Хранительницы этого быта — крепкие, белозубые старухи с темными мозолистыми руками.
Вот сидит Мария Капитоновна со своей подругой Катей в доме с заплотом, что отметили мы табличкой в Нижней Шаманке, и, толкуя без умолку, работает на кроснах. Мелькают детали ткацкого станка — набилки, сережки, подножки, — мелькают сморщенные старушечьи руки с медным колечком, протягивая челноком поперечные нити. Они ложатся вплотную друг к другу между верхней и нижней нитями основы, пропущенными через набилку как через гребешок. Малиновая, с зелеными полосами дорожка бежит в руки мастерицы. Катя занята прялкой: пальцы вытягивают из кудельки нить и наматывают ее на веретешку. Из маленьких оконцев льется свет, он ложится на кроены, на пол, застланный домоткаными половиками, на глиняную печь, что делит избу на две половины. Длинные прохладные сени, низкая притолока дверей, стол и лавки, рубленные топором, — хорошо в этих стенах слушать незамысловатые рассказы Марии Капитоновны...
Яркие голубые глаза под цветастым платком смеются, радуются, когда вспоминает она истории разные про охотников и рыбаков, да про попа «командировошного» из Карапчанки — как возили его на крестины, свадьбы и похороны аж за сто километров по Ангаре; мало в каких деревнях свои церкви были...
С церквами мы действительно встретились только после Ершовского порога, после Боярских ворот — низких холодных берегов, прикрытых серым пористым снегом. Казалось, что весна здесь только начинается. Но у деревни Воробьево, в устье Эдучанки, притока Ангары, снова было лето. Пахло пылью разъезженных дорог и смолой: лесовозы уходили один за другим по проселочной дороге куда-то за деревню, видно, на трассу Братск — Усть-Илим.
На деревенской улице, продолжая ряд бревенчатых изб, стояла церковь. Она удивляла простотой: казалось, к длинной избе пристроили высокую колокольню, заканчивающуюся скромной луковичной главкой. Никаких украшений, только легкие фестоны над окнами да узорно положенная дранка на шейке луковицы. И тем не менее церковь была по-северному красива, и секрет ее красоты заключался, наверно, в точно найденной пропорции — длины прируба и высоты трехъярусной колокольни, — и в видимой, не прикрытой ничем фактуре серых бревен. Этой церкви было лет шестьдесят, а той, которую мы увидели в деревне Карапчанке, лет сто пятьдесят, и она, пожалуй, была еще проще, словно связали воедино несколько изб с двускатными крышами и одна из изб, средняя, была выше других. Неровную линию крыш, должно быть, подчеркивал и уравновешивал бревенчатый сруб звонницы, стоявший на крайней «избе». Но сейчас звонницы не было — были только глухие бревенчатые стены и одно-единственное окно посередине. Звонницу мы нашли на другом берегу Ангары, напротив Карапчанки: ее приспособили в свое время под зимовьюшку...
Да, надо торопиться с вывозом памятников. Это стало осязаемо ясно, когда, миновав Бадарминское сужение, мы остановились у Толстого мыса. Рядом с нашим катером, над палубой которого, как древко знамени, торчала ржавая острога, швартовались баржи с металлоконструкциями: они тоже шли из Братска. Плыли невдалеке Лосята — три острова, и никак не могли уплыть. Одного из них, того, что ближе к правому берегу, прочно привязала к плотине ленточка перемычки. Конструкция эстакады просвечивала насквозь, и можно было представить реально, какая металлическая сила нужна, чтобы противостоять Ангаре. На левом берегу, долгий, разбросанный в пыли дорог и грохоте стройки, лежал новый город. Гул стоял над шоссе: один за другим шли цементовозы. На Всесоюзной ударной комсомольской стройке стояли горячие дни. Но в скором времени они обещали быть еще жарче: на левый берег, на строительную площадку, вот-вот должна была прийти железная дорога Хребтовая — Усть-Илим, а вместе с ней новый цемент, новое оборудование...
Усть-Илим был последней точкой нашей экспедиции.
Проплыла, прозвучала деревянная мелодия приангарских деревень. Она нужна всем, кто живет сегодня и будет жить завтра...
Фото О. Леонова, Г. Приезжева, Г. Тафинцева
Л. Чешкова, наш спец. корр.
