Что с тобой? У тебя жар и озноб.
— Это из-за экспериментов Йоремуне. Он колдовал…
— Зачем?
— Чтобы соединить нас в одно целое с древними существами, что спят, обернувшись камнем. Они похожи на твоего зверя, только не золотые. Хотя, у некоторых были вкрапления. Помощники духа называли эти блестящие пятна огнеметаллом.
Лили нахмурила рыжие брови:
— Для чего духу все это нужно? Звери, вы…
— Он считает, что таким образом можно пробудить в нас великую магическую силу и создать нечто новое. Нечто большее, чем просто человек или зверь. Духи вроде бы когда-то уже пытались провернуть подобное, создав хенке. Вот только хенке не имеют никакой магии. Они хорошие воины, ловкие, но… Йоремуне не устраивает подобный расклад вещей, — пояснил Йон.
— Так ему удалось? — насторожилась Лили. — Получилось привязать тебя к зверю?
— Мне кажется, нет. Я не чувствую никакой новой магии, только то, что у меня было. — Йон болезненно потер ладонью грудь. — Только недомогание.
Лили положила книгу на траву, взяла другую. На страницах пестрели изображения невиданных растений. Травник. Убрав его, она потянулась к последней книге. Водрузив на колени, стала листать.
— Может, так связь и проявляется? — Лили залистала книгу туда-сюда, заскользила взглядом по строчкам. Ткнула пальцем в переплетение овалов и кругов на выцветшей иллюстрации. — Смотри. Тут схема соединения живого с древним. Понять бы о чем… Эй?
Йон не смотрел.
Глаза его, закатившиеся под веки, застилала желтоватая мутная пелена. По щекам и лбу, бледным, словно мрамор, разбегались яркие сетки кровавых прожилок. Губы, мгновенно пересохшие, слабо двинулись.
— Зовет меня… Он…
— Кто зовет? — Лили с тревогой склонилась над другом. — Йоремуне? Йон, что с тобой происходит?
— Нет… Не Йоремуне… Твой зверь из Рассвета…
Спустя минуту ему стало немного легче. На кожу вернулся румянец, исчезли яркие узоры сосудов, и мертвенная пелена ушла с глаз.
Лили встревожено качала головой.
— Нехорошо. Что-то не так. Нужно понять и разобраться.
***
«Книга соединений», та самая, со странными схемами и пометками на полях, дала исчерпывающий ответ. Если процесс сращения двух материй начался, он должен быть завершен, иначе живое, участвующее в магическом соединении, будет разрушено.
До основания.
Лили вынесла неутешительный вердикт:
— Твое соединение должно быть завершено, в противном случае ты погибнешь. Повернуть все вспять уже нельзя. Быть может, тебе стоит вернуться в Эводеон?
— Нет, — уверенно ответил Йон. — Обратно я не пойду. Йоремуне убьет меня. Так уж лучше от незавершенного колдовства…
— Не говори так, — поежилась Лили. — Давай попробуем разобраться. У нас есть книга и кое-какая магия. Пойдем в Нерку, на берег реки, к Рассветному зверю. Я попробую что-нибудь придумать, а ты не вздумай помереть. — Она подцепила с пола куртку Регера, накидала в нее, как в сумку, своих книг, перевязала рукавами и закинула на плечо.
Сам разбойник (вернее, его бездыханное тело) загадочным образом исчез. Он словно растворился или впитался в камни. Только одежда осталась лежать меж лучами странного символа. Ни капли крови, ни клочка плоти, ни запаха на ней. Будто никто ее никогда не носил.
Лили Регерову куртку намерено взяла. Как боевой трофей. И те, кто видел его прежде, кто знал, пусть догадываются теперь о причинах его смерти, пусть считывают… Это вызов им всем!
Лили спросила:
— Ты можешь идти? — сообщила: — Если нет, я понесу тебя. Не бойся.
— Я не боюсь, — прозвучало в ответ.
Йон стоял, чуть покачиваясь, и внимательно смотрел подруге за спину. В темноте мерцала голова-лампадка. Костяной зверек внимательно слушал их разговор, кивал в такт словам едва заметно.
***
Они добрались до прибрежных глин еще засветло. Нечто тревожное крылось в плеске реки, несущей блики рассвета на гребнях волн. В звенящем шуме осинника.
Листья-монеты летели с кручи, сорванные резвым ветром.
Лили остановилась.
— Я его слышу. Он зовет.
Йон ответил:
— Я тоже…
Глина у берега колыхалась, двигалась, шла пузырями. Что-то жило под ней, пульсировало и дышало. И никто… Никто не знал, что должно произойти дальше.
Рассвет плавил тьму.
Тускнели звезды, глядящие из ночи, как глаза тысяч разъяренных хенке…
Лили смотрела на воду.
— Звероподобные твари придут за тобой, как в тот раз?
Йон признался:
— Не знаю. Один из них мне зачем-то помог.
— Помог? — Лили повернулась к нему, подхватила, не давая рухнуть на землю. — Держись. Что? Опять плохо?
— Зовет… — только и смог прошептать Йон.
И все же он устоял на ногах. Тяжело ему было — Лили видела и оттого холодела. Боялась, как никогда прежде, потому как Йонова жизнь была сейчас полностью в ее руках.
— Я справлюсь, ты только верь мне, ладно? — Врать убедительно не выходило. — Проклятье! Йон! Ну почему опять все так? Все плохо и безнадежно? Тебе скажу… Я не знаю…
— Чего не знаешь? — Странный вопрос вывал Лили из водоворота назревающей паники.
— Ничего не знаю.
В голове собственный голос прозвучал, будто Табитин. Это она так когда-то сказала. Лили еще не поняла, как это — читать три сотни книг в год и ничего не знать? Теперь сама прочла, пусть не триста, но все равно…
Поняла.
Сомнения терзали душу. Чужая жизнь в руках — не шутка.
Йон произнес совершенно спокойно:
— Иного выхода все равно нет. Твой зверь…
— И твой, — перебила Лили. — А ты его. — Она протянула руку. Стиснув пальцами теплую ладонь Йона, призналась: — Впереди меня ждет тяжелая битва. Я не знаю, смогу ли в ней победить, но сделаю все, чтобы выжить. И чтобы ты выжил тут. Я не брошу тебя, слышишь? Кем бы ты ни стал… Слышишь меня?
Ее начала бить дрожь, которую не получалось скрыть. Еще один человек из ее жизни…
…исчезнет.
— Слышу, — прозвучало в ответ. Настала очередь Йона сказать: — Не бойся. Делай то, что нужно. Давай же!
Зверь уже тянулся из глинистых глубин, выплывал. Золотая голова поднималась, как остров. Тлели глаза. Прежде снулые и матовые, теперь они нагнетали в глубинах холодный свет.
Зверь искал.
Того, с кем судьба пожелала связать его после текучих лет…
Долгих… Долгих!
Миллионов лет…
Лили смотрела на зверя. На его бесконечно-длинный нос медового золота, на пологий лоб, на рассаженные широко по бокам головы уши и глаза. И все в его формах, в перекатах, в изгибах было иным и древним. Эти черты и пропорции, почти чуждые современному дикому миру, слабо читались еще в непропорционально огромных кабаньих башках, в куньих длинных хребтах, в росомашьих челюстях, сокрушительно грозных…
Это были черты давно умершего, а вернее, переродившегося в нечто иное существования.
И вот настал новый момент перерождения.
Новый виток
