похитил? Где моя дочь? Я хочу поговорить с хозяином… этого дома! — только сейчас диктат воли таинственного похитителя начал сходить на нет, а сознание — понимать, в какой ситуации я оказалась. — Позови его!
— В данный момент это невозможно, — в голосе Алены появились твердые нотки. — А вам надо отдохнуть и позавтракать.
— Все, что мне сейчас надо, это позвонить. Сначала своим, а потом в полицию! — я оглядела свою одежду. Слава богам, на мне тот же костюм, в котором я уехала из дому на встречу с Керро. Меня никто не раздевал, но от этого было не легче. Мозг наконец осознал всю глубину происходящего.
Меня похитили. Хорошая новость — это не Азамат. Плохая — я черт знает где, явно не в Москве, непонятно в чьих руках… и даже не знаю, как выглядит тот, кто на это осмелился.
— Капец… — прошептала я, поворачиваясь к Алене. А ее словно подготовили к моей реакции. О том, что здесь в порядке вещей похищать кого бы то ни было, мне не хотелось думать.
— Вам здесь ничего не угрожает, — повторила девушка слова мужчины, примирительно улыбаясь. — Так что, вы сказали, приготовить вам на завтрак?..
— И чем я заслужила честь передвигаться по дому, да еще и без повязки?
В стеклянной высокой чашке осталось несколько глотков вкуснейшего латте с корицей. Такой в Москве явно не найдешь. А я, наверное, все-таки еще в себя окончательно не пришла, и неизвестно, приду ли. Только сейчас я начала осознавать, во что превратили меня годы брака с деспотичным мужем.
В бесплотную тень прежней Миланы Савельевой. В затюканную девчонку в дорогом костюме и с рядом пластических операций, которая стала воплощением чужой мечты, но и вместе с тем скоропалительно потеряла себя. Настолько, что сейчас покорно пила кофе, думая о том, что попросит добавки вместо того, чтобы схватить нож, приставить к горлу Алены и потребовать телефон или ключи от машины.
А может, нормальная это была реакция. Что толку бросаться в омут головой, когда можно осмотреться по сторонам, собрать силы и уже тогда нанести решительный удар? По крайней мере, мне было проще обмануть себя таким образом, потому что лучше отодвинуть страх во времени. Сейчас меня это попросту сломает.
— Хозяина нет сейчас. Нет и необходимости в повязке, — спокойно ответила Алена, допивая кофе.
— А ты почему называешь его «хозяином»?
— Потому что не было директивы оглашать вам его имя. Он хозяин этого дома. Что логично.
Да, вполне логично. Но вот мне не показалось, что он имел в виду «хозяина этой недвижимости», когда четко обозначил, как именно мне придется к нему обращаться. Я прекрасно знала, в каких случаях мужчина может потребовать к себе подобного обращения. Но даже, если допустить самый плохой вариант, такой расклад меня не напугал. Обеспокоил — да, вызвал протест — не без этого, но паники и дикого ужаса не вызвал. Даже тогда, когда фантазия вполне себе четко и в красках нарисовала, при каких обстоятельствах я буду так к нему обращаться.
— И телефон ты мне не дашь. Позвонить и узнать, как моя дочка. Ей всего три с половиной. Черт, у тебя есть дети?
— Хозяин не изверг, Милана, — Алена поставила передо мной тарелку с блинчиками. — Когда он вернется, вы просто попросите его об этом. И да, у меня есть дети. Но вы сами нарисовали себе мрачный сценарий, и совершенно напрасно.
— Я бы на тебя посмотрела. Мы же не в Москве, верно?
— У меня нет права разглашать вам наше местоположение.
— О нет, мы что, даже не в России?!
Я устремила взгляд в окно. Сейчас, когда появилась возможность все подробно рассмотреть, я отметила, что ели очень густые и высокие, не характерные для нашей полосы. Когда-то мы летали кататься на лыжах в Альпы с Азаматом, подобная флора была как раз там.
Вот это попала так попала.
Это было неправильно. Нечестно, я бы сказала. Именно тогда, когда я, наконец, решилась на побег, и свобода была так близко, меня просто похитили! Увезли, не пойми куда, завязали глаза, выдвинули ряд абстрактных требований. Это что, свобода? Да черт с ним, я хотела сбежать, но не сама! Моя дочь так и останется по сути заложницей Азамата.
Знала ли я, какие крутые виражи уготовила мне судьба, когда впервые решила отправиться в столицу с твердым намерением покорить ее?
С детства я шла к своей мечте, жертвуя многим. Я уже тогда знала, что буду танцевать и однажды покорю большую сцену. Больше всего этого хотела моя мать, она же и нашла необходимые слова для мотивации. И когда мои одноклассники лепили снеговиков, играли в футбол или плескались на озере, я, сложив пуанты и костюм в рюкзак, спешила в студию.
Стертые до крови ноги мне были знакомы не понаслышке. Падение в обморок от усталости — тоже. Спасала только вера в то, что однажды я буду собирать восхищенные овации, как Волочкова, и достигну высот. Я свято в это верила и буквально жила танцами. Балет, современные танцы, позже к ним прибавился стрит-дэнс. Множество соревнований, грамот, кубков, которые сейчас так и остались в нашей квартире в городе Н. Возможно, отец все-таки забрал их себе, когда мать, разорвав все связи с прежней жизнью, рванула покорять столицу вслед за мной на деньги своего зятя.
Я верила в успех. Наверное, моя семья тоже. И нам всем обломали крылья в тот момент, когда я поехала поступать на хореографический факультет…
Здесь мои кубки и грамоты оказались никому не нужны. Мои выточенные годами изматывающих тренировок танцевальные па не стоили в глазах экзаменаторов даже ломаного цента. Матери сразу озвучили цену моего поступления, но мне она долго в этом не признавалась. А я, теряя веру в себя, оббивала пороги вузов, не понимая, почему у меня ничего не выходит. Ведь моя тренер называла меня самородком. Как оказалось, она сама пала жертвой интриг, поэтому и осталась тренировать детей в нашем захолустье…
Я не сломалась. Рассудив, что годы танцев не должны стать потерянным временем, а варианты заработать приличные деньги вовсе не означают подмостки большого театра, собрала чемодан и отправилась в Москву. Благо, моя одноклассница Клава, взявшая себе экзотический псевдоним Эвелина, танцевала в одном из самых дорогих и пафосных клубов столицы. Моя семья как-то оказала услугу ее родным, оттого она и пригласила меня попытать счастье. О чем, я полагаю, не раз потом пожалела.
На первом же кастинге я
