Технология добычи алмазов в Намибии проста. Чтобы добраться до жилы, необходимо снять пласт песка от 2 до 20 метров. За год здесь перерабатывается 43 миллиона тонн грунта! Я наблюдал за работой S-800, гигантского экскаватора, который за час перемещает 6 тысяч тонн песка — то есть каждую минуту наполняет три огромных грузовика. Нигде в мире не существует подобного карьера!
Скальные отложения, измельченные и погруженные на транспортеры, промываются водой, а жирная смесь земли и глины отфильтровывается. На дне решета остаются только алмазы.
В другом месте два десятка человек метут гравий на площадке, покрытой песком. Они двигаются как автоматы. Но удивляться здесь нечему: ведь на этой площадке в 100 квадратных метров — чистые алмазы! Вот старик поднял руку, и в тот же момент к нему подходит охранник со специальной коробкой в руке. Охранник записывает имя рабочего — теперь тот получит премию. Необработанный алмаз — толстый, как орех, кажется кусочком стекла. Обработанный, он потеряет треть своего веса, но даже если в нем останется один карат, его цена может доходить до 10 000 долларов, в зависимости от чистоты и отсутствия или наличия дефектов.
В пяти разрезах шахты в Ораньемунде за день добывается около 500 граммов алмазов — в Лондоне их можно продать примерно за полтора миллиона долларов. При этом стоимость добычи этих камней идентична затратам на добычу промышленных алмазов, разрабатываемых в других местах, но ценящихся гораздо ниже.
В три часа дня работа прекращается. Остаюсь, чтобы сделать несколько снимков в тех секторах, где процесс добычи идет без остановки 24 часа в сутки. Мы направляемся пешком к выходу из здания: длинный коридор приводит нас к решетке, которая открывается при помощи магнитной карточки. Меня запирают в комнате с зеркальными стенами, через которые, как я теперь уже знаю, за мной наблюдают сотрудники службы безопасности. Если у них нет особых подозрений, контроль они доверяют специальным компьютерам. Автоматически открывается одна из двух дверей: сегодня можно выйти без дополнительного осмотра. Южноафриканский техник, что шел впереди меня, выходит через другую дверь; там его полминуты будут просвечивать рентгеном. Инспектор с подчеркнутой вежливостью подвергает его тщательному досмотру, другой в это время внимательно изучает изображение его тела на экране.
У входа в «сердце» шахты огромная свалка. Это автомобили, экскаваторы, бульдозеры, транспортеры, просто груды железа. По правилам, любая машина, которая попадает на территорию, отсюда уже не должна выезжать. Слишком просто спрятать в них алмазы, а контроль произвести практически невозможно.
Отбор алмазов ведется так: вначале отделяются маленькие бракованные камешки, предназначенные для промышленного использования. Остальные камни подразделяются на 16 категорий, в зависимости от величины: от 0,2 до 1 карата. Потом идет сортировка в зависимости от формы. За этим процессом наблюдают всего несколько человек — он также почти полностью механизирован.
Алмазы, «прошедшие» через компьютер и зарегистрированные им, просвечиваются для определения их цвета. Затем они попадают в двенадцать проверочных блоков, где камни окончательно классифицируются. Честно говоря, я не испытал никакого волнения при виде всего этого моря камней стоимостью в миллионы долларов.
Работа техников, занятых в этой секции, нелегка: в зависимости от величины, цвета и чистоты алмазы различаются примерно на две тысячи категорий. Иногда один из работников советуется со своим напарником, прежде чем присвоить окончательную классификацию. Потом компьютер назначает цену.
А какова здесь, в Ораньемунде, зарплата? Мне говорили, что начинающий рабочий по контракту получает 800 рандов, техник — 3 тысячи, примерно те же деньги, что и в службе безопасности. К тому же для работающих в Ораньемунде бесплатные жилье и школы для детей, курсы по профессиональной подготовке. Бензин стоит на 10 процентов дешевле, чем в других городах Намибии...
Как-то вечером, за ужином в ресторане, я затронул деликатную для КДМ тему: советская конкуренция. — Подобной проблемы не существует,— ответил ответственный работник компании, который занимается вопросами планирования.— С 1963 года существует соглашение с СССР о приобретении всех необработанных алмазов, которые Москва поставляет на внешний рынок. В 1989 году экспорт из СССР достиг 2 миллионов каратов.
В Советском Союзе, по моим данным, после нефти, алмазы — вторая важнейшая статья валютных поступлений. При этом, однако, СССР вынужден покупать промышленные алмазы, которые используются для нужд тяжелой и военной индустрии, несмотря даже на то, что в стране производится огромное количество искусственных камней. На сегодняшний день из 100 миллионов каратов, производимых ежегодно в мире, Советский Союз добывает 12 миллионов, занимая четвертое месте, в, мире после Австралии, Заира и Ботсваны, но оставляя позади Южную Африку, Анголу и Намибию.
Пока «Де Бирс» удавалось избегать неудач на рынке. Но на какое время? Продукция. огромных австралийских месторождений, появление на рынке превосходных синтетических алмазов, независимая политика такого производителя, как Заир, и, наконец, обширная распродажа русских камней — похоже, что в.се это в скором будущем может разрушить иллюзию, что алмаз — это очень редкий камень.
Ораньемунд — Виндхук Яцек Палкевич, итальянский путешественник — специально для «Вокруг света» Фото автора Перевела с итальянского Наталья Билан
Репутация у косаток такая же черно-белая, как и шкура: их считают беспощадными убийцами со склонностью к людоедству, но в то же время они — признанные шоу-звезды, вызывающие неизменный восторг публики в океанариумах. И только после долгого наблюдения за живущими на воле косатками удается понять, что они не только самые ловкие и удачливые хищники Мирового океана, но и высокоинтеллектуальные существа с удивительными взаимоотношениями. Когда Герман Зюльберг, независимый репортер и частный сотрудник журнала «Гео», сидя в надувной лодке, увидел первых плывущих к нему косаток, то заметно изменился в лице. А уже три недели спустя он без колебаний прыгал в воду и плавал среди «убийц».
В етер стих, море — как темное зеркало. Медленно всплывают и приближаются черные треугольники. Они растут, и видно, как вода вокруг них бурлит и пенится. А в двух-трех метрах впереди каждого поверхность моря ровная и слегка выпуклая, как пленка, распираемая изнутри неведомой силой. Вхххуууффф! Вхххуууффф! Напряжение нарастает, водная гладь лопается, и вот из глянцевито-черных, идеально обтекаемых голов кипящими гейзерами взлетают фонтаны.
Писать и читать «вхххуууффф» смешно. На самом деле это удивительный и какой-то нездешний звук, полный мощи и свежести. Техник мог бы сравнить его со взрывом, поэт — с далеким раскатом грома, а китобои называют этот звук «продувкой». Но существа, которые его издают, всегда и всюду носили имена океанских волков или тигров, дьяволов или повелителей морей, безжалостных убийц. Впрочем, уже Герман Мелвилл, когда писал свой знаменитый роман «Моби Дик», отметил незаслуженность таких названий: «Имя, которым называют этого кита, основано на недоразумении и вполне могло бы кого-нибудь оскорбить, поскольку оно подходит каждому. Потому что все мы, сколько нас есть, на суше и на море — убийцы, не исключая бонапартов и акул». Столетием позже Бернгард Гржимек в своей «Жизни животных» со школьным прилежанием перечисляет: «...В основном ее добычу составляют пингвины, различные виды дельфинов, белухи, нарвалы, тюлени и морские львы... Разумеется, охота на родственные виды не имеет ничего общего с каннибализмом, точно так же, как не является каннибализмом употребление в пищу обезьян многими племенами Африки, Юго-Восточной Азии и Южной Америки». Поэтому следует без лишних эмоций называть «кита-убийцу» косаткой или употреблять латинское название — орка...
Тесный кабинет загроможден до потолка — шкафы с книгами и картотеками, экраны компьютеров и микроскопы. Посреди всего этого сидит доктор Майкл Бигг. Он рассказывает о предмете своих исследований, продолжающихся уже полтора десятилетия.
— В начале 70-х годов министерство рыбного хозяйства Канады очень заинтересовалось косатками. Забота об их судьбе объяснялась просто — их стали целыми дюжинами отлавливать для океанариумов. Там «океанские бестии» ведут себя вполне дружелюбно и привлекают множество состоятельных посетителей — шоу приносит тысячные доходы.
Майкл Бигг — руководитель научной программы «Морские млекопитающие». Исследования в рамках этой программы ведутся здесь, на тихоокеанской биологической станции в Нанаймо, на восточном побережье острова Ванкувер. Биггу было поручено выяснить действительное положение дел с косатками; сам он в то время знал о них немногим больше того, Что Мог прочесть в зоологическом справочнике: «Orcinus оrса», кит-убийца, самый свирепый и опаснейший из океанских хищников, нападает даже на больших китов, вырывая у них из тела куски мяса».
