— Все без толку! Почему нет никакого эффекта?
Он отошел к шкафу и распахнул дверцу. Я остолбенела от неожиданности, увидев то, что он упорно не признавал для себя. — Глаз Кассандры.
— Господин Министр, — пробормотала я. — Глаз Кассандры? У вас?..
— Я искал ответа, но он не дал мне ясности мысли. Что-то произошло, но я не знаю, что и почему. Я должен понять.
После минутного колебания он жестом подозвал меня, взял за руку и подвел к телефону. — Главный психолог взглянула на шефа полиции и неуверенно спросила: — Ты знаешь его телефоны? (Он отрицательно покачал головой.) У Министра в кабинете множество телефонов. Они занимают полку вдоль всей стены. Желтые, красные, розовые, но главным образом черные и коричневые. Все они — прямые. К друзьям и влиятельным лицам в разных странах. Министру достаточно поднять трубку, как где-то в другой стране раздается телефонный звонок. Черный телефон слева — в Дар-эс-Салам, кофейного цвета — на Кубу, третий розовый справа — Париж… Так вот, Министр подвел меня к телефонам
— Подними трубку, — сказал он как-то отрешенно.
Я сняла трубку и приложила к уху.
— Что ты слышишь? — спросил он тихо.
— Ничего не слышу, — ответила я.
Он безнадежно кивнул. Мне показалось, что Министр недалек от паники.
— Что происходит? Почему телефоны молчат? — заорал он, и, тяжело опустившись в кресло у письменного стола, всхлипнул.
Совершенно потрясенная, я продолжала стоять на месте, Но придя в себя, подошла к нему, слегка провела рукой по голове, поправила упавшие на лоб пряди волос и сказала:
— Господин Министр, если нельзя услышать мир, то. может быть, возможно его увидеть. Ради душевного покоя и ясности мыслей молитесь самому себе, просите сил, и они постепенно появятся у вас.
Министр посмотрел на меня, словно утешенный ребенок, вздохнул и тихо произнес:
— Прекрасный совет. Каждую пятницу я буду подниматься на вершину горы, откуда виден весь мир. Вне связи с миром моя миссия утрачивает смысл.
Главный психолог заметила, что шеф полиции слушал, затаив дыхание. Грустно улыбнувшись, она продолжала:
— Таким активным самосозерцанием он мог укрепить и силу духа, чего даже Глаз Кассандры не мог сделать. На следующий день у меня состоялся новый разговор с Министром. Он сообщил, что выяснил причину молчания телефона — уборщица случайно выдернула шпур из центральной розетки. Теперь все в порядке, и телефоны работают. Но он решил продолжать эти поездки в горы. «Пусть зрение дополняет слух. Возможность видеть горизонт всегда возвышает, а горизонт дает ощущение безграничных возможностей. И можно совершенно ясно видеть, что запад именно там, где закатывается солнце и алеет небо», — как-то сказал он.
Шеф полиции заерзал в кресле, откашлялся и проговорил:
— Какой смысл ты находишь в этом эпизоде?
— Он нуждался в поддержке. Ощущение одиночества — он чувствовал себя покинутым. Состояние, граничившее с отчаянием, настолько сильным, что могло толкнуть его на безрассудные поступки, возможно, лишь для самооправдания.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что все это могло возбудить в нем потребность в самопожертвовании. Ты понимаешь, что могло произойти и что слава Богу, не произошло? Если бы речь шла об этой второй альтернативе, он должен был бы пристегнуть ремень.
— Ты считаешь…
— Нет, я ничего не считаю. Я просто допускаю, что он вполне мог сам нанять камикадзе. Ради самооправдания, ради сохранения единства в интересах дела, за которое боролся. Ведь существуют исторические примеры…
Задумавшись, шеф полиции кивнул.
— Ты говорила о каком-то втором эпизоде.
— Да. — Она рассмеялась. — Это была великолепная история — тонкая, остроумная. Триумф высокого интеллекта над бездарностью и завистливостью. — Голос ее снова стал серьезным. Но в то же время это была провокация…
Шеф полиции сделал нетерпеливый жест:
— Ну, так рассказывай.
— Произошло это месяца два тому назад. Я готовила у себя в кабинете материалы для совещания Отдела предвыборной или партийной психологии. На нем должны были рассматриваться спектральные эффекты общественного мнения и возможные диссонансы позитивных и негативных метафорических комплексов. Позвонил Министр и попросил меня срочно приехать для важного психологического эксперимента. Я, конечно, бросила все дела и отправилась в резиденцию.
