теперь здесь хозяйка…
Я позволила себе истеричный смешок и швырнула в коробку домашние тапочки.
— Марин, будешь мне выкать, я с тобой вообще разговаривать перестану, ясно? А что до хозяйки…
Я перевела дыхание, очень вовремя напомнив себе, что не имею права распространяться. Чем меньше людей знает об истинной природе нашего скоропалительного брака, тем меньше шансов правде просочиться наружу. В конце концов от этого зависело моё будущее. Которое ещё никогда не виделось мне настолько мрачным.
— …что до хозяйки, то я тут хозяйничать не собираюсь.
Мой взгляд скользнул по аккуратно сложенному в кресле подвенечному платью и приставленным рядом белым туфлям.
Безумие…
— Марин, я возвращаюсь к себе. Пожалуйста, не распространяйся об этом. Очень прошу.
Она кивнула, окинула меня взглядом, перевела его на коробку:
— Ну тогда… может, я хоть Мишку попрошу, чтобы он ва… тебе вещи донёс?
— Глупости, — я застегнула толстовку и подхватила свою ношу. — Тут только одежда и всякие мелочи. Сама донесу.
И, верная своему слову, покинула особняк Громовых, бодро пошагав в ночной тишине через продуваемый по-осеннему свежим ветром сад.
К этому времени праздник уже отгремел, гости разъехались, но я меньше всего волновалась об этих вещах. Свадьбу Громов целиком и полностью переложи на плечи опытных организаторов, которые за положенную сумму эту свадьбу, должно быть, провели бы и без жениха с невестой.
Вот это был бы идеальный вариант.
Я вздохнула, поудобнее подхватила коробку и ускорила шаг.
Скоро впереди замаячили желтые огоньки окон моего родного коттеджа. Уля, наверное, ещё не спала.
И уж точно не ожидала, что её бедовая старшая сестра явится домой среди ночи.
Так и оказалось.
— Господи, я насмерть перепугалась! — она стояла на пороге в одной пижаме, прижав руку к груди. — Ты что тут делаешь? Что случилось?
Я протиснулась мимо неё внутрь и опустила коробок на пол в нашей скромной, но бесконечно уютной прихожей.
— Ошибка случилась. Тридцать с лишним лет назад на свет появился Ярослав Громов, человек и первосортная сволочь, — пропыхтела я, вылезла из своих стоптанных кроссовок и потопала в ванную.
— А…
— Не сейчас, — помотала я головой. — Со мной всё в порядке. Просто я наконец-то сообразила, во что вляпалась. Но, знаешь ли, лучше поздно, чем никогда. Завтра буду думать, как жить с этим вот пониманием.
И ведь я душой не кривила.
Я собиралась проснуться чуть свет, хорошенько забыть о состоявшемся вчера торжестве и обмозговать своё дальнейшее житьё-бытьё.
Но есть планы, а есть реальность. И она не стесняется вносить в твои планы безжалостные корректировки.
Очнулась я в восемь утра от громкого стука во входную дверь.
Сегодня… вторник? Вроде бы вторник. Поставщик удобрений для восточной части сада приедет не раньше четверга. Я точно помню, что мы на четверг договаривались. Так кому там не спится?
Я махнула рукой выглядывавшей из дверей своей спальни Ули, мол, не суетись, я открою.
Даже халат поверх не натянула. После вчерашнего балагана чувствовал себя настолько разбитой, что всё было сейчас ни по чём.
Может, доставка гравия? Я для садовых дорожек заказывала и…
— Какого чёрта? — из распахнувшейся двери на меня дохнуло осенней прохладой и преступно дорогим парфюмом. Весь дверной проём заняла могучая фигура Громова, смотревшего на меня, как на врага.
Карий взгляд скользнул вниз, и я с ужасающей отчётливостью поняла, что моё тело естественным образом отреагировало на холод.
Стянув на груди пижамную футболку, я застучала зубами:
— Т-т-тебе чего надо?
— Митина, ты сдурела? — он поднял взгляд от моей футболки. — Марш в дом, идиотка! Ты забыла про уговор? После свадьбы ты живёшь в моём доме!
— Девицу свою попроси! Вот пусть она с тобой и живёт! — какого-то чёрта рявкнула я и попыталась закрыть дверь.
Попыталась.
Но не сумела.
— Яр?..
— М? — он лениво чертил на спине Илоны невидимые узоры. Эта ненасытная женщина знатно его укатала.
И он был не против. Ему требовалось стряхнуть с себя неимоверное напряжение последних дней.
Всю эту дикую кашу, которую они от безысходности заварили.
— Эта твоя свадьба ведь ничего не изменит? Ты же не променяешь меня на эту… там же ни кожи, ни рожи. Страшненькая.
Ему вспомнились светлые локоны и выразительный взгляд. Ну, не красавица, может, но не страшная, это уж точно. Хотя сложно сказать, когда помнишь её ещё тощей, угловатой девчонкой со стёсанными коленками.
— Брось. Иначе подумаю, что ты ревновать вздумала.
Илона приподнялась на локте, уставилась ему в глаза едва ли не умоляюще.
— Нет, Яр, я серьёзно. Ты же теперь на жену свою не переключишься?
— Я сейчас где? — вместо ответа вопросил он.
Она улыбнулась.
— То есть ты с ней… вы с ней вообще — нет?
Ярослав закатил глаза и вздохнул:
— Я её голозадой девчонкой помню, бегавшей по нашему саду, как сумасшедшая. Алька — наша прислуга. Как были её родители, и родители их родителей, и так далее. У Митиных с Громовыми длинная история, которая тянется на пару веков назад. И нет, я с ней вообще — нет. Моя женитьба на ней ничего не изменит. Этот брак мне нужен для бизнеса. Это всё, что тебе положено знать. Ясно?
— Ясно, — успокоилась она после его экспресс-экскурса по ситуации и снова легла к нему под бок. — Потому что я делить тебя с этой блондиночкой не намерена.
— А вот давай я сам буду решать, с кем себя делить, — нахмурился он. — Мы с тобой договаривались. Чистый секс. Никаких лишних привязанностей.
Илона снова на него посмотрела, надула и без того пухлые губы:
— Ну а, может, я уже не считаю их лишними.
— Не мои заботы.
Зелёные глаза прищурились:
— Ну ты и холоднокровное, Громов. Правду о тебе говорят: тело у тебя горячее, а сердце — ледяное.
— Ого, — хмыкнул он. — Так обо мне говорят?
Илона пожала плечами:
— Можно подумать, армия твоих бывших будет держать язык за зубами. Столичная тусовка ненавидит тебя и обожает по одним и тем же причинам. Ты умудряешься быть её частью и оставаться недоступным. Как у тебя это выходит?
Настал его момент пожимать плечами:
— Врождённый талант.
Врал, конечно же.
Навык. Умение выживать. Никого не подпускать достаточно близко, чтобы этот кто-то после тебя не уничтожил
В мире больших денег и власти подпускать к себе всех без разбора — так себе, если честно, стратегия.
Как и стремление понравиться всем.
Доброта не работает. Искренность смертельно опасна.
Чувства — яд. Одинаково эффективно убивают и тебя, и окружающих.
Прибавить ко всему этому то, что последний год был
