Это была стюардесса Пермила Раджандаран, самая молодая в экипаже.
– А что?
– А то, что рейс у нас МН17. И первый полёт наш самолёт совершил 17.07.97. Время эксплуатации нашего самолётика – ровно 17 лет.
– Ну и что это значит?
– Число 17 в нумерологии – число божественного (духовного, высшего] вмешательства в земные дела.
– То есть, на всё воля Аллаха?
– Или Бога, как хотите.
– Ты что, специально это всё узнавала?
– Да, я перед каждым рейсом всё узнаю и потом решаю – лететь или нет.
– А сейчас?
– На всё воля божья, но я отправила смс своей семье, чтобы они присмотрели за моей собачкой Лекси, – она забрала стаканы из-под воды и, опустив задумчиво глаза, вышла.
Никто из них ещё не знал, что дата гибели этого самолёта – 17.07.2014, время гибели – 17 часов 17 минут.
Глава третья
Из офиса страховой компании Zurich American Insurance Group в Нью-Йорке вышел человек в чёрном плаще, шляпе и очках. Ничего необычного в этом не было бы, если бы это не происходило в середине июля. И хотя утром было около 18 градусов, днём синоптики обещали до плюс двадцати пяти, без осадков. Тем не менее человек в плаще, с красивой чёрной бородкой, поднял руку и через минуту уже сидел в такси, называя адрес: «Олд Хаус-Лейн, Чаппаква». Такси тронулось, и он, набрав номер, спокойно сообщил, что будет через полчаса.
В это же время в квартиру Моники Левински в Нью-Йорке позвонили в дверь. Дверь открыла она сама. На пороге стояла крупных форм женщина в жёлтом коротком платье с глубоким декольте. Синие очки и рыжие волосы делали даму неотразимой.
– Привет, ты готова? – заходя в дверь, спросила красотка.
– Я всегда ко всему готова! Или ты забыла, с кем имеешь дело?
– Ах, да! Нучто, переодеваемся?
– Да, я уже опаздываю.
Белоснежный халат Моники рухнул с её роденовского тела и тут же очутился в руках рыжей. Та с не меньшим проворством стала скидывать с себя одежду, парик и очки и передавать стоящей рядом Монике. Через пять минут всё было готово: теперь уже было невозможно распознать, кто из них заходил мгновения назад в дверь квартиры.
– Ну как?
– Хорошо, тебя теперь мать родная не узнает. Вызывать такси?
– Нет, я поймаю на улице.
Через три минуты она спокойным голосом, внятно, произнесла: «Китл-роуд, 11, Чаппаква», после чего набрала номер в телефоне и сообщила: «Буду через полчаса».
Водитель высадил человека в очках на перекрёстке Бетфорд-роуд и Олд Хаус-Лейн. Тот расплатился, вышел и направился к красивому дому, где, по слухам, обитала семья Клинтонов. После непродолжительного звонка его впустили.
– Привет! Всё по плану?
– Да, сэр!
– Тогда давай по-быстрому!
Мужчина снял ботинки, плащ, шляпу, очки и передал это Клинтону. После этого отклеил бородку и снял брюки и пиджак. Билл кинул ему спортивный костюм, в котором минуту назад встречал гостя. Они быстро переоделись, и после того, как была приклеена борода, Клинтон спросил:
– Ну как?
– Всё в порядке, сэр!
– Хорошо, я пошёл, пиво и закуски в холодильнике, внутреннее наблюдение отключено.
– Через сколько ждать?
– Как обычно, через четыре часа, – с этими словами дверь захлопнулась.
Такси он быстро поймал на перекрёстке и, садясь, назвал адрес: «Китл-роуд, 11, Чаппаква».
Его такси подъехало раньше, и он, показав визитную карточку, сообщил: «Как в заказе, люкс на четыре часа. Сейчас подъедет моя жена, проводите её, и очень прошу вас нас не беспокоить». Он быстро поднялся наверх, снял с себя плащ, шляпу, очки и отклеил бороду. По коридору послышались шаги. Он отворил дверь, узнав её по походке. Сказав горничной: «Спасибо», она дала ей десять долларов и, подождав, пока та повернётся и уйдёт, юркнула в номер.
