А Корнилов подивился тому, откуда взялись здесь эти ранние пташки. Добраться так быстро из Питера они не могли. Выезжали на другое происшествие и получили сигнал завернуть в Рождествено? От кого? И, между прочим, залезли они на чужую территорию. В области имеется своя прокуратура.
Молодой мужчина, проигнорировав участкового, двинувшегося ему навстречу, все внимание обратил на трупы братвы. Даже присел на корточки, чтобы получше разглядеть. Майор стоял рядом, не проявляя к трупам никакого интереса.
— Участковый инспектор лейтенант Лысенко, — представился Виктор, подойдя к гостям. Майор лишь кивнул в ответ. Штатский выпрямился и повернулся к лейтенанту:
— Здравствуй, лейтенант. Что тут у вас произошло? — Задав вопрос он внимательным взглядом оглядел Корнилова и Фризе.
«Болван и хам! — Владимир неприязненно посмотрел на молодого человека. — Какой-нибудь заштатный следователь, а корчит из себя большого начальника. Сразу на «ты»! Представься, урод! Зачем обижаешь деревенского детектива!»
— С кем я имею честь разговаривать? — ледяным тоном поинтересовался Лысенко. Оказывается, он и сам мог за себя постоять.
— Помощник прокурора города Рыбкин. — Молодой человек показал на майора: — А это старший оперуполномоченный по особо важным делам Управления уголовного розыска Пантелеев. Я удовлетворил ваше любопытство? Теперь дело за вами. — Он снова взглянул на Корнилова и Фризе. — А это свидетели?
— Свидетели.
— Что же здесь произошло? Бандитская разборка?
Корнилов усмехнулся: «Ну точь- в-точь, как начитанный мальчик».
— Здесь много чего произошло! Во-первых, обвалилась часть берега: ночью к самому краю обрыва подъехало несколько машин…
— Где?
Лысенко показал туда, где еще совсем недавно росли на Красном берегу красавицы сосны.
— А люди?
— Я просил вызвать «скорую» и оперативно-следственную группу из Гатчины.
— Павел Сергеевич! — щеголеватый помпрокурора многозначительно взглянул на майора.
— Начнем осмотр оттуда?
— Я попрошу вас не начинать осмотр до приезда группы из Гатчины, — сказал Лысенко.
— Это еще почему?
— Вы же на территории области. Гости, — с подкупающей простецкой улыбкой сказал лейтенант. — Подождем хозяев — Лейтенант, вы, наверное, не совсем врубились в обстановку. Я помощник прокурора города!
— Извините.
— У меня есть все основания считать, что события, которые здесь разыгрались, имеют отношение к делу, которое мы расследуем. Вам понятно?
— Что за дело, не подскажете?
— Ну, нахал! — пробасил майор. — Можешь ведь и погон лишиться.
— Я могу вас соединить с прокурором города, — предложил Рыбкин и достал из кармана светлого модного пиджака крошечный радиотелефон.
— Вот удача! Разрешите я позвоню и в Гатчину, узнаю, выехала ли группа? Они с минуту на минуту должны быть. Наверное, Рыбкин решил, что с чинами постарше он быстрее договорится и протянул лейтенанту радиотелефон:
— Умеете обращаться?
Лысенко кивнул и уверенно набрал номер. Спросил, когда абонент отозвался:
— Пушкин, это ты?
Трубку поднял кто-то другой и, наверное, пообещал позвать Пушкина. Потому что участковый, прикрыв трубку загорелой ладонью, посчитал нужным разъяснить:
— Пушкин, это его настоящая фамилия. — И тут же сказал в трубку: — Алексей, это я, Лысенко из Рождествена. Дежурный УАЗ прокуратуры в нашу сторону проехал? Да? Отлично! Значит, сейчас подъедут. Да, тут заварилось дело! Конечно расскажу. А дежурный рафик питерской городской прокуратуры когда проезжал? Да что ты? Вчера вечером? Ну, бывай!
Последнюю фразу Лысенко его приятель Пушкин, наверное, не услышал: взбешенный помощник прокурора выхватил из рук участкового свой радиотелефон. И в это время одна за другой последовали две фотовспышки.
Фризе с удовлетворением спрятал свою «мыльницу» в карман брюк.
— Что за хулиганство? — яростно завопил помощник прокурора и бросился к Владимиру. — Немедленно отдайте фотоаппарат!
— А как же свобода печати? — Фризе отступил на шаг, пытаясь избежать прямого столкновения с Рыбкиным. — Я внештатный репортер. Мое дело — фотографировать. — Он сделал еще шаг в сторону, так как Рыбкин тянул к нему руки — И я на чужой площадке не играю. На своей.
Помощник прокурора оставил попытки схватить Фризе.
— Кто вы, черт возьми?
