такие минуты начинаешь хорошо понимать местных, чья религия — поклонение Свету. Очень не хотелось оставлять залитый солнцем склон и спускаться в темный и сырой распадок, но выбора не было. Вздохнув, я начал карабкаться вниз, цепляясь за пучки прошлогодней, сухой травы и кусты.
В низине еще клубился утренний туман. Огромные изувеченные дубы выплывали из него одно за другим, как призраки того ужаса, что творился здесь когда-то. Вскоре мне стали попадаться деревья, растущие корнями вверх — характерный признак отравления скверной хаоситов. Дальше виднелись топи, заросшие камышом. Лезть в болото не хотелось, но еще меньше я желал бы обходить его стороной, ведь это могло бы занять неделю. Вырубив тесаком жердь, я повесил на нее сапоги и двинулся вперед.
Идти было тяжело. Песок под ногами сменялся то на скользкую глину, то на черный, вонючий ил, то темно-коричневый торф. Но, на самом деле, все это тоже терпимо. Главное, найти сухое место для ночлега.
Болото все не кончалось. Не окажется ли, что артефакт затоплен где-нибудь на дне? Вот это будет совсем скверно!
День клонился к вечеру, когда я, наконец-то, вышел на твердую землю.
Заросшая травой и кустарником равнина, невдалеке — группа холмов. Амулет недвусмысленно вел меня туда.
Надев сухие сапоги и воткнув жердь вертикально, чтобы быстрее найти место, где вышел на берег, я зашагал вперед. Должно быть уже близко. Скоро перспективы моей миссии станут ясны.
И тут я наткнулся на них.
-----
* — рютта — примерно 4,5 метра
** — ландмиля — около 7,5 км.
Глава 3
Это были останки людей, погибших, наверное, несколько лет назад. Один, безголовый, лежал на боку рядом со своим черепом, в глазнице которого застрял кинжал. Другой поодаль — с разрубленным плечом, так что голова и рука валялись отдельно. Еще подальше третий, — изрублен просто в хлам, отсутствуют рука и обе ноги, тело разрублено, ребра раскрошены, череп тоже неизвестно где. В общем, картина жуткая, даже через несколько лет после убийства. Лежали они, видимо, в том порядке, как их застигла смерть — ведь тут нет ни медведей, ни волков, растащить кости просто некому.
Одежда убитых более-менее сохранилась — не настолько, чтобы снять ее и натянуть на себя, но достаточно, чтобы понять — это были отнють не вилланы. Один из них, тот, что лежал на боку, носил прекрасный пластинчатый доспех, покрытый серебром и медью. Ему-то и зарядили в глаз кинжалом — и правильно сделали, проткнуть такой доспех нереально. А потом, как будто пять дюймов стали в мозгах убийцам показалось мало, еще и голову отрубили!
Я попытался достать клинок, но он прочно застрял в глазнице, пришлось сначала расшатать его в черепе. Да, судя по слою ржавчины на кинжале, произошло все 2–3 года назад. Кинжал работы мастеров из Флиссингена, но это ни о чем особенно не говорит — их продают по всей Империи и в королевствах. Неплохой металл, пригодится. Жалко, ножен нет.
Я окинул взглядом поле с мертвецами, еле заметными в траве. Интересно. То, что заходить сюда опасно — да что там опасно — это просто верная смерть! — известно давно и повсеместно. Что привело сюда этих людей? Как они смогли зайти в Мертвые земли так далеко? Они должны были погибнуть намного раньше, не пройдя и трех лиг по этим пропитанным безумием лесам.… И что вообще они тут делали — решили умереть в мучениях?
Так-так-так. Если они зашли сюда так глубоко, у них должны быть защитные амулеты. Обычно их носят на шее, реже — в виде браслета, совсем редко — перстня. И это — редкие и дорогие штуки. И очень маленькие. Все, как я люблю.
Я обошел вокруг поле, на котором лежали скелеты. Внимательнее осмотрел каждого из мертвецов. Ничего похожего на амулеты не обнаруживается. Нет и кошельков с деньгами, и обычных для воинов украшений — ни золотых цепей, ни украшенных поясов. Поясов, кстати нет вообще — и это странно. На поясе носят и кошелек, и кинжал, и меч, и он же — основное украшение. И, главное — ничего похожего на оружие, которым их искромсали. Тут должен быть большой меч или топор — не кинжалом же изрубили того бедолагу без ноги!
Так, а это что?
В десяти шагах от меня стоял сундук. Заросший со всех сторон высокой травой, он не сразу был мною замечен. Здоровая штука, окована железом, сразу видно, очень тяжелый, и, когда-то, прочный. Деревянная основа почти полностью сгнила — только железная окантовка позволяет ему еще сохранять форму. Крышка, видимо, была открыта, потом отгнила и отвалилась от петель, и теперь лежит рядом.
Перевернув крышку, я осмотрел ее снаружи. На ней может быть имя владельца, родовой герб, или еще какие-то признаки, позволяющие понять, что это и кому принадлежало.
Ндаа… Навершие сундука, должно быть, когда-то действительно имело маркировку, но сейчас все изъедено ржавчиной. Поскребя ее концом свеженайденного кинжала, чтобы не тупить собственный, я не добился никакого путного результата. На крышке сундука было изображение, похожее, возможно, на крест или… чертова ржавчина… Топор? Молот?
Так-так-так. А не в этом ли сундучке хранилось то, за чем меня послали?
Достав амулет, я поводил им возле сундука. Сигнал везде был максимальный. Амулет на таком близком расстоянии уже не помогал — рубин светился очень ярко в любом направлении. Придется искать самому! Я могу пошарить вокруг, попытаться найти какие-то признаки артефакта. Древние развалины, могилу, курган, мастабу, тайник — но был почти уверен, что это бесполезно.
Мои напрасные изыскания прервала надвигающаяся ночь. Придется устраивать привал прямо здесь — надеюсь, мертвецы не обидятся!
Я устало опустился на землю. Три дня не разжигал я огонь, не грел свою пищу, не сушил ни одежду, ни сапоги. Поэтому, первым делом я развел костер и поставил сушиться обувь. Давно уже надо было завести, кроме сапог, еще и кожаные обмотки. Их и сушить намного быстрее и легче, и дорогущие сапоги не снашиваются в дальних пеших переходах.
Прикончив остатки мяса, я попытался заснуть, но сон не шел. Человек я невпечатлительный, но, трое мертвецов под боком и рой мыслей в голове никак не способствовали полноценному отдыху. Кто они? Как оказались здесь без амулетов? И где их оружие?
Лишь к утру я провалился в вязкий, наполненный сновидениями сон.
Утром я с трудом раскрыл веки. Голова болела, как с перепою. Всю ночь меня мучили кошмары, но вспомнить, о чем они,