Глава четвёртая
Самолёт плавно оторвался от земли и начал стремительно набирать высоту. Стюарды и стюардессы начали выполнять свою работу, авиадиспетчер подтвердил эшелон и все параметры, всё шло как обычно, в штатном режиме. Ван Амран устроился поудобней и приготовился к завтраку, так как с утра ничего не ел. Стюард Санджид Сингх, как обычно, зашёл в кабину, и за ним захлопнулась дверь. Капитан оглянулся на стюарда и увидел в его широко раскрытых глазах страх.
– Капитан, в самолёт забыли загрузить еду!
Все резко повернулись к обезумевшему стюарду.
– А когда вы принимали самолёт, это было не заметно?
– Кухню принимала Азрина Джакоб.
– Это та, что перед вылетом неожиданно поменялась?
– Да!
– И что она говорит?
– Говорит, что не заметила.
– Не заметить отсутствие на кухне двухразового питания для трёхсот пассажиров?
– Я не знаю, что мне вам сказать, капитан, но питания нет.
– Напитки есть?
– Да!
– Начинайте раздавать напитки, побольше вина, без ограничения, а через пятнадцать минут я чуть-чуть покачаю самолёт, и мы отменим кормление в связи с вхождением в зону повышенной турбулентности, ты меня понял?
– Да, командир!
– Выполняй.
– Рахим! – обратился командир ко второму пилоту.
– Да, командир!
– Свяжись с авиакомпанией и выясни, в чём дело. Мы же не будем экстренно сажать самолёт из-за двенадцатичасовой, пусть вынужденной, диеты пассажиров и экипажа!
Он глянул на Юджина, первого пилота, и тот, встретившись с ним взглядом, опустил глаза.
– Чёрт знает что такое! – только и смог он сказать от внезапного бессилия. – Сколько ещё до вхождения в зону ответственности Днепропетровского РПИ?
– Ещё почти час, – ответил Рахим. – А что?
– Ничего, – успокоил его командир, – просто спросил, потому что там придётся менять эшелон, следи за этим.
– Хорошо. Ни у кого нет ничего перекусить? – с детской наивностью спросил Рахим.
Все улыбнулись, поняв тонкий намёк второго пилота.
А вот в салоне стюардессам и пассажирам было не до смеха. Хуже всех пришлось дедушке Нику Норрису из Австралии. Трое его внуков – Мо, Отис и Эви, с которыми он летел к себе в город Перт, буквально замучили дедушку своим голодом и грозились его съесть, если он их немедленно не накормит. Самолёт закачался, загорелось табло «Пристегнуть ремни!» Стюардессы на нескольких языках выражали сочувствие в связи с тем, что не могут покормить их до выхода из зоны турбулентности. Пассажиры покорно пристегнулись и принялись усиленно сосать леденцы, которые отыскали стюардессы. Обилие вина и отсутствие еды сделало через полчаса своё дело, и большая половина пассажиров погрузилась в сон. Стюардессы нервно обсуждали, что делать дальше, припоминая невероятные истории, которые им кто-то когда-то рассказывал.
– Командир, из авиакомпании сообщают о досаднейшем недоразумении и просят объявить пассажирам, что в аэропорту Куала-Лумпур их накормят в лучшем ресторане, а те, кто не захочет, – получит денежную компенсацию.
– Хоть что-то. Позовите ко мне стюарда. Вот что, Санджид, я поручаю вам это деликатное дело, только вам! – командир развернулся и, глядя прямо в глаза стюарду, продолжил: – Кормления не будет, и это уже вам известно. Сейчас вы будете обходить всех пассажиров по очереди и каждому, повторяю, каждому объяснять, что произошла досадная неразбериха при подготовке самолёта к полёту, в результате чего завтраки и обеды не были загружены. Пассажиры получат денежную компенсацию, или шикарный обед в лучшем ресторане аэропорта прибытия.
– Я понимаю, капитан, но я вряд ли вернусь живым оттуда, – он пальцем указал на салон с пассажирами.
