Открыл её и посмотрел сверху вниз на съёжившегося Захара. Тот немедленно шмыгнул в комнату и жестом показал, что дверь надо закрыть. Очень интересно. Ну, допустим, закрыл. Дальше что?
— Подставили тебя, Владимир! — прошептал Захар.
— Ну, начало-о-ось! — закатил я глаза.
Кому ж там так жить надоело?
Я спустился вниз, позёвывая, кивнул хозяину и спросил обеда с водкой. После ночной охоты хотелось хорошенько взбодриться, а потом уже и домой.
— Господин охотник! — послышался голос.
Я повернул голову и смерил равнодушным взглядом растрёпанного мужичонку лет тридцати. Он сидел за столом, но, увидев меня, попытался встать. Поспешил — ноги запутались в табуретке, а потом чуть не полетел кувырком стол. Наконец, с грохотом и сдавленной руганью мужичонка вырвался из капкана и сказал:
— Фух! Разрешите представиться: меня зовут Семён Прадед.
— Прадед? — переспросил я. — Погремуха, что ли?
— Как это вы изволите? — навострил уши Прадед.
— Ну, кличка?
— Никак нет. Фамилия такая.
— О как. Ну, до правнуков доживёшь — забавно будет.
— И то правда! — Прадед мелко и неприятно захихикал. — А я же по делу, господин охотник. Карета-то ваша — прибыла!
— Карета? — удивился я. — Надо же. Вроде ж даже не искал ещё. Федь. Ты, что ли, расстарался? — я посмотрел на трактирщика.
Фёдор выпучил глаза и помотал головой, показывая, что он не при делах. Я перевёл взгляд на Прадеда. Тот озадачился.
— Вы, видимо, забыть изволили… А вот, пожалуйте!
Хмыкнув, я пожаловал. Прошёл вслед за Прадедом к двери, вышел на улицу.
Перед трактиром стояла карета. Рядом курил трубку возница. Карета была — что надо, уж точно не хуже, чем у Катерины Матвеевны.
Я осмотрел карету, почесал в затылке. Спросил возницу:
— Тебе заплатили?
— Э-э-э… — подвис тот. — Нет пока, ваше благородие.
— А кто сказал сюда ехать?
Тут парень завис окончательно и уставился на Прадеда с немой просьбой о помощи. Прадед не подкачал.
— Господин охотник! Вы же, видимо, запамятовали, что сами просили сегодня у господина градоначальника карету…
— Что-о-о⁈ — возмутился я. — Карету? Просил? Я⁈ Я — охотник! Охотники не берут с людей платы за услуги!
— Но… Но… Но ведь, простите, это и не плата же! А — подарок, из уважения!
— Подарок? — сменил я гнев на милость. — Ну, то другое дело. Подарок — святое, отказываться грех. Передай господину градоначальнику большое спасибо.
Тут до Прадеда дошла светлая мысль, что задание он провалил. Да не просто провалил, а с музыкой. Должен был меня под статью подвести, а сам не только не подвёл, но ещё и «подарил» карету.
Прадед основательно взбледнул, на лбу выступили крупные капли пота.
— Вы… Простите, господин охотник, я оговорился. Не подарок, то есть. А вот ежели вы изволите купить…
— Хватит! — послышался грозный голос, и дверь кареты распахнулась.
Оттуда на землю шагнул, внезапно, Егор. А вслед за ним — пара городских стражников, едва сдерживающих смех.
Егору, однако, было не до смеха. Он навис над съёжившимся Прадедом и загрохотал на него, как Перун-громовержец:
— Поклёп на охотника возводить удумали⁈
— Я же не знал, я не ведал, меня в заблуждение… — лепетал Прадед.
— Какое ещё «заблуждение»⁈ Карету зачем пригнали? Купить предложить? Это с каких же пор Абрамов в каретной мастерской торгашом подрабатывает⁈
— Оговорился, оговорился я! — верещал Прадед. — Подарок! Исключительно подарок, вот вам крест и честное слово!
— А жалобу на охотника зачем подавали? Что за игры вы тут ведёте⁈
Прадед был готов провалиться сквозь землю. Но тут откуда ни возьмись нарисовался сам Афанасий Афанасьевич Абрамов, градоначальник. Вылезая из собственной кареты, он сиял, как медный грош. И был настолько доволен собой, что становилось ясно: в ситуацию не врубается от слова совсем.
— Ну что, говорил я, а? — Афанасий погрозил мне пальцем. — Молодые… Учить их ещё и учить!
— Конфуз вышел, господин Абрамов! — весело подал голос один из стражников, сопровождавших Егора. — Господин охотник-то — ни сном ни духом ни про какую карету! Мы сами всё слышали.
— А подручный ваш говорит, что карету от вас в подарок пригнал, — добавил второй стражник.
— Только непонятно было, жалоба-то на Владимира откуда нарисовалась! — пророкотал Егор.
Градоначальник моргнул. Соображал он быстро, как и подобает прожжённому негодяю. Смекнул, что встрял и встрял конкретно. Видимо, выбор был между тем, чтобы полететь с тёплого местечка, и потерять карету. Градоначальник выбрал наименьшее зло.
— Так и есть — подарок, — кивнул он. — Я ж так и сказал, Прадед, ты чего тут устроил⁈ А жалоба — так то, видимо, ошибка. Я секретарю приказал благодарность направить, а он по-своему услышал.
— Во-о-от оно что! — подозрительно быстро успокоился Егор. — Ну, бывает, бывает. Все ошибаются.
— Да давно уже этого разбойника выгнать хочу! — разозлился вдруг градоначальник. — Одни убытки! Но жалобу на охотника, который Поречье от вурдалака избавил — это уже, конечно… Это я так не оставлю! Сию же минуту!
Он двинулся к своей карете. Прадед рванул за ним. Я провожал их взглядом вдоль улицы до тех пор, пока градоначальник не влепил Прадеду подзатыльник.
— Цирк! — покачал я головой и повернулся к Егору. — Ну, здорово, наставник, коли не шутишь.
Егор пожал мне руку.
— Да какие уж тут шутки! Идём. Закусим, что ли.
Мы вошли в трактир. Фёдор как раз подал мне обед. Захар, мелькавший во дворе, при виде Егора куда-то испарился. Егор спросил себе водки, солёных грибов и хлеба с салом, от всего остального отказался.
— Ну, Владимир, ты меня раньше срока в гроб загонишь, — сказал он негромко, когда мы опрокинули по маленькой. — Не успел на шаг отойти — на тебе! Разбойников одолел, лягух набил, вурдалака укокошил, да ещё чуть на взятке не попался.
— На подарке, — уточнил я.
— Вот-вот. Осторожнее ты с этим Абрамовым. Он — та ещё шельма!
— Да понял уже, не дурак. Бог его накажет.
— Думаешь?
— Уверен. Очень скоро накажет.
Егор хотел было что-то сказать, но вздохнул. Отмахнулся и налил ещё водки.
— Какой ранг-то у тебя уже? — спросил, захрустев луком.
—