«Если бы астрономы-профессионалы постоянно и ощутимо представляли себе чудовищную величину космических расстояний и интервалов времени эволюции небесных светил, вряд ли они могли успешно развивать науку, которой посвятили свою жизнь».
И. С. Шкловский
Лет десять назад люди с удивлением обнаружили, что способны установить радиосвязь с ближайшими звездами. И тогда осенью 1960 года американский радиоастроном Дрэйк направил 27-метровое зеркало Грин-Бэнкского радиотелескопа в сторону Эпсилон Эридана и Тау Кита, в чьих планетных системах, согласно наметкам теории, могла находиться разумная жизнь. Прослушивание велось несколько месяцев, но искусственные сигналы обнаружены не были.
Неудача первой попытки никого не обескуражила — трудно было ожидать, что человечество сразу, буквально на соседних звездах найдет ясные доказательства, что оно неодиноко. Отсутствовал какой бы то ни было опыт, проблема была столь же не изучена, сколь и грандиозна. Ни с чем таким человечество вообще раньше не сталкивалось. Шли годы, новые и новые ученые включались в исследования, многие лучшие умы астрономии, физики, биологии, математики, социологии, антропологии, химии стали задумываться над тем, что еще недавно было сюжетом фантастических романов, которые мало кто принимал всерьез. Назревала нужда в коллективном осмыслении уже не только на национальных конференциях. И в сентябре 1971 года в Бюраканской обсерватории (Армения) состоялся международный симпозиум, посвященный темам существования и поиска цивилизаций других миров.
Сегодня мы пригласили в нашу Кают-компанию нескольких участников этого симпозиума. Первое, во что упирается вся проблема, — это, очевидно, вопрос: велики ли шансы существования жизни на планетах других звезд? Его мы задали кандидату физико-математических наук Льву Михайловичу Мухину, который в Бюракане докладывал свою модель того, как именно могла возникнуть жизнь на Земле.
— Я не могу считать себя знатоком проблемы жизни других миров и тем более проблемы поиска инопланетных цивилизаций, — сказал Л. М. Мухин. — Поэтому я просто сделаю обзор того, что говорилось об этом в Бюракане. Ну, примерно как человек, который вернулся из интересного путешествия и рассказывает о том, что видел и слышал.
Своим вопросом вы коснулись едва ли не самой жаркой дискуссии, которая разгорелась на симпозиуме прежде всего между американским экзобиологом К. Саганом и английским биохимиком Ф. Криком. Оба — солидные ученые с мировым именем, оба глубоко разбираются в проблеме, но их позиции оказались противоположными. Если отбросить детали и тонкости, то речь идет вот о чем: можем мы или нет более или менее достоверно оценить вероятность возникновения жизни и разума в галактических просторах? Крик считает, что коль скоро мы имеем жизнь всего в «одном экземпляре», то попытки оценок, сколько же в Галактике населенных миров, не дадут приближения к истине. Ведь если мы примем допущение, что везде и всюду возможна жизнь лишь строго земного типа, нас ждет картина весьма пустынного космоса. Если же мы согласимся, что на других планетах, и не только планетах, способна возникнуть жизнь совершенно иного типа, то картина резко изменится. Какое, однако, допущение более правомочно? А неизвестно. Достоверность обоих допущений примерно одинакова.
Саган же считает, что, хотя объективных критериев действительно нет, такая оценка все же возможна. Не стоит сбрасывать со счетов способность исследователя создавать правдоподобную модель действительности, основываясь на недостаточной информации. Древнегреческие мыслители, например, опирались лишь на силу своего ума и наблюдательность, однако многие их теории оказались верны.
— Вы что-то сказали о возможностях появления жизни не только на планетах. Как это понимать?
— Планетная система нам известна пока тоже в единственном экземпляре — наша солнечная. Что же такое планетная система — уникальное явление космоса или общее правило? В последнее время астрономы получили косвенные данные о существовании возле нескольких звезд массивных спутников. Особенно интересна в этом отношении звезда Барнарда. На симпозиуме было высказано довольно доказательное предположение, что звезда Барнарда может иметь планетную систему, состоящую по меньшей мере из трех планет. Однако, повторяю, это лишь косвенные данные — наблюдать планеты других звезд мы пока не можем.
Но — тут мы возвращаемся к спору Сагана с Криком — почему обязательно жизнь должна возникать лишь на землеподобных планетах и, так сказать, по земному «сценарию»?