– А вы возьмите с собой двух очаровательных стюардесс, которые будут нагло заставлять всем своим видом пассажиров напиться, повторяя, что лететь осталось недолго, пара бокалов вина и пара часов сна – и мы на месте.
– А что объяснять детям?
– А детям говорите, что те из них, кто выдержит это испытание голодом, получит после приземления отличные подарки.
– Вы серьёзно?
– Да, я постараюсь это уладить с авиакомпанией. Спрашивайте у детей их имена, возраст и что они хотели бы получить за мужественное терпение. Расскажите им, в конце концов, что и Шварценеггер, и Рембо потому такие здоровые, что умеют терпеть голод, или что-то в этом духе. Идите, и я жду от вас спокойствия в салоне и храп пассажиров. Теперь всем внимание, входим в воздушное пространство Украины, где полёты ниже 7900 метров от земли запрещены в связи с тем, что там стреляют, – он пальцем показал вниз, – часто не целясь. Свяжите меня с Днепропетровским диспетчером.
Глава пятая
Джефф Спенсор лежал на мягком кожаном диване, давая возможность желудку спокойно переварить пинту ирландского эля, перемешанную с фунтом финского сервелата. Клинтон умел подбирать продукты и напитки. Всё в его холодильнике, как, впрочем, и во всём доме, всегда было безупречно. Легкое, сытое полу-дрёмное состояние вдруг откинуло его на много лет назад, когда он впервые познакомился с Биллом. Это было в 2001 году, после возвращения Клинтона из поездки в Австралию. Там, во время ужина с бизнесменами 10 сентября, за день до атаки на небоскрёбы, он сказал: «Я почти настиг Усаму бен Ладена. И я мог убить его, но мне бы пришлось уничтожить небольшой город под названием Кандагар в Афганистане и убить 300 невинных женщин и детей, тогда бы я был не лучше его. Поэтому я не сделал этого». Майкл Крогер, который и передал запись той речи Клинтона, на следующий день стал заядлым другом Клинтона, хотя тот и не давал разрешения на предание гласности своего выступления. Клинтон стал негласно участвовать в расследовании событий 11 сентября. И вот тогда, через несколько дней после трагедии, его, простого страхового агента, прямо из офиса страховой компании привезли в небольшую конспиративную квартиру в пригороде Нью-Йорка, где они встретились в первый раз. Он его сразу поразил тем, что знал всю суть этой тёмной истории. Особенно его интересовал тот факт, что за шесть недель до трагедии Всемирный торговый центр, приносящий его владельцам многомиллионные убытки, вдруг решил взять в аренду на 99 лет за баснословную сумму – более трёх миллиардов долларов – бизнесмен Ларри Сильверстайн, тесно связанный с правительственными кругами. Причём он пророчески заключил договор таким образом, что арендная плата вносилась небольшими частями, и до 11 сентября выплатил всего несколько десятков миллионов долларов. Зато приобретение свое застраховал на $3,6 миллиарда. Отдельный пункт – страховка на случай теракта! Все видели на телеэкранах, как падали башни-близнецы. Но мало кто знает, что следом рухнул 47-этажный ВТЦ-7. За него Ларри тоже получил страховку! Так вот Клинтон первый понял, что такой бизнес не может быть чистым – вложить 14 миллионов долларов, а получить страховку в 600 раз большую – более 8 миллиардов. А поскольку договоры на страхование заключал он, Джефф Спенсор, то и вопросы все были к нему. Почему сумма страховки в два раза превысила сумму стоимости объектов? Почему страхование производилось на случай терактов? Почему отдельно не страховалось золото, которое хранилось в подвалах, а это, между прочим, 3800 золотых слитков общим весом двенадцать тонн и стоимостью сто миллионов долларов, а также серебра на сто двадцать миллионов долларов, которое потом бесследно исчезло? Каждое утро господин Сильверстайн завтракал в ресторане «Окна на Мир» на самом верхнем этаже одной из башен. Однако утром 11 сентября 2001 года он не пришёл туда. Также не пришла в офис его дочь, работавшая в соседнем здании комплекса Всемирного торгового центра, которое тоже было разрушено. Почему?