— Нештатный корреспондент газеты «Криминальное подполье».
Такая газета просуществовала всего месяца три и почила в бозе несколько лет назад. Но у Владимира остались визитки. Иногда эти визитки его выручали. Он достал из нагрудного кармашка одну из них и протянул помощнику прокурора.
— Это, черт возьми, всего лишь визитка! — рявкнул Рыбкин. — Мне нужны документы! Я вас задерживаю! Марш в машину!
— Обойдетесь!
— Майор!
В это время дверца дежурного рафика прокуратуры открылась, из нее выглянул оставшийся в салоне мужчина:
— Ренат Искандерович! — негромко позвал он. — Не будем навязывать свою помощь. Пусть разбираются сами.
Через полминуты машина уехала.
Корнилов мог поклясться, что узнал обладателя негромкого голоса. Этот человек так долго не сходил с первых страниц газеты и экранов телевидения, что ошибиться было нельзя. Бывшего главу города, а ныне Председателя Культурного фонда Ренессанс знала любая собака.
Участковый проводил взглядом машину гостей, скрывшуюся на лесной дороге, и подошел к сыщикам. Вид у него был немного растерянный.
Фризе показал ему большой палец, а Игорь Васильевич сказал:
— Взрослеешь, Виктор!
— Володя! Какой ты молодец, что позвонил! — Энергичная и обаятельная приятельница Владимира Фризе, журналистка Света из популярной московской молодежки была, как всегда рада звонку. — Ты где?
— В селе Рождестве но Ленинградской области.
— Уж не приехал ли ты на поклон к Владимиру Набокову? Как я тебе завидую!
— Не завидуй. Бери билет на последний самолет и планируй в Питер. Я тебя встречу. И будем вместе кланяться.
— Да ты что? Я только прилетела с Дальнего Востока. Отписываюсь
— Сходи к шефу. Скажи — дело будет громкое. Реституция наоборот. На пять подвалов — так, кажется, у вас в газете называются большие материалы? — Он усмехнулся оттого, что непреднамеренно скаламбурил. — Скажи своему шефу, что я звонил. Он знает — где Фризе, там пахнет жареным.
— А ты со мной побудешь? — осторожно спросила Света.
— Приедешь — решим.
— А как же твой приятель из прокуратуры? Он сегодня звонил. Сказал тоже, что и ты: скандальная история.
— Обойдется!
Потом Фризе позвонил в Мюнхен. Услышав Знакомое контральто, спросил:
— Лизавета, ты зачем подбросила мне дохлую крысу?
— Милый! Как я рада тебя слышать! С тобой все в порядке?
— Зачем ты подбросила мне дохлую крысу?
— Ну… Это не телефонный разговор.
— Пропади они все пропадом. Пускай слушают.
— Тебе легко так говорить. У тебя нет начальства
— Лизавета…
— Я уже столько лет Лизавета. Даже страшно делается. И до сих пор не замужем.
«Какой же я кретин! — подумал Фризе. — Она подписала то письмо «Эльза Кох»! А всегда утверждала, что Лизавета — ее настоящее имя. Я же и сам в паспорте видел. Тупяга! Она хотела сказать мне, что ее просьбу вовсе не следует выполнять».
— Почему ты назвал себя кретином, Володя? — оказывается, он не только подумал о себе так плохо, но и высказался вслух. — Почему?
— Скажи, Хиндеман, о котором ты мне написала, оказал твоему папе большую услугу?
— Ах, ты об этом… Получил письмо? Надеюсь, ты обратил внимание на подпись и не принял его всерьез?
— Что я, по уши деревянный?!
— По уши? Это какая-то идиома?
— Идиома. Так какую услугу оказал Хиндеман твоему папахену?
— Он доставал ему билет на концерт Лучано Паваротти. Володенька, почему ты обозвал себя кретином?
Фризе усмехнулся: интересно, подслушивает ли кто-нибудь их разговор?
— Потому, что до сих пор не выбрался к тебе погостить.
— В таком случае ты употребил подходящее слово. Валодька, ты просто прелесть! — помолчав пару секунд, Лизавета добавила: — Ближайший самолет Люфтганзы в пятницу.
«Какая нелепость! — невесело подумал Фризе, опустив трубку. — Такая мелочь. А последствия!»
Но грустить ему не хотелось. Все-таки впереди его ожидало много приятных событий. Он вспомнил, из-за какого пустяка один знаменитый военачальник проиграл самое громкое сражение. «Вот! Со всеми бывают промашки!» — подумал Фризе и улыбнулся.
* * *
Дорогие читатели!
Вышел в свет очередной номер сборника «Мир «Искателя».
В рубрике «Новинки» — захватывающий триллер Михаила Рогожина «Дочь крестного отца».
