дар речи, что ей совершенно несвойственно. Мне же абсолютно всё равно, потому что уже ничего не исправишь. И теперь неважно из-за чего или из-за кого вернулась Марина. Она бы в любом случае вернулась.
– Ты же сам себя виноватым назвал! – не унимается Юля, припоминая Владимиру его же слова.
– Это совершенно не значит, что я хотел, чтобы она вернулась. Я просил Серёгу, нашего начальника бригады, чтобы он постарался аннулировать карту Алексея. И если бухгалтерия остановила выплаты, то Марина осталась без денег.
Николаева с недоверием разглядывает нахмуренное лицо Вовки.
– Я уверен, что эта стерва просаживает все Лёшкины деньги, а вот о её возвращении я совсем не подумал. – Он поднимает на меня виноватый взгляд.
– Нет, Володя. Не думаю, что это как-то повлияло. Алексей две недели назад подал заявление на развод. Скорее всего до неё дошло уведомление. Вот она и «вспомнила» про мужа, – вздыхаю я.
– А с чего вы решили, что она беременна?
– Она справку предъявила, – бурчит Юлька.
– Это правда? – переспрашивает Володя у меня.
– Пойди да сам спроси, – язвит Николаева, обидевшись, что её слова подвергли сомнению.
– Юля, хватит, – устало прошу я и иду на кухню.
Надеюсь, военные действия эти двое закончили. Наливаю стакан воды и, даже не пригубив, ставлю на стол.
– Так может, она выдумала эту беременность? Надь… – Вова без приглашения вторгается на мою небольшую кухню. – Не верю я этой стерве.
– Даже если это и так, то суд всё равно откажет или уже отказал в рассмотрении дела, – объясняю ему.
– Вот же чёрт! – Владимир взъерошивает свои волосы. – И зачем я только за эту карту зацепился?! Пусть бы тратила сколько влезет, лишь бы не появлялась. Так, глядишь, и без её согласия развели.
– Нет, Вова. Ты тут ни при чём.
Мне кажется, что это вселенная даёт мне понять: поиграла и хватит, нужно и место своё помнить.
– Да кто его знает… – Он виновато качает головой и громко выдыхает. – Хочешь как лучше, а всё выходит через другое место. – Не расстраивайся. Не развели сейчас, разведут потом. – Володя хочет успокоить, но своими словами делает только хуже.
– А ребёнок, Вова?! – Поднимаю на него глаза.
– Какой ребёнок? Чей? – Он в полном недоумении смотрит на меня, будто не понимает о чём идёт речь.
– Лёшин, – выдавливаю из себя.
Шевцов застывает и не мигая смотрит на меня.
– Ты беременна? А Лёха знает? – выпаливает он на одном дыхании.
– Да при чём тут я? Марина беременна. Ма-ри-на. – С каждым словом я вонзаю нож себе в сердце, заставляя кровоточить и так истерзанную душу.
– Даже если Марина беременна, это её проблемы, – сухо отрезает Вова.
Я с ним в корне не согласна. Ребёнок ни в чём не виноват и должен расти в полной семье.
– Вот именно! – К нему подлетает Юля. – Ещё неизвестно от кого она беременна, и беременна ли вообще!
– А так можно? – Володя вскидывает брови.
– А что тут мочь?! Я, может, тоже беременна! – заявляет подруга. – Не веришь? А зря! – Юлька придирчиво осматривает кухню, словно хочет что-то найти. – О! Иди сюда. – Цепляет Вову за руку и тянет на себя.
– Прямо сейчас?! Я, конечно, не то, чтобы против, но…– Бедный Вовка таращится на неё как на чудовище с другой планеты.
– Идиот! Или отойди в сторону, или кофту мою подай! Вон ту! Встал тут – не пройти не проехать.
Володя послушно подаёт необходимый предмет, но по-прежнему косится на Николаеву, не зная, что она ещё выкинет. Та скручивает свой тонкий джемпер, который сняла сразу, как пришла, и засовывает себе под футболку. Расправляет неровности, выпячивает вперёд грудь и упирается ладонями в поясницу.
– Всё! Я беременна! Справку завтра нарисую. И даже снимки УЗИ принесу!
Володя понимающе кивает головой и решает поддержать юное дарование погорелого театра:
– А папа кто?
– Будешь умничать, я с тебя ещё и алименты стрясу! – Николаева довольно улыбается, глядя на ошалевшую физиономию Вовки.
Только это совсем не смешно. Любая справка является юридическим документом, подлинность которого могут и не рассматривать.
– Надь, так может твоя… эм… подруга права?
– Юля, – называю имя. – Вы, кстати, уже общались.
– Это вряд ли. Я бы точно запомнил, – хмыкает Вова, покосившись в её сторону.
– Юля звонила тебе, чтобы устроить меня сиделкой к Лёше, – напоминаю я.
– Точно, – тянет Юлька. – Но по телефону ты был более адекватный.
– Взаимно, – парирует Лёшин коллега.
– Слушай, ты! Взаимный ты наш! Надя сиделкой-то отработала, только денег за работу так и не получила, – фурией накидывается на него Николаева.
– То есть как не получила?
– А вот так! Она всё отдала массажисту! Ещё и занимать пришлось!
– Надя? – Владимир ждёт от меня ответа.
– Юля, зачем? – Я с осуждением смотрю на подругу.
– А за тем! Ты даже Сержу этого не сказала! А он тебя охотницей за наследством выставил, племянничка увёз и радуется!
– А можно мне всё и поподробнее. – Не просит – требует Владимир.
– С чего вдруг такой интерес? Ты уже оказал «услугу». Хватит.
– Я виноват. Согласен. Но я всё и исправлю.
– Вова, ты ни в чём не виноват, – повторяю я устало.
Чувствую лёгкое головокружение, прошу Володю меня пропустить и иду в ванную. Включаю холодную воду и смачиваю сухие щёки и горящий лоб. Шум воды притупляет чувства, а холод немного улучшает состояние. Но голова продолжает кружиться. Я не знаю, сколько времени провожу в ванной, но когда выхожу, Юля и Володя сидят на кухне и разговаривают. Мирно разговаривают. Не хочу возвращаться к ним. Иду в гостиную и сажусь на диван. Решаю, немного посидеть, а как только мне станет лучше, провожу обоих. Голова тяжело гудит. Опускаю её на диванную подушку. Вальтер подходит ко мне и кладёт морду рядом. Глажу его по голове. Тихие голоса, доносящиеся из кухни, убаюкивают. И я незаметно проваливаюсь в крепкий сон, словно кто-то опустил рубильник, отключив все чувства и мысли от питания.
* * *
– Ну? И что тебе ответили?
– Ничего хорошего…
–
