Через четырнадцать минут Вандергер зашевелился и открыл глаза.
— Вы потеряли сознание, — быстро проговорил Тил. — Как вы себя чувствуете?
— Я… в порядке. Что?..
— Мы совершили прыжок. Что-то получилось не так. Экраны все отключились, связи нет.
— Как… далеко?
— Не знаю, говорю вам! — Тил услышал истерические нотки в своем голосе, крепко стиснул зубы. — Я не знаю, — повторил он уже спокойнее. — Сейчас будем прыгать назад. Всего-то и делов — вернуться по пройденному пути… — Он заметил, что пытается успокоить прежде всего себя, и замолчал.
— Надо определить… наше местоположение, — задыхаясь, проговорил Вандергер. — Иначе… все впустую.
— К черту все это! — отрезал Тил. — Вы больны. Вам необходима медицинская помощь.
Вандергер попытался поднять голову и взглянуть на панель.
— Приборы словно взбесились, — сказал Тил. — Мы должны…
— Ты проверил все контуры?
— Еще нет, я занимался вами.
— Проверь.
Тил сделал, что от него требовалось.
— Все системы в состоянии готовности, — доложил он.
— Ладно, — произнес Вандергер слабым голосом. — Контуры в порядке, но экраны ничего не показывают. Наверно, что-то их маскирует… Давай посмотрим. Задействуй аппаратуру прямого видения.
Руки Тила дрожали, когда он установил объектив в нужное положение. Он мысленно выругался, покрутил настройку. В поле зрения появилась бледно светящаяся прямоугольная решетка — одна из внешних радиационных поверхностей модуля. Линза, следовательно, была чиста. Но почему дальше такая чернота?
Он еще покрутил настройку, поле зрения переместилось за решетку. В нем оказался ярко светящийся продолговатый, похожий на облако объект.
— Что-то сеть, — сообщил Тил. — Слева.
Он внимательно изучал этот овальный мазок света. Около тридцати дюймов в длину, решил он, и на расстоянии всего сотни футов.
— Смотри справа по борту, — сказал Вандергер.
Тил увидел второй объект, в полтора раза больше первого. Сбоку висели два неправильной формы объекта поменьше. Прищуриваясь от бившего в глаза света, Тил подрегулировал фильтр. Яркое сияние, окружавшее самый большой объект, потускнело. Теперь он мог рассмотреть детали, сгустки света, изгибающиеся в две спирали от центрального ядра…
Когда Тил понял, что он видит, он почувствовал себя совершенно раздавленным…
Вандергер смотрел на светлые пятна, почти забыв о стальном копье в груди. Андромеда и Магеллановы облака, Большое и Малое. А это, поменьше, Млечный Путь, родная галактика.
— Какого черта! — изумленно проговорил Тил. — Даже если мы на полпути к Андромеде — миллион световых лет, — это должно стягивать не больше секунды дуги! А здесь кажется, что можно рукой достать!
— Включи камеры, Лес, — прошептал Вандергер. — Нужно все заснять.
— Убираемся отсюда, Вандергер! — Тил не слушал его. — Боже мой, я не думал…
— Никто не думал. Вот почему мы должны произвести съемку…
— Хватит с нас! Возвращаемся!
Вандергер посмотрел на Тила. Тот был бледен, глаза бегали. Несомненно, он сильно потрясен. Но его нельзя винить. Миллион световых лет одним прыжком! Световой барьер теперь постигла та же участь, что когда-то и звуковой.
— Немедленно, — настаивал Тил. — Пока…
— Да, — выдавил Вандергер, — пока ты не оказался здесь наедине с трупом. Ты прав. О’кей. Приступай.
Он лежал, прислушиваясь к своему организму. Боль пронизывала грудь частыми взрывами. Он может отключиться в любую секунду. А управление сдвоенное, нужны они оба, чтобы вернуть модуль обратно по курсу. Нельзя терять время.
— К старту готов, — доложил Тил.
— Прыжок, — прошептал Вандергер и нажал рычаги.
Вмиг не осталось ничего, кроме боли.
Тил помотал головой, моргая, разогнал туман в глазах, потом жадно осмотрел панель.
Ничего не изменилось. Приборы по-прежнему стояли на нулях, экран был пуст.
— Вандергер, не получилось… — У Тила перехватило горло, когда он увидел неподвижную фигуру в соседнем кресле. — Джейк! Вы не можете умереть! Только не сейчас! Я же навсегда останусь здесь! Джейк! Очнитесь! Очнитесь! — словно издалека слышал он свои вопли…
Вандергер всплывал из невообразимой глубины — и вот оказался на волнистой поверхности моря боли. Некоторое время он просто лежал, борясь за каждый вдох. Потом с трудом повернул голову.
