схватилась за решётку, начала исступлённо дергать её. Руки и плечи заболели от резких движений. Нужен рычаг, я видела, как папа отдирал решётку на окне дачи, когда мама забыла дома ключи. Я оглянулась, пытаясь найти хоть что-нибудь подходящее.
Кто бы мне тут оставил хоть один предмет? Взгляд упал на замок, которым закрывали шконку, когда поднимали её на день к стене. На счастье мне не пришлось каждый вечер её откидывать для сна и каждый день прислонять обратно, полковник, видимо, милостиво распорядился её не убирать.
Как это они проследили и оставили мне навесной замок? Я слезла, взяла его в руки. Стальная толстая дужка порадовала больше всего. Стиснув зубы, с трудом снова залезла на батарею и, подсовывая дужку под нижний край решетки, стала действовать ею как рычагом. Решётка вроде поддалась. Пот катился градом, дыхание сбилось, боль внизу живота становилась нестерпимой, а я раз за разом отрывала решётку от стены, просовывая уже не только дужку, но и замок целиком. Нижний край и половину решетки я смогла полностью оторвать. Сняла толстовку, намотала на руки, железо больно впивалось в ладони, и продолжала отдирать решётку.
Я плакала от усилий, от боли, от жалости к себе, от злости на всех тех, кто бросил меня здесь. В какой-то момент решетка поддалась, я дёрнула её, и чуть не свалилась вниз вместе с железякой в руках. Вот вам, сволочи! Со стоном отбросила её вниз, решётка, зацепив шконку, боком завалилась на пол. Разбила замком стекло, вытащила осколки и залезла в проём. Хорошо, что первый этаж. Я бы сейчас и из второго сиганула, так мне было плохо.
Вывалившись наружу, я согнулась от приступа, упёршись руками в колени. Хотелось упасть, кататься от боли, молить о помощи. Кого молить? Кто здесь мог помочь? Охранники ненавидели меня, полковник учил хорошим манерам, женщины боялись связываться со мной, Витя, наверное, мечтал о том дне, когда я навсегда исчезну отсюда.
Отдышавшись, я выпрямилась, мелкий нудный дождик успел намочить спину. Сейчас мне поможет только баня, терпеть адскую боль не было сил. Здание бани находилось рядом. Я преодолела расстояние чуть ли не бегом. Баня была закрыта. Взлом окна я провела на автомате: разбила стекло, вытащила обломки, и залезла внутрь. В колонии я превращалась в матёрую, злостную преступницу.
Путь в сауну преодолела на последнем дыхании. Хорошо, что в первые дни посещения бани познакомилась с порядком действия. Включила свет, выставила температуру на восемьдесят, щелкнула переключателем, и вошла внутрь прямо в одежде и обуви. Залезла на верхний полок, легла, прижав колени к груди. Осталось подождать, сауна нагреется, и боль стихнет. Пожалуйста, пусть будет так, как я хочу, это невозможно терпеть.
Сауна нагрелась, я поднялась, выключила свет, он резал глаза, и выставила термостат на пятьдесят градусов. При такой щадящей температуре я, видимо, и уснула, когда боль стала понемногу отпускать.
Проснулась в темноте от ощущения, что кто-то на меня смотрит. Осторожно пошевелилась, вытянула согнутые в коленях ноги, чтобы хоть немного размять затёкшие мышцы, сжала — разжала кулаки. Страх привычно пытался привести тело в боеготовность. Где-то рядом лежал увесистый замок, я незаметно пошарила по лавке рукой, не нашла.
— Ну, привет… — злой голос Кирилла наждаком проехал по нервам. Сердце заколотилось в ускоренном режиме. Глаза резанул свет фонарика.
— Вставай живо!
Сауна до сих пор грелась, полки на ощупь были тёплые, когда я, цепляясь за них, села. Лёжа, я чувствовала себя слишком уязвимой. Свесила ноги, попыталась встать и рухнула на колени.
— Прекратить цирк! Поднимайся.
Голова закружилась, и я медленно съехала на пол боком, стукнувшись головой о деревянные половицы.
— Парни, давайте сюда!
Меня подняли под руки и потащили из бани, светя под ноги фонариком, топча пол грязными берцами. Неужели опять в карцер? Они выволокли меня на улицу, поставили на ноги. Здесь я немного пришла в себя, отдышалась.
— Угорела что ли?
В промежность ткнулась собачья морда.
— Блядь, смотри, что это! — чей-то голос резанул по ушам. Ненавижу маты.
Фонарик направили на меня, кто-то ещё раз матюгнулся.
— Сама идти можешь?
Я кивнула.
— Там чья-то плащ-палатка на вешалке, давай на ней дотащим, быстрей будет.
Меня через пару минут уложили на брезент, подхватили его с четырёх сторон и побежали. Кирилл свистнул овчарке, она, видимо, потрусила за нами.
Дождя не было, фигуры парней колыхались в молочном тумане. Это походило на фильм фэнтези, когда в ядовитом мареве движутся размытые силуэты. В каком-то бешеном темпе меня домчали до столовой и внесли внутрь. Странно, что столовая была ночью открыта. Вторая серия фильма — за столом сидел полковник с красными воспалёнными глазами. Парни, тяжело дыша, положили плащ-палатку на пол, подхватили меня под руки и поставили.
— Нашли в здании бани, пряталась в сауне.
После темноты и тумана глаза с трудом привыкали к свету. Я щурилась, закрывая лицо ладонью, из-под ресниц вглядывалась на мужчину.
— Что это?
Полковник смотрел куда-то ниже талии. Я опустила глаза, спортивные штаны по внутренней стороне бёдер были пропитаны кровью.
— Мы её пальцем не тронули, товарищ полковник. Лежала в сауне в таком виде, — отчитался Кирилл.
— Свободны!
От рыка полковника охранников точно ветром сдуло, только хлопнули двери. Миф о том, что мужчины боятся крови, подтвердился.
— У тебя… женские дни?
Надо же, как деликатно он обозначил проблему.
— Ты раскурочила решётку, разбила окно, самовольно покинула изолятор.
Боль ещё окончательно не стихла, но стало намного легче, я уже могла думать, не срываясь в истерику. Образ полковника в моих глазах вдруг окончательно обрёл чёткость, как и его силуэт. Двойственность, которая меня постоянно путала, исчезла. Все вопросы к нему снимались одним фактом. Он никогда не спасёт.
— Бортникова! Я с тобой разговариваю!
Сколько возмущения в голосе. Не нравится ему. Уже забыл, как ухмылялся, когда я первый раз пришла в кабинет, и что из этого вышло. Как улетел, предоставив своему заместителю полный карт-бланш на моё тело.
Из глаз брызнули слёзы. Жалость к себе всегда приводила меня в сопливое состояние. Слёзы душили от воспоминаний, когда я смотрела на его волевое, красивое лицо в образе благородного рыцаря. В кино бы такого точно взяли.
— Майя, почему ты молчишь? Твоё молчание дорого обходится тебе. Ты не сказал, что вместе со Стасом на тебя напал Егор. И вот что из этого вышло!
Так я ещё и виновата, что садист является его заместителем! Сволочи! Здесь все сволочи! Никогда не забуду ночь в яме по колено в воде, когда под утро потеряла сознание. Покачнувшись, чуть не
