требует питания, но на него я не обращаю внимания. Совсем другое чувство разрывает мою душу. Меня безумно тянет назад. Словно из-за разлуки с удивительной девушкой, ставшей для меня всем, я лишился того живительного воздуха и силы, которые она мне давала. И дело не только в невыносимом желании видеть, касаться, обнимать своего ангела, но и в стремлении закрыть её, защитить. Ото всех. Насколько у меня хватит сил.
Я очень сильно жалею, что отказался от планов, так неожиданно нарушенных, и согласился поехать один. Без Нади. После слов Марины, мне показалось, что это верное решение, но сейчас я так не считаю. Наверняка Серж смог бы что-нибудь придумать, чтобы Надя полетела со мной. Но с другой стороны, это выглядит эгоистично. Отрывать её от привычного уклада жизни, не зная, что ждёт впереди, неправильно. А предложить взамен мне пока нечего. Совершенно нечего. Откидываюсь на спинку кресла и испытываю дикое желание кричать. С силой сжимаю здоровой рукой подлокотник. Чувствую, как в висках колотится пульс и стараюсь глубоко дышать.
Неожиданно в памяти всплывают слова дяди Антона: «Мы все ошибаемся, Лёш. Но многие предпочитают видеть чужие ошибки, а не исправлять свои». Я не помню, чем тогда накосячил, но попадало мне всегда больше, чем Сашке. В детстве я считал, что брата просто больше любят, а оказалось, наоборот. Но только сейчас понимаю, дядя Антон воспитывал меня, как своего сына. Ведь в пьяном бреду он так и называл меня, но я был слишком мал, чтобы придавать этому значение. Говорят, что те, кого уже нет среди нас, живут на небесах. Может, сейчас, когда я немного «ближе», и ощущается эта связь?
Я мысленно даю себе обещание, что обязательно вернусь и исправлю все свои ошибки. Как можно скорее вернусь. Самолёт дёргает, словно он наехал на небольшую кочку, и я клацаю зубами до искр в глазах.
Стараюсь не обращаться к Сержу, пока мы находимся среди людей. Но стоит нам оказаться в двухместном вагоне-люкс, я достаю планшет и печатаю:
«Нужно позвонить Наде. Она будет волноваться».
– Алексей, уже поздно. Надежда, скорее всего, уже отдыхает, – получаю безупречно вежливый ответ, который меня совершенно не устраивает.
Зависимость от других людей убивает.
Только с Надей я не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным. Выразительно смотрю на Сержа и жестом показываю дать мне его айфон. Сим-карты на моём планшете нет, да и в любом случае нужна симка местных операторов. Мой отъезд был скоропалительным, и о многих вещах я просто не успел подумать. Да и времени на сборы не было, ведь последние минуты мне хотелось провести с Надей.
Серж спокойно выдерживает мой взгляд. Приходится протянуть руку и ждать. Наконец, он сдаётся. Не прерывая зрительного контакта, неохотно достаёт телефон и кладёт на столик. Взглядом прошу его снять блокировку. В тишине, нарушаемой еле слышной работой системы климат-контроля, улавливаю лёгкую усмешку. Чтобы Серж сейчас ни думал, это не так. Но доказывать и что-то объяснять, особенно в моём положении, совершенно бессмысленно.
Сам нахожу номер Нади и нажимаю на значок сообщений. Горящий экран с небольшим окошечком – вот вся связь, что мне сейчас доступна. Как много хочется сказать, и как мало можно выразить печатными словами. Ими не передать, как я уже скучаю по её рукам и губам. Как мне не хватает её рядом, чтобы вдохнуть её запах и просто слышать голос. Как до боли хочется почувствовать её нежные пальчики, зарытые в моих волосах. За всё время моего вынужденного молчания, только сейчас я неимоверно жажду высказать свои мысли и чувства вслух.
В душе кричу, что люблю её и вернусь, чего бы это мне ни стоило. А на телефоне набираю:
«Спишь, мой ангел? Мы в поезде. Еле удержался, чтобы не вернуться назад. Ужасно завидую Вальтеру и хочу оказаться на его месте. Лёша».
Я нажимаю отправить. Некоторое время смотрю на экран, в ожидании ответа. Но подсветка гаснет.
– Алексей, Надя действительно может спать, – произносит Серж.
Поднимаю на него свой взгляд. К новому родственнику у меня неоднозначное отношение – этот человек слишком неожиданно появился в моей жизни, и его стремление помочь вызывает двоякое чувство. Я согласился на дорогое лечение только потому, что Надя в этом вопросе встала на его сторону.
– Ты считаешь меня виноватым в вашей разлуке?
Да. Именно так я и считаю. Пока не появился Серж, я… был счастлив. По-своему, но я чувствовал вкус жизни. Новой, совершенно другой жизни.
– Это не так, Алексей. Меньше всего я хотел бы тебе навредить. Особенно сейчас, когда ты единственный мой наследник.
Видимо на моём лице проскальзывает удивление. Ведь результаты экспертизы ещё не готовы, а он говорит так, словно уже знает их.
– Не смотри так. Тесты ДНК можно подделать при желании. Но вот жесты и взгляды… Тут ни один двойник не справится, будь он даже профессиональным актёром. Ты просто не представляешь, как напоминаешь мне моего брата именно таким, каким я его помню.
Честно говоря, я мало что понимаю из того, что сейчас сказал Серж. Никакое наследство мне не нужно. Большего всего я хочу вернуться к своему ангелу и Вальтеру, а восстановление речи и нормального функционирования всего тела, меня волнует в последнюю очередь. Всё остальное не имеет никакого значения. Хотя нет, я лгу. Имеет. Теперь мне мало, чтобы Надя была просто рядом.
Когда я стал жить с Мариной, то не чувствовал такой острой необходимости узаконивать наши отношения, как хочу этого сейчас с Надей. Это Марина хотела красивую свадьбу, красивые вещи, красивую жизнь. И я всеми силами стремился исполнить её желания. Мне казалось, это правильным – стараться для того, кто с тобой рядом. Я на многое закрывал глаза, скидывая на капризы, молодость и женскую сущность. Просто давал. И не требовал ничего взамен, пока не оказался совершенно беспомощным.
Истинное лицо моей жены до сих пор стоит у меня перед глазами. Я не могу это развидеть. Потому что та, которую я был готов носить на руках, видела во мне лишь существо, способное удовлетворять свои желания. А когда я перестал этому соответствовать, решила, что такой муж ей больше не нужен. И мне совершенно непонятно, почему она вдруг снова решила строить из себя не просто заботливую жёнушку, но и поиграть в материнство? Ведь Марина и дети – понятия настолько несовместимые, как одноимённые полюса магнита. Она не умеет ни о ком заботится, а дети не просто
