Данила живёт с женой.
— С женой? Он женат?
— Конечно. Парень хороший, справный — чего ему не жениться? И Груня его — девка работящая. Я её Даниле самолично сосватал. Тётке Наталье на кухне помогала, весь дом наш обшивала да обстирывала.
— Что-то не видел я в усадьбе никакой Груни.
— Так на сносях она, рожать вот-вот! Раньше-то, хоть и тяжёлая, а бегала резво. Здоровая девка, крепкая… Была. А в последние дни как подменили. Встаёт едва-едва, из пристройки почти не выходит, потому вы её и не видали. Всю Грунину работу Маруся выполняет. А вчера вечером, не успел я в усадьбу вернуться — навстречу Данила. Бежит, слезами обливается. Груня, говорит, нынче даже с постели подняться не смогла. Лежит, будто неживая, еле дышит. Словно сил в ней никаких не осталось, ни пить, ни есть не может. Данила-то думал, вы со мной вернётесь. А вас нету. Так я его едва удержал, чтобы сам в Поречье не кинулся, вас искать. Потому как, ежели в доме у них взаправду кикимора завелась, следующую ночь Груне не пережить. Я к ней заходил, видел. Плохая совсем. Я Даниле и говорю — сиди при жене, я уж сам как-нибудь. Бог даст, разыщу их сиятельство.
— Ясно. — Я повернулся к Егору. — Ты со мной?
Тот усмехнулся:
— Это ты — со мной. На карете вам до усадьбы сколько ехать? Дай бог, если ночью на месте будете. А ночью — кабы не поздно было уже. Кикимора — хитрая тварь, это тебе не лягуха. Её на живца надо ловить, когда к жертве подбирается. Да глядеть в оба — а то сам не заметишь, как сила твоя уйдёт. Начнёт в сон клонить так, что спасу нет. Заснёшь, а больше не проснёшься.
— Понял. То есть, Знак?
— Да. Отсюда — в нашу Цитадель, а там верхами доскачем. Всё быстрее, чем в карете трястись.
— Резонно. Тихоныч! Карету во дворе видел?
— Как не увидать. Чудо, а не карета.
— Это моя. Заберёшь и отгонишь в усадьбу.
— В-ваша? — Тихоныч аж поперхнулся.
— Ну. Я ведь тебе говорил, что мне нужно транспортное средство. С возницей сам разберёшься. Я не очень понял — он бонусом идёт, или как. В общем, уточни детали и дуй в усадьбу. Фёдор! — Я повернулся к трактирщику. — Номер сдаю. Сколько с меня?
— Та нешто я нехристь какой — с охотника деньги брать⁈ — возмутился Фёдор. — Кабы не ваше сиятельство, когда бы к нам сюда крестьянские подводы пришли? Ничего мне не надо. Кроме разве что вашей воли в другой раз, как в Поречье понаедете, у меня остановиться. Ежели, конечно, вам понравилось.
Я усмехнулся:
— Молодец! Шаришь в пиаре. Всё понравилось, спасибо. Лайкос, отзыв — изображу. Идём, Егор?
— А я?
На сцене появилось действующее лицо, о котором я успел подзабыть. В дверях стоял Захар.
— А тебе что, особое приглашение? Собирайся тоже. Егор. Ты сможешь Знаком и его перетащить?
Егор покачал головой:
— Не. Не получится. Сил не хватит. Да и кто он мне такой, с собой тащить?
— Пусть тоже учеником будет, как я.
— Да на что он мне сдался? Один наставник у него уже был.
Захар опустил голову. Я развёл руками.
— Репутация, парень. Увы. Репутация — это такая штука, которую очень трудно заработать и очень легко потерять… Ладно, не ной. Стану Мастером, сам тебя в ученики возьму.
— Правда⁈ — Захар аж засиял.
— Ну, если к тому времени не прокосячишься — почему нет? Короче. Сейчас едешь с Тихонычем. Слушаешься его, как родного отца, помогаешь и защищаешь. Мало ли, вдруг там на дороге не все разбойники перебиты. Задача ясна?
— Всё ясно! Сделаю! — Захар вытянулся в струнку.
— Ну, и славно. — Я повернулся к Егору. — Поехали?
Через пять минут мы вышли из кабины нуль-транспортировки.
— А до усадьбы отсюда портануть — никак?
— Нет. Для перемещения якорь нужен.
— Понял. Как доберёмся, изобразишь? Можно два. Один во дворе, другой в доме. Чтоб далеко не ходить.
Я вспомнил о башенке на крыше. Симпатичное место, вот прямо тянуло меня туда. Как разгребусь с насущными делами, надо будет хоть подняться, посмотреть, как чего. И для портала удобно.
— Ну, коли сам предлагаешь — сделаю, конечно. Только сперва добраться надо.
— А сколько отсюда до усадьбы ковылять?
— Да не больно далеко. Верхами за три часа доскачем.
Егор уверенно направлялся к длинному деревянному строению. Если я правильно понял — местному аналогу гаража.
Н-да. Не — ну кто-то, может, и доскачет…
В конюшне Егор направился к мужику, сидящему в углу и занимающемуся починкой лошадиного оборудования.
— Здорово, Ефим. Я двух лошадок возьму. Себе и ученику. Ненадолго — на день, может, на два.
Ефим кивнул:
— Бери. Вон те — оседланные, — и вернулся к прерванному занятию.
А Егор направился к стойлам с лошадьми. Обернулся на меня.
— Чего стоишь? Бери кобылу, — он кивнул, показывая, какую.
Стойла были заняты частично, едва ли на четверть. Остальные пустовали. Ну, понятное дело, рабочий день в разгаре.
Я подошёл к лошади, на которую показывал Егор. Он уже взял под уздцы другую и выводил из конюшни.
Я попробовал повторить его жест. Приготовился к тому, что лошадь начнёт отгрызать мне руку. И соображал чем бы таким её стукнуть аккуратно — чтобы и транспортное средство не повредить, и без руки не остаться. Но получилось как-то на удивление ловко. Я будто всю жизнь за уздцы хватался. И лошадь, что характерно, пошла за мной без вопросов. Совершенно не возражала.
На улице, скрывшись с глаз заведующего гаражом, я решил прояснить ситуацию.
— Егор. Я вообще-то верхом ездить не умею.
Егор и ухом не повёл.
— Ты и ходить не умел двадцать лет. Полезай в седло.
И тут я внезапно понял, что знаю, как это делать. Рукой ухватился за луку, одну ногу поставил в стремя. Выпрямился, перебросил через седло вторую ногу. На всё про всё — тридцать секунд.
— Это как, вообще? — обалдело глядя на поводья, которые мои руки тоже разобрали сами, спросил я.
Егор довольно ухмыльнулся.
— Ранг у тебя уже — какой?
— Воин-подмастерье.
— Так а чего ты удивляешься? Верхами-то даже
