традиция — подкидывать друг другу вкусности под дверь.
Тётя Роза мне вообще-то не кровная родственница. Я всех соседей называю тётями и дядями, хотя мы были скорее друзьями. И вообще, им больше подошло бы называться бабушками и дедушками, но привычка, дело такое. К тому же жили мы как одна большая семья на этой улочке в два дома среди лесопарковой зоны.
Два дома были построены в далеких пятидесятых заводом для своих сотрудников. Они все оттуда, как и моя покойная бабушка. Между нашим и домом напротив была старая непонятная вражда. Порой мне кажется, что они и сами не помнят, почему она началась. Но спорили из-за всего буквально: ветки дерева подрезали не так как кому-то хотелось, гараж построили там, где баба Катя хотела разбить садик, даже чуть не подрались ходулями, когда построили практически идентичные беседки. Один дом ругал другой, что идея была украдена, хотя строили в одно время и с одинаковым темпом. Откуда-то во дворе появился автомат с газированной водой советского образца. Не нашлось ни одного свидетеля, кто бы рассказал, откуда он всё-таки взялся, но мои смышлёные тётушки и дядюшки быстро сообразили, как его разобрать и стали вливать его лимонад по вторникам, холодный чай по средам и четвергам, домашнее вино в пятницу, воду с валерьянкой в субботу. Воскресенье и понедельник — выходной.
Соседи напротив оскорбились своим отстранением от удобного барного аппарата, и случилась почти война. Вот не совру: мы с Айрин — единственная молодёжь в округе — еле успевали оттаскивать пенсионеров, бьющих друг друга тапками, по разным углам. С тех пор на автомате появился вполне официальный график «залива». Даже подписи ставим.
Я любила своих соседей, это моя единственная семья. Когда-то двор был шумным и веселым. Все праздники справляли вместе. Но дети разъехались давно, а внуки уже не навещали. К сожалению, их возраст не располагал к долгой жизни, было много и
