девушка. Тысяча и одна роза для самой прекрасной… — улыбается мужчина и протягивает открытку. — Хорошего дня.
От Марата?
Я автоматически открываю открытку.
Там написан номер телефона.
«Позвони, я очень хочу с тобой встретиться. Вадим»
— Это что? — напряженным голосом интересуется Марат.
— Вот болван! — шиплю, разорвав открытку пополам. — Непробиваемый идиот.
— Твой муж раскошелился? — уточняет Марат. — Нет. Не похоже. Кто?!
Боже, ну и ситуация!
Принесло же Вадима… В самый неподходящий момент.
И ничего же во мне не дрогнуло, не отозвалось на него, а теперь Марат выглядит дико взбудораженным, грозно сверкает глазами и дышит свирепо, готовый рвать на куски.
— Послушай, это ничего не значит. Я случайно встретила бывшего. Самого первого… Он решил рисануться, только и всего.
— Хорошо рисуется, — скупо замечает. — Любая такому рада.
— Может быть, и так. Любая другая, но не я. Этот человек давно в прошлом, пусть там и остается.
— Уверена? — сощуривается Марат.
— Да, — отвечаю, выдержав его пристальный, тяжелый взгляд.
— Поехали, — поднимается, бросив на стол крупную купюру. — Под охраной ходить будешь. Одну совсем нельзя никуда пускать. Сразу же… — бранится на родном языке, слышится это очень грозно.
По моему телу будто запустили сильнейшую вибрацию. Все внутри дрожит…
Марат бросает на меня горящий взгляд и вместо того, чтобы взять за руку, вдруг подхватывает под коленями и перебрасывает через плечо.
— Ой!
— Тише! — отвешивает шлепок по попе. — Кажется, по-другому не работает! Только так надо.
У выхода Марат останавливается возле корзины с цветами и обращается к администратору заведения, застывшему от удивления.
— Раздайте по розе всем желающим. Девушка не будет забирать цветы.
* * *
Быть перекинутой через широкое и каменное плечо не очень удобно, но крайне волнительно!
Мурашки так и бегут по моей коже.
Еще сильнее их бег становится, когда Марат, обойдя здание, направляется к внедорожнику, припаркованному сзади, и погружает меня на заднее сиденье, забираясь следом.
— Я в бешенстве, — заявляет он, надвигаясь, как мрачная, наэлектризованная туча.
Мне приходится сделать рывок навстречу и сделать единственное, что пришло мне в голову, — поцеловать Марата так горячо, как я только могла, а он… мгновенно подминает меня под себя и… кажется, не собирается на этом останавливаться, с треском задирая платье.
Глава 33
Галина
Горячие губы алчно впиваются в мой рот, требуя еще больше, от недостатка кислорода и глубоких сильных толчков языка перед глазами темнеет. Вот это ураган, страсть… Меня сминает и раскатывает похотью и жаждой Марата. Губы влажно ведут дорожку по подбородку, покусывая, и перебираются на шею, метя меня поцелуями-укусами.
— Марат! — вскрикиваю слабо.
— Чтобы все знали, чтобы каждая, млять, собака, чуяла, что у тебя есть… мужчина!
Ох, черт…
Я же что-то возразить хотела и думала, что стоит это сделать. Но пальцы живут собственной жизнью, опускаясь на пряжку мужского ремня.
Глубокий толчок его пальцев в разгоряченное лоно вызывает глубокий, громкий стон. Через миг я расплываюсь довольной лужицей от его движений. Таких резких и необходимых. Твердая мужская плоть оказывается в моей ладони, обжигая жаром пальцы.
— Сюда иди! — требует Марат, и я выгибаюсь под ним, направляя.
Он врезается глубоко и жестко, пальцы скользят немного выше, как будто извиняясь за грубость. Внутри все пылает и пульсирует, сжимается в ритм с его движениями.
Стонем оба несдержанно и громко, иногда сталкиваясь ртами и сплетаясь языками, пока тела жадно берут свое. Мне надо еще и еще… Едва взорвавшись от стремительного напора, я чувствую, как снова разгорается пламя, и я готова продолжить, а он…
— Я даже не разогнался толком, а ты уже улетела? Это тебя приход твоего бывшего так завел, м? — ревниво интересуется Марат.
Приподняв бедро, он шлепает меня по нему и отстраняется.
Я возмущенно стону, Дашаев мигом переворачивает меня, будто куколку. У него просторный внедорожник, но я всегда считала, что даже в таком будет тесновато заниматься этим на заднем сиденье. Однако все происходит так толково и складно, будто я всю жизнь только этим и занималась, отдавалась мужчине без оглядки.
— О боже, нет… Глупый. Я тебя ждала… Очень. Хотела… Думала о тебе каждый вечер.
— Каждый вечер думала?
— Несколько раз за вечер, — признаюсь я, взмахнув ресницами.
Взгляд Дашаева разгорается все сильнее.
— В следующий раз я хочу это увидеть, — требует хрипло. — Ты меня поняла?
— Ммм… Да…
Можно ли гореть сильнее и порочнее, чем мы горим и трясемся сейчас? Ох, да… Оказывается, можно!
Дашаев быстро меняет позу, вдавив меня грудью в сиденье. Щека прижата к прохладной коже. От прерывистого дыхания и пота подо мной сразу собирается влага, а о том, что происходит между ног, я вообще молчу. Откровенно горячий, вязкий потоп… Жидкость стекает по бедрам, ягодицы крепко сжаты мужскими ладонями. Он погружается в меня быстрыми, отчаянными рывками.
Каждый раз до предела, высекает искры из глаз…
Движется остервенело быстро, пока нас обоих не сметает горячим ураганом.
* * *
— Извини, я немного сорвался, — признается Марат немного позднее, с сожалением приподнимая подол моего платья, разорванного по шву. — Теперь я обязан тебе годный шопинг…
Его взгляд ползет по моей коже и застывает.
— То самое белье? — спрашивает он.
— Я надеялась, ты будешь снимать его с меня сегодня, а ты…
— Содрал. Каюсь…
— Не очень заметно, как ты раскаиваешься.
— Да.
Мы замираем. Дышать нечем.
Дашаев опускает немного стекло, впуская свежий воздух в распаренный салон, полный ароматов секса.
— Сейчас поедем. Ко мне. Я закажу тебе одежду. Привезут, какую надо. Не ходить же тебе в рваном. Пока пиджаком моим прикроешь зад. Ну или скажем, это такой крой, — усмехается, продолжая меня разглядывать, любуясь, поедая и нежно поглаживая всюду, куда прикасается своим взглядом.
Это что-то невероятное,
