а потом уложил меня сверху прямо в прихожей. Скользнул губами и языком по шее… Жар и прохлада, когда воздух касался влажных следов на коже, заставяли ее покрываться мурашками. Тело снова пробудилось и горело желанием… Снова отдаться, снова почувствовать его как можно полнее и ближе…
— Вот я зверье, — говорил он после, осторжно касаясь кончиками пальцев моих губ. — Болит?
— Нет. Не знаю, почему, но совсем не болит, — честно отвечала я и снова тянулась за поцелуями.
Кофе в итоге успел безнадежно остыть, как и пара воздушных зерновых круассанов, но мы слишком умаялись, чтоб идти за новым, а потому сделали это только проспав еще несколько часов. То есть как сделали. Спустился Демид, а я осталась его ждать в квартире потому, что выходить мне было банально не в чем.
Понимание этого вернуло с небес, в которых я парила в объятиях Демида, на грешную землю. Туда, где за пределами этой светлой и уютной квартиры, в которой, кажется даже воздух пах нами и нашим счастьем и взаимным желанием, существовал целый мир. Другие люди, проблемы с ними, от которых нельзя просто взять и отгородиться…
— Я еще суши заказал, — сказал Демид, заходя в залу, где я его ждала. — Не знаю, как ты, а я зверски голоден.
Поставил на журнальный столик новый кофе и свежие круассаны, словно я могла бы не захотеть есть те просто потому, что они остыли. Честно говоря, есть уже и самой хотелось. Время давно перевалило за полдень, а питалась я только любовью.
Взяв в руки стаканчик и круассан, я принялась есть. Вот сейчас о себе и напомнила разбитая губа. Как знак какой-то. Давай, мол, Зорина, пришло время для сложных разговоров и неприятных дел.
— Демид, дай мне, пожалуйста, мой телефон.
— Тебе никто не звонил. Ни родители, ни Машка, — он очень старался говорить спокойно, но каждое слово было пропитано напряжением.
Я не могла его в этом винить. Понимала, чувствовала то, что чувствовал он. Помнила его слова, его срыв, его эмоции.
— Демид, — отставив еду обратно на столик, я повернулась к нему лицом, — в квартире у Степы остались мои документы. Ноутбук. Шмотки, конечно, бог с ними, но все равно… Все это нужно забрать. А сделать это лучше всего предварительно сообщив о случившемся моему папе…
— Сам разберусь, Саша, — отрезал Демид, — Без пап.
Сжал стаканчик так, что остатки кофе выплестнулись на его пальцы. Выругавшись, он отбросил его на пол и тряхнул рукой, смахивая капли.
— Держи, — я протянула ему салфетку. — Слушай, я очень тебя прошу не трогать Степу…
— Не трогать, да? — рыкнул он. — Он тебе по зубам поездил, а мне не трогать?!
— А тебе не идти из-за него в тюрьму, Демид, — веско проговорила я. — Просто подумай. Ты в СИЗО, он на свободе, а я одна. Захочет отомстить, например, кто помешает? Снова же придется обращаться к моему отцу и в полицию. В чем тогда суть, скажи мне?
Он отвернулся. Несколько минут молчал, глядя в сторону. Я тоже молчала. И ждала, очень стараясь унять внутреннюю тревогу. Если не уговорю, что тогда?
— Хорошо, Саша. Сам я искать возможностей не буду, — наконец сказал Демид. — Но, если он полезет, то извини…
Придвинувшись ближе, я обняла его и, положив голову на плечо, прошептала “спасибо”.
*******
— Нет, я не понимаю! Какого черта какой-то ублюдок поднимает руку на мою дочь, а я узнаю об этом через пару дней и между делом? — орал папа.
Мама вертелась то вокруг него, то вокруг меня, охая и осматривая мою губу, “красоту” которой не особо скрывал даже толстый слой тонлаьного крема. Я терпеливо ждала пока он прокричиться и радовалась тому, что явилась для разговора без Демида. Два взрывных, жаждущих мести мужика на одной кухне — это слишком.
Следующим утром мы заехали ко мне на квартиру за вещами. К счастью, там имелся запас демисезонной одежды — я ее не всю перевезла к Степе. Потом Демид завез меня к родителям, а сам поехал “по делам, на пару часов, чтоб позвонила, когда забирать и дождалась меня.
Маркиз, уютно расположившись на моих коленях, тихо мурлыкал игнорируя абсолютно все кроме моментов, когда мои пальцы переставали чесать его за ухом.
— Ты что не понимаешь? Побои надо сразу снимать вместе с биологическим материалом, а теперь что?
— Пап, у меня пара синяков только. Какие побои? Это не подойдет даже под легкие телесные.
— Слишком умная стала, да?
— Максим, Максимушка, я тебя прошу, успокойся! Не пугай нашу девочку еще больше! — причитала мама.
— Так, — папа уселся напротив меня за стол, — Теперь подробно рассказывай мне все, как было.
— Маша поругалась с Лешей. Ну я и поехала к ней. Мы посидели. Потом оказалось, что Леша ни в чем не виноват и они помирились. Я поехала домой. Так вышло, что пропустила звонки от Степы. А дома он… Он решил, что я соврала, ударил меня, выгнал на улицу…
От воспоминаний все тело сковало холодом. Тем самым, что заставлял дрожать раздетой и босой стылой ночью на остановке пол дождем. Чтоб сдержать готовые потечь из глаз слезы, я прикусила губу и вздрогнула от острой боли.
— Моя девочка, — мама обняла меня. — Не бойся ничего, понятно? Папа тебя в обиду не даст…
— Это первый такой эпизод? — папа впился взглядом в мое лицо. — Честно, Саша.
Знаете, я редко испытывала стыд перед папой. Ну, серьезно, мало было в моей жизни эпизодов, которых стоило стыдиться. Я всегда была хорошей девочкой. Другой, учитывая характер моего отца быть просто нереально.
Это был в их скудном числе. Я понимала, что должна прожить и это чувство. Просто затем, чтоб раз и навсегда закрепить такой опыт в своем подсознании.
— Нет.
На папином лице не появилось разочарования или осуждения. Оно осталось непроницаемым, каким бывало всегда когда он работал.
— Хорошо, ты оказалась на улице, что дальше?
— Дальше я позвонила Демиду и он забрал меня, — выдохнула я, мысленно готовясь к следующей битве.
— Демиду Власову, правильно? Тому самому…
— Да, папа…
— Сыну зека, Саша. Хорошую же ты компанию себе находишь, нечего сказать.
— Максимушка, ну это же не значит, что Саша теперь вместе с этим парнем…
— Мы вместе, это так. Так… Вышло.
Мама охнула, папа прошипел ругательство.
— Шило на мыло, ага?
— Папа, Степа — сын успешного белого бизнесмена. Армия, университет, руководящая должность, с которой он справляется. И вот, каким человеком он оказался в результате. Демид же за все время нашего знакомства делал для меня только хорошее. Оберегал и защищал.
