же Сальма с Сарой. И Микото с Итачи да еще и вторым беременна после того, как война завершилась и мы все же смогли встретиться лично. Я только-только с Мейро, кажется, все уладил.
— Ты задержался, Орочи, — как раз встретила меня Мейро. — Что-то случилось?
— Ничего особенного, — отмахнулся я. — Ерунда. Идем.
Путь меня привел к одним из ворот дворцового комплекса Страны Огня, в одном из залов которого мне до этого пришлось встретиться с шиноби. И Мейро, в отличие от прочих шиноби Ото, не участвовала в переговорах с местными ниндзя, дожидаясь меня здесь. Хотя ее помощь там была бы не лишней.
Хотя правильнее сказать иначе. Она все-таки вела переговоры с шиноби. Но с иной группой ниндзя, гораздо менее заметной, но от этого не менее важной.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я, минуя ворота дворцовой стены, у куноичи, когда-то носившей имена Ринко и Мицуко.
— Хорошо, — коротко, но с нежностью ответила она. — Наверное, лучше, чем многие годы до этого.
— Прости…
— Что было, то было, — вздохнув, ответила слишком юно выглядящая для своего возраста куноичи. — И перестань корить себя. Я была рождена и не для такого.
— Это не изменит того факта, что я не должен был так поступать с тобой. Ты была достойна лучшего ребенка, чем я.
— Спасибо, Орочи, — улыбнулась Мейро в ответ, — но для такой матери, как я, сложно ждать лучшего ребенка, чем ты. Мы стоим друг друга.
— Ну, спасибо, что ли, — неуверенно хмыкнув, сказал я.
— Это тебе спасибо, что понимаешь и терпишь меня. И за дочь тоже спасибо.
Да, мой вопрос о самочувствии был не праздным. Как бы не выглядела Мейро молодо, но ей все-таки полвека исполнилось на днях. В таком возрасте немногие решаются завести ребенка, но, несмотря на все мои усилия, Мейро не оставила своего маниакального желания получить от меня дитя. Наши с ней отношения слишком запутаны. Я никогда не видел в ней матери, она не могла принять сына вместо дочери, из-за ошибки в эксперименте я совершил ошибку и согрешил с ней, ее психика была слишком исковеркана в детстве, чтобы адекватно воспринять это и сбежать от меня тогда. И после этого она мечтала о нормальной дочери, которую она не желала получить ни от кого, кроме меня.
Ну, я ей эту дочь и дал. Естественно, не естественным образом. С нынешними ресурсами создать оплодотворенную зиготу и имплантировать ее в женское чрево сложностью не было. На мое счастье, Мейро была этим удовлетворена. Именно поэтому я и говорю, что мои с ней отношения, наконец, спустя не один десяток лет, улажены.
И именно в этот момент "благодаря" Кураме история почти повторилась вновь, но уже со мной и Кушиной. Снова неудачный эксперимент, снова я не контролировал себя, и снова в этот момент рядом оказалась девушка, и снова это произошло! Хорошо, что в этот раз я был просто в беспамятстве, а не поглощен безумием. Но… Кушина? Серьезно? Она же всегда была для меня, как дочь. Это хуже, чем Микото даже.
Есть ли вообще дно, на которое я могу упасть? Вот из-за таких моментов я и начинаю понимать, что однажды буду вынужден отказаться от своего бессмертия и все забыть, если не смогу как-то примириться с самим собой.
Тем временем мы добрались до здания, которое и было конечной целью в моем сегодняшнем распорядке дня. Оно располагалось недалеко от дворца, фактически было частью общего комплекса вместе с прочими государственными зданиями. И, несмотря на достаточно поздний час, бумажный фонарь перед входом в этот дом горел, явно намекая, что работа людей в нем еще не прекращена, хотя света в окнах и не было видно.
Это была типография, если можно назвать местную мастерскую, занятую сразу и переписью свитков, и печатью книг, и ксилографией гравюр. Вообще, данная мастерская обычно работала на дайме и находилась на его попечении, тиражируя всяческие государственные приказы и священные тексты. Здесь, например, издавались экземпляры книг Рюджинкё с использованием традиционного письма для Страны Огня. Но помимо этого здесь же были напечатаны книги Джирайи.
— А… Добро пожаловать, добро пожаловать, Рюсей-сан, — стоило только нам отворить негромко скрипнувшую дверь и войти в окутаное полумраком помещение, раздался в тишине надтреснутый шелестящий голос. — Приятно встретиться лично.
— Кайсен Агари? — смерив взглядом сгорбленную фигуру, сидящую возле невысокого столика, уточнил я.
— Вы правы, это я, — вставая с пола, ответил мужчина. — Прошу, проходите, Рюсей-сан, Чиноике. Только берегите голову.
Предупреждение было не лишним. Мы оказались в старой части типографии, здесь занимались ксилографией — созданием деревянных форм и печатью с них картин. Здесь не только пахло красками, деревом, клеем, сырой бумагой, здесь эта самая бумага свисала с потолка, сушась на специальных жердях. Сам же Агари до нашего прихода занимал стол резчика, на котором в свете электрической лампы можно было увидеть заготовку формы для будущей картины.
Кайсен Агари, кстати, был мне знаком. Его я видел глазами Охеми в числе советников Мадоки Каго. Крайне осведомленный старик, которого я частенько принимал то за самурая, то за шиноби. А он, оказывается, работает в типографии? Любопытно. Так же любопытно, как и его имя.
— Кайсен Агари, да? — шагнув вперед, обходя стороной столы в мастерской, уточнил я. — Знавал я одного Кайсена Агари. Только был он моложе и был шиноби. Когда меняете лица, то хотя бы не ленитесь и имена менять, уж этому-то учить Кедоин не нужно должно быть.
Что же, этот человек хорошо скрывал свою суть ранее. Если честно, я и имя-то его узнал только недавно. Несколько месяцев провел при дворе, а Агари умудрялся являться одним из советников и при этом не привлекать к себе внимания. Просто быть, как некое естественное обрамление двора. Уникальное свойство. Зато это многое объясняет. И его осведомленность в делах шиноби. Уж Кедоин ли не знать, что творится в Конохе?
— Не помню, чтобы я представлялся этим именем под другими лицами, Рюсей-сан, — не убирая со сморщенного лица вежливой улыбки, заметил мой собеседник.
— Не в этом времени. Это мое замечание на будущее, — хмыкнув, ответил я. — Но мы не за этим встретились. Время позднее, и не хотелось бы терять