Кресло Тила было пустым.
Что же это значит, в двадцатый раз спрашивал себя Вандергер, что же это значит? Что случилось? Они прыгнули, он чувствовал, как торзионный двигатель дал тягу…
И Тил… Где Тил, черт возьми? Покинуть модуль он не мог, ведь аппарат герметичен.
Но его не было. А там, за куполом, по-прежнему висела Андромеда, величиной с таз, и Млечный Путь. Всего этого быть просто не могло. Возможно, он умирает и уже не в силах отделаться от галлюцинации?
Нет. Вандергер отверг это предположение. Здесь что-то случилось. Вдруг вспомнилась фраза: «Пространство — это свойство материи…»
А где нет материи, там… нет пространства.
— Ну конечно, — прошептал Вандергер. — Если бы мы хорошенько подумали, то поняли бы, что теоретически для магнитоторзионного двигателя нет предела. Мы включили его на полную мощность — и кривая сошла с ленты. Нас выбросило за пределы галактики в ту область, где плотность материи составляет один ион на кубический световой год. До самого конца пространства, в тупик. Ничего странного, что мы не пролетели дальше и не смогли прыгнуть обратно. Ноль — это лишь особый случай бесконечности. И дальше нуля мы не уйдем, даже если будем путешествовать в вечность.
Взгляд упал на пустое место Тила. Где же все-таки Тил? Как объясняет теория о негативном пространстве исчезновение Тила?
Боль вспыхнула с новой силой, сознание начало затуманиваться. Ну вот, успел подумать он…
Вандергер стоял на гравийной дорожке у озера. Был рассвет, над водой висел легкий туман. За расплывчатой линией деревьев на дальней стороне вздымался холм, усыпанный невысокими домами. Он сразу узнал это место: озеро Берил. И вспомнил дату: 1 мая 2007 года. Все казалось таким знакомым, будто было вчера, а не двадцать лет назад. Маленький отель для лыжников, пустующий весной, цветы на столе, корзина с ланчем, упакованная официантом…
И Мирла. Он знал, еще не повернувшись, что она стоит там, улыбаясь… Такой он помнил ее все эти годы…
Музыка звучала очень громко, и Тил, поднимая рюмку, чтобы ее наполнили, был рад этому шуму, рад толчее, с радостью ощущал прильнувшую к нему девушку.
На мгновение всплыло фантомное воспоминание о другом месте — мучительное ощущение жуткого одиночества и удушающего страха. Тил усилием воли отбросил это воспоминание и, наклонившись, впился в губы девушки.
— Ван, что-нибудь случилось? — спросила Мирла. Улыбка ее стала меркнуть.
— Нет, ничего, — удалось выговорить Вандергеру. Каким реальным все кажется, думал он, не менее реальным, чем была когда-то жизнь.
Мирла осторожно коснулась его руки, заглянула в глаза.
— Мирла… произошло нечто странное. — Вандергер заметил скамейку недалеко от тропы. Он подвел туда девушку, сел. Сердце билось ровно, уверенно.
— Что такое, Ван?
— Сон? Или сон — сейчас?
— Расскажи мне, Ван.
— Я был там. Какое-то мгновение назад. А сейчас — я здесь.
— Странный сон, Ван. Но всего лишь сон. Реальность — вот она.
— Так ли это, Мирла? Годы обучения — тоже сон? Я и сейчас умею водить космические корабли, знаю высшую математику, помню запах охладителя, когда труба рвется от перегрузки, могу перечислить имена людей, которые поставили первый вымпел на Плутоне…
— Ван, это был просто сон! Тебе все это приснилось…
— Какое сегодня число? — прервал он ее.
— Первое мая…
— Первое мая две тысячи седьмого года. День, когда главный купол на станции «Марс-1» обвалился и погибли двенадцать человек. Одним из них был Мэйфилд! — Вандергер вскочил на ноги. — Я еще не видел газету, Мирла. Ты это знаешь. Мы гуляли всю ночь.
— Давай найдем газету!
Они прошли по тропе через парк, пересекли пустую улицу.
Минут через десять услышали из открытой двери круглосуточной столовой-автомата голос телевизионного диктора:
— … Среди погибших полковник Марк Спенсер, командир марсианской базы…
— Ошибка, — вставил Вандергер. — Он был ранен, но выздоровел.
— … Доктор Грегор Мэйфилд, известный своими работами по экологии пустыни…
— Мэйфилд! — воскликнула Мирла. — Ван, ты знал!
— Да. — Голос Вандергера был лишен всяких эмоций. — В отсутствие материи пространство не существует. Время — это функция пространства, среда, в которой происходят все события. Без пространства не может быть движения — и времени. Все время становится единым. Я могут быть там — они здесь…
