базарит, когда ее никто не спрашивает.
— А у нас говорят, что добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом, — заметил я, — поэтому поторопись. Моей спутнице очень нужна помощь…
— ОКАЗАТЬ ЕЕ ВЫ НЕ СМОЖЕТЕ, ВИКТОР, — бесстрастно заявил металлический голос, — В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ УСТРАНИТЬ ПОСЛЕДСТВИЯ СТОЛЬ СЕРЬЕЗНОГО ИСТОЩЕНИЯ В КОРОТКИЕ СРОКИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ. ВОССТАНОВИТЕЛЬНАЯ КРИОКАМЕРА МОГЛА БЫ СОКРАТИТЬ ЭТОТ ПРОЦЕСС ДО ЧЕТЫРЕХ-ПЯТИ СУТОК, ОДНАКО ДАННЫЙ ЛАБОРАТОРНЫЙ КОМПЛЕКС ЕЙ НЕ ОСНАЩЕН.
— И все же, — настоял я, — мы попробуем. Скажи хотя бы, где здесь раздобыть воды, в местных казематах черт ногу сломит.
Я хоть и выступил убедительно, но БАСКО не впечатлил. Вот так помощничек нашелся, е-мое. Да с упырями проще общий язык найти, чесслово. Те хоть мыслят более-менее людскими категориями, а не через единицы и нули весь мир видят.
Видят? а видит ли этот “ответчик” вообще? вдруг его сканеры за давностью лет давно неисправны, проводка посыпалась, схемы перегорели… да мало ли чего может полететь в таких тонких механизмах?
Стараясь об этом не думать, я нетерпеливо ждал. У самого в глотке пересохло, да еще и мерзкий привкус крови никуда деваться не спешил. Но я-то парень крепкий, что называется, советской закалки, мне привычно. А вот Софке приходилось туго.
С каждой потраченной впустую секундой моя уверенность в том, что кроме болтовни, БАСКО больше ни на что не способен, только крепла. Напрягало и гробовое молчание, в которое он погрузился как только я чуть надавил. Уже хотел плюнуть и сам пойти исследовать этот бункер, как вдруг меня остановили.
— В СЕВЕРНОЙ ЧАСТИ ЗАЛА ЕСТЬ ДВЕРЬ. ЧЕРЕЗ НЕЕ ВЫ ПОПАДЕТЕ В ОБЩИЙ КОРИДОР. К СОЖАЛЕНИЮ, Я НЕ МОГУ СЕЙЧАС СПРОЕЦИРОВАТЬ ДЛЯ ВАС СХЕМУ РАСПОЛОЖЕНИЯ СКЛАДСКИХ ПОМЕЩЕНИЙ, ПОЭТОМУ ВАМ ПРИДЕТСЯ ПОЛОЖИТЬСЯ НА СОБСТВЕННУЮ ПАМЯТЬ. НАПРЯГИТЕСЬ, ВИКТОР.
Надо же, теперь этот механический черт из коробки изображает из себя ведущего интеллектуальной игры с первого канала ЦТ. Накаляет, паскуда. Подымает ставки. И я действительно напрягся.
Я никогда не был особенно хорош в ориентировании на местности — географическим кретинизмом не страдал, и ладно. Но сейчас, в промозглых коридорах бункера, в полумраке и сплетении одинаковых ходов, наступил мой звездный час. Наверное, правду говорят, что в тяжелых обстоятельствах человеку свойственно все ресурсы использовать, которые имеются. Пресловутое второе дыхание. Дышалось меж тем тяжко, что и неудивительно — мы ж под землей, вентиляция тут такая себе. Стресс тоже шарашил, туманил глаза и сбивал с толку. Сбивал да не сбил. Уже минут через пять брожения я набрел на тяжелую кованую дверь. На жестяной табличке чернели полустершиеся буквы “ХОЗОТСЕК”. Почему-то сейчас это обычное слово показалось мне стремным. Как будто имя какого-то древнего существа, которое где-то тут поблизости в спячку залегло и только ждет, чтоб кто-то пришел и его пробудил. А в награду оно только тебя сожрет, дебил ебаный.