В кабинете у Министра были на сей раз два гостя. Один — лидер Партии и Народного хозяйства, Министр звал его по-свойски Пин, и второй — лидер Государства и Нации, для Министра попросту Гин. Кстати, ты встречаешься с этими господами? — Психолог вопрошающе взглянула на шефа полиции тот кивнул:
— Очень редко. По службе у меня нет в этом необходимости.
— Разумеется, — улыбнулась Главный психолог. — Так слушай. В середине кабинета был поставлен стол для игры в бридж. Рядом — столик-каталка, а на нем — сандвичи, бутылка с водкой, шотландским виски, ромом и содовой водой, рюмка, тарелочки, вилки и ножи. На игральном столе — две нераспечатанные колоды карт. Министр был в превосходном настроении. Он сказал, что ему необходимо отвлечься от дел и что нет способа лучше, чем сыграть два-три роббера бриджа с лучшими представителями интеллигенции страны. При этом он откровенно подмигнул мне и, казалось, не заметил, что гости скорее удивились, нежели пришли в восторг. Министр указал гостям их места за игральным столом. Меня он посадил напротив себя. Пин сидел слева от него, а Гин — справа. Он распечатал одну колоду и сказал, как бы извиняясь:
— Вообще-то нам следовало бы бросать жребий, кому какое занять место. Вы ведь знаете, что старшая вытянутая карта и младшая играют вместе, а средние составляют вторую пару, прочем, у нас почти так и получается. — Он снова подмигнул мне — я с трудом сдерживала смех. — Никто, надеюсь, не возразит, что я сам тасую, снимаю и сдаю карты. Так ведь проще. Наклоняясь то вправо, то влево и встречая лишь одобрительные кивки, он посмеивался и сдавал карты. Мои оказались прескверные. Я исподтишка поглядывала на Министра, пока он раскладывал свои карты. Едва заметная улыбка играла на его губах. Наконец он сказал:
— Я, старая лиса, пасую.
Пин объявил:
— Три трефы… — Тут я усомнилась, знает ли он, как следует «торговаться» по правилам: если у него была сильная карта, то ему лучше начать с двух. Он начал с трех — значит карта не ахти какая. Раз Министр открыл игру с паса, а мне нечем было похвастаться, то, как подсказывал опыт, у Гина была очень сильная карта. Я спасовала. Гин внимательно изучал свои карты.
— Три черви, — объявил он.
Министр снова спасовал.
— Пять треф, — сказал Пин.
Я, конечно, опять спасовала.
— Дубль, — сказал Гин.
— Пас, — объявил Министр.
— Редубль, — сказал Пин.
— Пас, — объявила я.
— Пас, — объявил Гин.
— Пять без козыря, — сказал Министр.
У гостей был такой вид, будто им влепили пощечину. Я стала сомневалась, действительно ли у Министра была такая сильная карта. Если он с самого начала блефовал, то этот блеф теперь довел до абсурда. Но тут я подумала, уж не в этом ли заключается его психологический эксперимент?.. Разумеется, после такого неожиданного объявления все воспользовались случаем.
Пин зашел с невысокой трефы, я же, будучи «болваном», выложила свои карты на стол. Министру было нечем перебить заход со стола. Гин выложил туза. Министр, хитро улыбнувшись, сбросил мелкую пику и — ты ведь играешь к бридж? — собрал эти четыре карты, положил взятку возле себя. Затем он выложил пикового туза. За столом наступила мертвая тишина. Побледневший Гин наклонился к Министру:
— Извините, господин Министр. Это была моя взятка.
На лице Министра выразилось удивление:
— Неужели?..
Тут Пин наклонился к Министру:
— Взятка была наша. Мой партнер взял тузом. Господин Министр, ведь мы играем без козыря. Кроме того, пики вообще не объявлялись.
— Неужели? — невозмутимо проговорил Министр. — Ходите же, господа! Я только что зашел с туза пик.
Оба гостя, привстав из-за стола, произнесли в унисон:
— Но ведь есть правила, господин Министр!
Он посмотрел сначала на одного, потом на другого, подмигнул мне и, изобразив на лице недовольство, сказал:
— Правила? Но правила устанавливаю я. И не огорчайтесь, в следующем роббере ты, Пин, будешь моим партнером, а в третьем, если успеем, я буду играть в паре с тобой, Гин. Так что в результате все и будет поровну.
Главный психолог остановилась, едва сдерживая смех от такой убийственной логики, а затем продолжила рассказ:
— Ну и Министр, конечно, сыграл свои пять без козыря, но потом позволил по одной из двух оставшихся взяток получить Пину и Гину. Оба гостя старались сдержать возмущение, когда им пришлось отдать свои фишки Министру и мне. Но в их комментариях звучала досада:
