разбирается лучше меня, — бубнил Гарик.
— Гарик! — не поворачиваясь, позвала она.
— А я, между прочим, владелец инвестиционного фонда.
— Ротман, мать твою. Заткнись!
— Что? — он повернулся и выронил бокал. — Крис, что случилось?
— Его отец — владелец «Экоса». А он теперь генеральный директор, — упала я на стул. Ноги не держали.
— Кто? — бухнулась рядом на табуретку Вета.
— Мирослав.
— Какого «Экоса»? Того самого «Экоса»?! — вытаращила она глаза.
— Мирослав, Мирослав, — нараспев произнёс Гарик. Захрустев колёсами по осколкам, он вытащил из-под мойки веник. — Ты что, даже фамилию у него не спросила?
— Нет. Зачем мне его фамилия, — мотнула я головой.
— Давай я, — забрала у Гарика веник Виолетта и остановилась, глядя на меня вопросительно.
— Господи, вы что не понимаете, что это значит? — подскочила я.
— А что тут понимать? Он Монтекки, ты Капулетти. Он из «Экоса», ты — из «Органико», а они непримиримые враги, — пожал плечами Ротман.
— Я не просто из «Органико»! — взмахнула я руками. — Я из той чёртовой «Органико», что озаботилась покупкой «Экоса» и роет на них любой компромат. И я сегодня подписала договор о неразглашении, поэтому не имею право даже вам об этом говорить. А ещё мне предложили оклад в два раза больше, чем был. И должность, на которой я буду заниматься всем, что связано с «Экосом». В том числе переговорами о купле-продажи. Я в самом эпицентре грёбаной силы, что будет воевать против него. И даже не могу ему это сказать. А он думает…
Я оттолкнула чёртов стул, схватилась за голову и сползла по стене на пол.
Он думает, что меня подвёл. Что из-за него я останусь без работы. Чувствует себя виноватым, что не признался раньше, не остановился. Но не в этом дело, чёрт побери!
— Водички? — засуетилась Вета, хватая из сушилки стакан. — Гортань и глотка расположены близко, нервные центры, управляющие дыханием и глотанием скоординированы, — поясняла она, наливая воду. — Поэтому глотание рефлекторно снижает активность дыхательного центра и частоту сердечных сокращений. Человек невольно успокаивается, когда пьёт.
— Это откуда? Тоже из «Кодекса самурая»? — посмотрела я на неё хмуро.
— Это из учебника физиологии, — протянула она стакан.
Хм, не знаю на счёт слюны на лоб, а про сглатывание не такой уж глупый совет, оказывается.
— А ты какого хрена лыбишься? — выхлебав добрую половину воды до того, как Вета успела предупредить, что пить надо маленькими глотками, я посмотрела на Гарика, подозрительно довольного.
— Хороший вопрос, — усмехнулся он. — Может, потому что я победил. Я же говорил, «посмотрим». И я посмотрел. Сегодня на сайте «Экоса» вывесили новости о назначении нового генерального директора. И там есть его фотография. Мирослав Сергеевич Сарматов. Признаюсь, я очень удивился, когда именно он заявился к нам в гости.
— Я убью тебя, Гарик, — выплеснула я ему в лицо остатки воды.
Глупая, я думала, он сменил гнев на милость, потому что у него есть план, как заставить сбежать моего нового мужика, а он просто его узнал и, будучи в курсе моих дел, чёртов аналитик, просчитал на два шага вперёд, что не быть нам вместе.
Он понял это даже до того, как это только что поняла я.
— Убийство — самая популярная статья среди тяжких преступлений, — мотнул он головой, стряхивая капли воды. — Но смерть из твоих рук я приму с радостью. Что это будет? Удушение во сне? Стрихнин в кофе? Обещаю, я его выпью.
— Да ты романтик, — качнула я головой. — Стрихнин! В кофе! Забью тебя на хрен веником, как таракана, — посмотрела я на оружие будущего убийства у Веты в руках.
Но в дверь позвонили.
— Твоя подружка? — удивилась я и замерла, глядя, как Гарик изменился в лице. — Хм… Которую ты никому не показываешь. Что-то «рано» она сегодня, — показала я пальцами кавычки, глянув на часы, — и подскочила: — Пойду открою!
— Я сам! — пытался догнать меня Гарик. Но даже несмотря на то, что поднялась с пола, я оказалась быстрее. Без труда обогнула инвалидную коляску, и пока он возился на повороте, широко распахнула дверь.
— Э-э-э… привет! — удивилась стоящая на пороге девица. Для полноты картины ей не хватало надутого из жевательной резинки пузыря во рту и дырок на сетчатых колготках. Но и без них вопроса о её социальной ответственности не возникало. — Я к Гарику, — показала она пальцем за мою спину.
— Привет! Проходи, — ответил он девушке, смерив меня взглядом.
Смерив его ответным и не менее выразительным, я вернулась на кухню.
— Он что думал, я уже не появлюсь? — спросила я у Веты.
— Или что ты вернёшься пораньше. И к этому времени мы уже разбредёмся спать, — смела Виолетта с пола осколки и высыпала в мусорное ведро.
— Ну значит, ему тоже сегодня не повезло. А какого чёрта вы в два часа ночи моете посуду?
— А хрен знает. В общем, так получилось, — замялась она. — Мы что-то засиделись, разболтались, пошли на террасу… Потом решили всё же убраться. А потом пришла ты.
Мне показалось, она что-то пропустила, когда сделала паузу, но не стала уточнять, что их так задержало на террасе.
— Так ты знала, да? Что он тупо вызывает проститутку? Причём одну и ту же?
— Скажу больше. Это я её ему и сосватала. Танька, может, и подрабатывает чем ни попадя, а может, просто одевается так, я в её личную жизнь и гардероб не лезу, и чем они там с Гариком занимаются — свечку не держала, но прежде всего, она отличная массажистка. И руки у неё золотые. Я сама к ней хожу, когда спину прихватит. А ты,