Я помотал головой. Так, Витя. Щас тебя не это должно волновать, а вероятность того, что хозотсек может оказаться закрытым. БАСКО вполне может об этом и не знать. Или знать, но все равно отправить тебя пробздеться. Шутки ради или просто потому что натура у него такая. Говнистая.
Мне повезло — прежние хозяева бункера хозотсек не заперли. Дверь поддалась и отворилась с пронзительным скрипом. Барабанные перепонки чуть не взрезало нахер, и я поморщился, зажимая уши руками. Суставы тут же отозвались тупой ноющей болью. Хорошенько все же помял меня упырь, ничего не скажешь. Даже чудо — инъекция все остаточные эффекты снять не может. Впрочем, польза от нее все равно определенно была — так-то я бы уже давно на тот свет отъехал.
Переступив порог хозотсека, я осмотрелся. Там оказалось еще темнее, чем в остальном бункере, потому что кто-то переколотил почти все лампы на потолке. Именно переколотил — когда я шел между рядами полок, под ногами хрупало мелкое крошево. Я даже обрадовался, что обувка на ногах прочная, иначе насажал бы в пятки мелких осколков, а там и до заражения недалеко. Из-за темноты затратил больше времени, чем планировал — приходилось постоянно прищуриваться, как будто на обоих глазах дичайший минус. Помню, один дядька с работы, Антоныч, как-то решил сжульничать на медосмотре, чтоб с хлебного места не перевели. Сделал себе шпаргалку прямо на рукаве, как группу крови. И начал с нее на приеме у окулиста тарабанить, План удался — Антоныча никуда переводить не стали, а попросту уволили. Без сострадания, жалости и выходного пособия.
Здесь ставки были гораздо выше. Я торопился как мог. Но будто бы назло мне, впереди теснились полки и стеллажи с чем угодно, но не с водой. Моющие средства, чистящие средства, бытовая химия, растворители, пятновыводители, порошки и прочая тому подобная муть.
И тут до меня дошло — а какого вообще черта я ищу в хозяйственном отсеке питьевую воду? Кто ж будет припасы хранить рядом со штуками, многие из которых просто токсичны? Только поехавший компьютер, вот кто. Я уже хотел было вернуться и поменять БАСКО микросхемы местами, чтоб полыхнуло с веселым треском. Но тут приметил в конце помещения еще одну дверь. С гораздо более привлекательной табличкой.
“ПИЩЕБЛОК”.
Зря я все-таки на железку грешил. БАСКО хоть и мудила порядочный, а все же не обманул. Во второй комнатке я затарился славно. Набрал несколько бутылок воды и даже в карманы штанов ухитрился сунуть по банке тушенки. Надо будет сюда наведаться еще раз и исследовать повнимательнее. Но — потом.
Сейчас надо Софу выходить. Пока она сама не вышла в астрал с концами.
Назад я бежал, не разбирая дороги — полагался исключительно на свой внутренний компас. И так уже много времени потратил. Непозволительно много. Ехидный БАСКО на мое появление никак не отреагировал, но я и так знал, что промедлил чудовищно. К койке, на которой в полузабытьи валялась Софа, подскочил, на ходу открывая бутылку. Осторожно склонился к ней, протянул руку. На свежем воздухе, постоянной работе и сытных деревенских харчах отъелась моя подруга будь здоров, но сейчас она выглядела как узница концлагеря. Словно кто-то снял с нее несколько слоев, как с матрешки.
А ведь так и есть. от Софы буквально осталась половина.
— Давай, Софка, аккуратненько, — пробормотал я и поддержал ее под затылок, чтоб не захлебнулась, когда станет пить.
Она посмотрела на меня мутным, осоловелым взглядом, но все же поняла, чего я от нее хочу, и припала губами к горлышку. Мы уже немало вместе пережить успели, ко всякому можно было притерпеться. И все
