— Ага, — сказал Беллвит, — похоже, они готовы продолжать игру.
— Не совсем. — Марк наблюдал, как муравьи отменяют последний ход Беллвита и устанавливают ладью на a1. — Мне кажется, они очень серьезно воспринимают правило «тронул — ходи».
В качестве своего хода муравьи выполнили коневую «вилку», которой и боялся профессор.
— Я не могу играть с такой позицией, — запротестовал Беллвит. — Мне придется продать душу дьяволу, чтобы выиграть эту партию. Нет. Я не играю. Фактически… — он оглянулся на Марка, потом замер, указывая на что-то…
Марк посмотрел.
Муравьи, муравьи, муравьи. Они струились из трещин в стенах, из-за ящика-компьютера, из окон, из неиспользуемых вентиляционных отверстий. Тысячи, сотни тысяч муравьев вливались в помещение, пока не образовали сплошной ковер, местами толщиной в три особи, покрывающий весь пол трейлера, кроме маленького островка вокруг дисплея, где находились двое ученых. Муравьи ползли по мебели и даже по стенам — волна мерцающей черноты, поднимающаяся к потолку.
Марк резко вдохнул и ощутил сильный лимонный запах — цитронеллал, — сигнал к обороне у листорезов.
— Думаю, вам надо играть.
— Что вы имеете в виду?
Марк хотел было описать муравьиное побоище, которому только что был свидетелем, но передумал.
— Играйте аккуратно и не торопитесь. Это даст Роджеру время намешать сахарной подкормки. — Он взглянул на бурлящую массу муравьев. — И, ради Бога, ни в коем случае не возвращайте ходы!
Пока Беллвит сосредоточивался на игре, Марк тронул границу круга носком туфли. Муравьи чуть отступили. В порядке эксперимента молодой ученый попытался пробраться к двери — листорезы расступались перед ним.
Увлекшись передвижениями насекомых, Марк незаметно отошел от стола. Когда он продвинулся примерно на пару метров, то повернулся и попытался скользнуть обратно. И как раз собирался крикнуть Беллвиту, чтобы тот бросал игру и пробирался к двери, но, случайно глянув вниз, увидел, что его туфлю оккупировал целый отряд муравьев-солдат. Очень осторожно он отодвинул ногу. Листорезы отступили.
Марку разрешали уйти, но не позволяли вернуться к шахматной доске. Он тихонько окликнул Беллвита:
— Я собираюсь помочь Роджеру с подкормкой. Не думаю, что муравьи вас отпустят до конца игры.
— Нет! Останься! Пожалуйста! — голос Беллвита дрожал, в глазах мелькал испуг.
— Но я не могу к вам подойти. Они меня не пускают. Однако думаю, мы сможем умаслить их сладеньким, — Марк продолжал двигаться к двери.
— Принесите инсектицида, — крикнул Беллвит. — У вас есть что-нибудь такое?
— Конечно, нет. Держитесь. Как только я выйду на волю, сразу же вернусь с кормом. Играйте осторожно.
Марк пошел быстрее, сметая муравьев с дороги и почти не дожидаясь, пока они уберутся самостоятельно, но в недоумении замер и оглянулся, когда вдруг услышал смех Беллвита.
Тот показывал на доску:
— Они сделали ошибку. Плохой ход!
Марк вытянулся, пытаясь разглядеть позицию. И впрямь казалось, что ход неверный. Муравьи могли потерять ладью.
Профессор широко улыбнулся:
— Итак, малыши, держу пари, вам бы хотелось вернуть этот ход.
— И быстро взял ладью.
Марк подождал следующего хода черных — он последовал менее чем через минуту.
Беллвит подался вперед и уставился на доску, его улыбка медленно гасла.
— Что не так? — спросил Марк.
— Они ее пожертвовали, — мягко сказал Беллвит, — великолепная ловушка. Я бы заметил, но вы сказали, что они никогда так не играют.
— Не могу поверить.
— А ты поверь, черт побери! Я так больше не могу!
Марк видел, что Беллвит дрожит, но не смел утверждать, от возмущения или от ужаса.
— Успокойтесь. Просто играйте медленно и не позволяйте добраться до вас.
Глядя под ноги, Марк пробился к двери, прокладывая извилистую тропку через тесную лабораторию.
Он открыл дверь и оглянулся: пол, стены, а теперь уже и потолок — все было покрыто блестящим черным слоем муравьев. Может, Беллвит сумеет вырваться оттуда? Вряд ли. Проход, даже пробег сквозь этот строй будет самоубийством. Марк отпустил дверь, и она захлопнулась.
На земле насекомых не наблюдалось, и можно было пробежаться по влажной упругой тропической почве.
Когда Марк ворвался в трейлер-склад, Роджер доставал миску из микроволновки.
