домовых о том, что же брать с собой из провизии. Алина логично рассудила, что раз домовые едут с нами, то за продукты отвечают тоже они. И тут, как обычно бывает, произошел конфликт интересов.
– А я тебе говорю, бисова ты баба, что нужно брать водочку холодненькую да огурчиков малосольных, – мотал головой Нафаня, грозя кулаком невозмутимой Чуче. Домовиха, поджав губы, отстаивала свою позицию.
– Это вы с барином своим можете так питаться круглосуточно. А моей девоньке нужны вкусные булочки да сырок французский, – парировала она
– Ишь ты! Басурмане проклятые, – буркнул Наф и, повернувшись ко мне, спросил. – Барин, а может ну их, баб-то? Пусть дома сидят да носки вяжут. А мы с тобой, как в старые времена, баньку истопим, пива попьем холодного. М?
– Заканчивай концерт, – попросил я. – Девочки едут с нами. И точка. Чуча по сравнению с тобой, просто ангел. Она не надирается в хлам, не орет дурниной немецкий рок и не раскидывает бычки по всей квартире.
Чуча от моей похвалы зарделась, как маков цвет, и в припадке нежности запечатлела на моей щеке влажный поцелуй, чем удивила вошедшую в комнату, Алину.
– Да у вас тут сплошное веселье, – улыбнулась она, беря меня за руку. – Все почти готово. Осталось только еду сложить в машину.
– А еда не готова, – махнул я рукой в сторону домовых. – Два юных демона никак не определятся.
– Дурак ты, барин, – хмыкнул Нафаня, напяливая на себя любимую майку «Удавки». – Я же домовенок, а не бес тебе какой-то поиметый…
– Так. Собирайте быстро провизию в сумки! – скомандовал я, перебивая ворчащего домового. – Нас ждет отдых, а вы тут головы морочите!
– Ура! – хором откликнулась разношерстная компания и бросилась грабить холодильник.
Выехав за город, я утопил педаль газа в пол, однако скоро пришлось сбросить скорость. Проезжающие навстречу редкие машины моргали фарами, предупреждая об опасности под мостом. Я улыбнулся, увидев чуть поодаль патрульную машину и розовощекого инспектора, приглашавшего проследовать нас к обочине. Я послушно остановился и, обернувшись к двум скулящим домовым позади, велел вести себя тише. Затем открыл окно и улыбнулся инспектору.
– Лейтенант Линьков, – представился он. – Ваши документы, пожалуйста.
– Что-то случилось? – спросил я, протягивая ему права.
– Пока ничего. А что-то должно случиться? – буркнул инспектор и, наклонившись, улыбнулся сидящей рядом Але. – Куда направляетесь?
– На дачу, выходные же, – ответил я.
– Да, дача – это хорошо, – рассеяно ответил лейтенант. – Багажничек откройте.
Обойдя машину, я открыл багажник и сделал шаг в сторону, давая представителю власти самому все осмотреть. Внутри багажника не было ничего интересного, кроме двух сумок с продуктами и пакета с вещами. Вот только на одной сумке сидел Нафаня и корчил инспектору рожи. Тот побледнел и, повернувшись ко мне, тихо просипел:
– Это кто?
– Вы о ком, товарищ инспектор? – я прикинулся дурачком, гадая, чтобы такого сделать с Нафаней.
– Это, – толстый палец полицейского уставился прямиком в Нафаню. – Вы его видите?
– Простите, но что я должен увидеть? – удивленно хмыкнул я. Патрульный замахал руками, подзывая своего напарника.
– Лейтенант Вагитов, – представился он и повернулся к своему коллеге. – Чего случилось?
– Валя, ты видишь это? – тихо спросил первый, тыча дрожащим пальцем в Нафаню. Дух в ответ показал полицейскому язык и вытаращил глаза.
– Нет, а что я должен увидеть? Сумки? – удивленно ответил Валя.
– Там черт сидит! И хохочет! – лейтенант почесал вспотевший лоб, тупо посмотрел в багажник, а потом повернулся ко мне. Я покачал головой и пожал плечами.
– Антон, ты это. Может, перегрелся? – заботливо спросил Валя, трогая коллегу за плечо.
– Не-а, он просто с ума сходит, – рассмеялся Нафаня и громко клацнул клыками. – Ну, что, Пузанчик. Будем тебя теперь на сковороде жарить?
– Оно говорит, – промямлил Антон, отходя от багажника. – Оно меня зажарить хочет.
– Кто говорит? – еще сильнее растерялся Валя.
– Черт говорит. И ругается еще, – первый патрульный робко сделал шаг назад. – Нездоровое тут место, Валь. Нужно домой поехать.
– Никуда ты не поедешь! – рявкнула внезапно появившаяся в багажнике Чуча. – Мы тебя зажарим и съедим.
– Ой, божечки мои, – побледнел инспектор. – Там и второй черт появился. В платье, Валь.
Я решил, что пора кончать балаган, и подошел к напарнику несчастного лейтенанта, который уселся на асфальт и обхватил руками голову.
– Товарищ лейтенант. Может вашего напарника в больницу надо? – тихо спросил я. – Солнце припекло видимо.
– Ага, или перепил, – мрачно ответил Валя. – Езжайте, гражданин. Вот ваши документы. .
– Андрюш? – взволнованно спросила Алина, когда я вернулся в машину. – Что там случилось?
– Потом расскажу. Как уедем, – вздохнул я, заметив, что домовые вернулись в салон и, хохоча, обсуждают произошедшее.
– Чуча! – укоризненно бросила девушка, услышав, как домовиха заливается соловьем.
– Ну и что это было? Вам делать больше нечего? А если бы он выстрелил? Это же полицейский! – буркнул я, выезжая на дорогу.
– Не кричи, барин, – поморщился Нафаня. – Ну, пошутили мы немного. Этот дядька хотел денег с тебя содрать, уж мыслей в его головушке не так уж и много…
Чуча кивнула, подтверждая слова домового. Я нахмурился и покачал головой в ответ.
– Так, кончайте дурить. Без разберусь, – бросил я и повернулся к Алине. – И так каждый раз…
Наконец-то, дача! Я загнал машину во двор и припарковался под навесом, который мы с Нафаней соорудили осенью специально для автомобиля. Алина и домовые высыпали из машины, как горох, и, разувшись, принялись бегать по зеленой травке. Я лишь улыбнулся, наблюдая за тем, как они резвятся и хохочут
– Иди к нам, – крикнула Алина и я, кивнув, присоединился к ним.
Весь день мы только и делали, что отдыхали. Алинка, достав шланг из сарая, устроила домовым душ, от которого они, к моему удивлению, пришли в полный восторг. Потом мы сходили на озеро, а Нафаня с Чучей решили печь блины, как обычно, изгваздав в муке всю кухню. Ну а вечером мы с Алиной заняли лавочку и, прижавшись друг к другу, наслаждались прохладой и чистым звездным небом, на котором не было ни единого облачка. Домовята тихо переругивались, споря о своем возрасте и методах приготовления борща, а мы пили горячий чай, с улыбкой слушая их споры.
– Знаешь, это все так прекрасно, – задумчиво протянула Алинка, положив голову мне на плечо.
– Что именно?
– Все. С тобой мне так спокойно и хорошо. Как не было никогда.
– Как и мне, – улыбнулся я, поцеловав девушку в щечку.
– Ага. Алинка, ты смотри с ним аккуратней, – ехидно усмехнулся Нафаня. Слух у него был, как у летучей мыши, честное слово. – Меня он постоянно притопить пытался. И тебя так будет потчевать, если его прогневаешь. Барин так-то суровый