— А еще у нас кончился раствор трипсина, — неспешно сообщил Роджер сквозь жужжание энергогенератора. — Надо бы сделать еще. Как там в лаборатории? — спросил он, смешивая раствор трипсиновомальтина с сахарной подкормкой.
— Беллвит заканчивает партию, — мрачно ответил Марк. — И проигрывает.
И тут же исследователи услышали долгий, исполненный боли крик. Марк метнулся обратно, крикнув через плечо:
— Поторопись!
Он бросился к лабораторному трейлеру, мысленно настраивая себя на массовое уничтожение насекомых. Ему придется давить муравьев ногами. Ученый постарался отбросить субъективное мнение — пытался не ставить жизнь Беллвита против доказательства существования сверхорганизма. Он надеялся, что даже если убьет тысячи муравьев, суперсущество выживет и снова захочет играть в шахматы.
Но если он бросится на защиту Беллвита, как ответят на это муравьи? Он содрогнулся от этой мысли. Станет ли он тоже военным трофеем? Марк не знал, как будет правильнее, благоразумнее. И у него не было времени хорошенько все продумать.
Он распахнул дверь. В нос тут же бросился и чуть не перекрыл дыхание запах феромона опасности, выделенного из нижнечелюстной железы бесчисленного количества раздраженных листорезов. Беллвит неловко лежал на полу возле стола-дисплея. Волны муравьев откатывались от его тела, одна из них направилась прямиком к Марку. Ученый проявил твердость и не дрогнул, но все-таки не удержался от вздоха облегчения, когда увидел, что насекомые пробежали мимо него, в дверь. Он взглянул через плечо — муравьи устремились «по домам».
Беллвит застонал, и Марк рванулся к нему. Все тело несчастного было покрыто укусами муравьев, воспаленными, красными и, видимо, болезненными. Битва была жестокой. Сотни раздавленных муравьев лежали вокруг поверженного профессора.
Осознавая, что говорит явную глупость, Марк спросил:
— С вами все в порядке?
Беллвит насмешливо взглянул на коллегу:
— Все отлично. Просто замечательно.
Марк помог ему сесть. Беллвит задыхался от боли при каждом движении.
Дверь распахнулась, и вбежал Роджер с сахарной смесью. Он поставил канистру у стены и бросился к дисплейному столу.
— Вот это да!
Вдвоем Марк и Роджер подняли Беллвита и усадили на стул.
— Они пытались убить меня, — Беллвит затрясся. — Если бы вы не пришли, я бы уже умер.
— Не думаю, — Марк склонился над дисплеем и задумчиво принялся расставлять шахматы из фольги. — Здесь работают интеллигенты.
Роджер вскинул голову и прищурился.
— Думаю, они не собирались вас убивать, — Марк указал на крупные красные пятна. — Укусов полно по всему телу, но они не опасны. А листорезы действительно могут угрожать жизни. Думаю, они вас просто проучили.
— За что это? — удивился Беллвит.
— Они знают, что такое награда. Почему бы им не понять, что такое наказание? Думаю, они применили именно наказание за то, что вы возвратили ход.
Беллвит фыркнул:
— Я им что, малолетний растяпа?
— Может, для них мы все такие.
Беллвит коснулся одного из укусов на ноге, скривился от боли и отдернул руку.
— Просто звериная жестокость. Сверхмуравьи…
— Может быть. Роджер, проводи профессора Беллвита в свой трейлер, чтобы он привел себя в порядок. Нехорошо получится, если в раны попадет инфекция.
— Да, конечно.
— А после возьми «лендровер» и отвези профессора обратно в институт. Мне надо тут кое-что обдумать.
Аспирант кивнул и помог Беллвиту подняться на ноги.
— До свидания, Кеннет, — сказал Марк, провожая Беллвита к двери. — Мне действительно очень жаль, что так получилось. И с шахматами, и с Хогартом. Не знаю, смогу ли помочь, но я позвоню им и постараюсь замолвить за вас словечко. — Он придержал дверь. — Простите.
Когда они ушли, Марк подмел ковер, потом налил себе стакан чая со льдом. Он сделал большой глоток и стал беспокойно расхаживать по лаборатории. Все время он считал листорезов своими маленькими друзьями, и его тщеславие и самомнение не позволяли даже допустить мысли, что они — нечто иное, гораздо большее. Марк остановился и посмотрел вниз, на пустынную шахматную доску.
Они — нечто большее.
Можно ли с ними общаться. Можно ли общаться с НИМ.
Марк снял очки и задумчиво погрыз дужку: «Что мне действительно надо, это старая добрая партия в шахматы».
Он сел, сделал большой глоток чая, потом потянулся к зеленой кнопке, мгновение поколебался и — нажал.
